— Больше восьми часов или меньше?
— Наверно, меньше, — немного встревожившись, ответил Рон.
— Я занимаюсь восемь, — гордо надулся Эрни. — Восемь или девять. Час перед завтраком каждый день обязательно. Восемь — это в среднем. По выходным стараюсь десять. В понедельник занимался девять с половиной. Во вторник похуже — всего семь с четвертью. Потом в среду…
Гарри готов был поставить памятник профессору Спаржелле за то, что она запустила класс в теплицу номер три и тем самым заставила Эрни замолчать.
Между тем, Драко Малфой нашёл ещё один способ посеять панику среди пятиклассников. За несколько дней до начала экзаменов многие слышали, как он говорил Краббе и Гойлу у кабинета зельеделия:
— Разумеется, дело не в том, что ты знаешь, а в том, кого знаешь. Вот, например, мой папа. Он много лет дружит с председателем Колдовского Экзаменационного Комитета — старушкой Гризельдой Марчбэнкс. Мы приглашаем её на званые ужины и всё такое…
— Как думаете, это правда? — тревожным шёпотом спросила Гермиона у Гарри и Рона.
— Даже если да, что мы можем поделать, — мрачно ответил Рон.
— Вряд ли это правда, — тихо сказал за их спинами Невилль. — Гризельда Марчбэнкс — подруга моей Ба. И она ни разу не упоминала Малфоев.
— А какая она, Невилль? — тут же принялась расспрашивать Гермиона. — Строгая?
— Похожа на Ба, — подавлено ответил Невилль.
— Но ведь это хорошо, что она тебя знает, правда? — попытался ободрить его Рон.
— Никакой разницы, — ещё более печально проговорил Невилль. — Ба вечно твердит профессору Марчбэнкс, что я не такой, как отец… ну… сами слышали в св. Лоскуте…
Он не поднимал глаз от пола. Гарри, Рон и Гермиона переглянулись. Они не знали, что сказать. Невилль впервые упомянул об их встрече в больнице.
Чем ближе подходили экзамены, тем активнее среди пяти— и семиклассников процветала нелегальная торговля различными средствами, улучшающими память и повышающими сообразительность. Гарри и Рон, соблазнившись, хотели приобрести у Эдди Кармайкла, шестиклассника из «Равенкло», «Экзаменационный Эликсир Баруффьо». Эдди клялся, что прошлым летом получил девять «великолепно» исключительно благодаря этому зелью, и при этом просил за целую пинту всего двенадцать галлеонов. Рон пообещал отдать Гарри половину суммы, как только закончит школу и пойдёт работать, но заключить сделку они не успели: Гермиона конфисковала у Кармайкла эликсир и вылила всю бутылку в унитаз.
— Гермиона, мы хотели его купить! — заорал Рон.
— С ума сошли? — рыкнула она. — Купили бы ещё молотые драконьи когти у Гарольда Дингла.
— А у Дингла есть молотые когти? — с надеждой спросил Рон.
— Уже нет, — ответила Гермиона. — Я отобрала. И вообще, всё это ерунда и совершенно не помогает.
— Когти помогают! — завопил Рон. — Действие, говорят, потрясающее — мозги несколько часов работают как бешеные! Гермиона, ну пожалуйста, дай, я попробую, что тебе стоит, хуже-то не станет…
— Может и станет, — мрачно отозвалась Гермиона. — Ведь это — я специально посмотрела — на самом деле сушёный помёт эльфеек.
После этого Гарри и Рон как-то охладели к искусственным стимуляторам мозговой активности.
На следующем уроке превращений они узнали расписание экзаменов.
— Как видите, — сказала профессор Макгонаголл, когда ребята переписали его с доски, — экзамены на С.О.В.У. длятся две недели. Утром вы будете сдавать теорию, а во второй половине дня — практику. Практический экзамен по астрономии, естественно, будет проводиться ночью.
— Далее, должна предупредить: экзаменационные билеты защищены сильнейшими антисписывательными заклятиями. В экзаменационный зал запрещено проносить автоответные перья, вспомнивсёли, отстёгивающиеся манжеты-шпаргалки и самокорректирующиеся чернила. К сожалению, всегда находится кто-нибудь, кто считает, что ему или ей под силу обвести вокруг пальца Колдовскую Экзаменационную Комиссию. Могу лишь надеяться, что на сей раз это будет не гриффиндорец. Наш новый… директор, — это слово профессор Макгонаголл произнесла с тем же выражением лица, с каким тётя Петуния выводила особо упорные пятна, — просила завучей колледжей передать своим подопечным, что тех, кто списывает, будут карать в высшей степени сурово. Как вы понимаете, плохие оценки на экзаменах бросят тень на новую систему правления…
Профессор Макгонаголл еле слышно вздохнула; ноздри её острого носа раздулись.
— …тем не менее, вы должны постараться достигнуть как можно более высоких результатов. Вам нужно думать о своём будущем.
— Скажите, профессор, — Гермиона высоко подняла руку, — а когда мы узнаем результаты?
— Где-то в июле вам будут разосланы совы, — ответила профессор Макгонаголл.
— Отлично, — громким шёпотом сказал Дин Томас, — а то бы дёргались все каникулы.
Гарри представил, как через полтора месяца будет изнывать на Бирючиновой, дожидаясь результатов. Зато, уныло подумал он, хотя бы одно письмо точно получу.
Первый экзамен, теория заклинаний, был назначен на утро понедельника. В воскресенье после обеда Гермиона попросила её проверить, и Гарри согласился, но немедленно пожалел об этом. Страшно взвинченная Гермиона то и дело выхватывала у него книгу, чтобы удостовериться в правильности ответа, и в конце концов попала ему по носу острым краем «Достижений чародейства». У Гарри даже глаза заслезились от боли.
— Давай-ка ты лучше сама, — твёрдо сказал он, отдавая книгу..
Рон, заткнув уши и беззвучно шевеля губами, читал конспекты по заклинаниям сразу за два года. Симус Финниган лежал навзничь на полу и вслух повторял определение материализующего заклятия, а Дин проверял его по «Сборнику заклинаний, часть 5». Парватти и Лаванда, упражняясь в наложении локомоторного заклятия, заставляли свои пеналы гоняться друг за другом по краю стола.
Ужин в тот вечер прошёл необычайно тихо. Гарри и Рон почти не разговаривали и с аппетитом ели — ведь они весь день чрезвычайно усердно занимались. Гермиона, наоборот, поминутно откладывала нож и вилку, ныряла под стол к рюкзаку, выхватывала оттуда учебники и что-то проверяла. Рон стал выговаривать ей: мол, надо как следует поесть, иначе ночью не сможешь уснуть, но вилка вдруг выскользнула из ослабевших пальцев Гермионы и со звоном упала на тарелку.
— Ой мамочки, — дрожащим голосом пролепетала Гермиона, глядя в вестибюль. — Это что, они? Экзаменаторы?
Гарри и Рон, не вставая, быстро обернулись. За дверями Большого зала, в вестибюле, стояли Кхембридж и несколько очень стареньких колдунов и ведьм. Гарри с радостью отметил, что Кхембридж нервничает и явно чувствует себя не в своей тарелке.
— Пойдём посмотрим? — предложил Рон.
Гарри и Гермиона кивнули. Они побежали к выходу, но у дверей перешли на шаг и степенно прошествовали мимо экзаменаторов. Гарри про себя решил, что профессор Марчбэнкс — это, должно быть, та крошечная, согбенная старушка с морщинистым, будто покрытым паутиной, лицом, с которой так почтительно беседует Кхембридж. Похоже, профессор Марчбэнкс была глуховата; их с Кхембридж разделял какой-нибудь фут, но на вопросы директрисы старушка отвечала оглушительно громко.
— Добрались отлично, добрались отлично, не в первый раз, хвала небесам! — чуть раздражённым тоном говорила профессор Марчбэнкс. — Что-то я давно ничего не слышала от Думбльдора! — добавила она, острыми глазками обводя вестибюль, будто ожидая, что Думбльдор в любую минуту может выскочить из чулана для мётел. — Вы, вероятно, не знаете, где он?
— Не имею представления, — сказала профессор Кхембридж, метнув злобный взгляд на Гарри, Рона и Гермиону, которые толклись у подножия лестницы — Рон притворился, будто у него развязался шнурок. — Но осмелюсь выразить надежду, что министерство магии очень скоро его выследит.
— Сомневаюсь! — крикнула крошечная профессор Марчбэнкс. — Если Думбльдор этого не захочет, нипочём не выследит! Мне ли не знать… лично принимала у него П.А.У.К. по превращениям и заклинаниям… Этот чародей такое творит палочкой — у-у-у, вам и не снилось!
— Да… однако… — забормотала профессор Кхембридж. Гарри, Рон и Гермиона медленно поднимались по мраморной лестнице — настолько медленно, насколько хватало смелости. — Позвольте проводить вас в учительскую. Думаю, после столь утомительного путешествия вы не станете возражать против чашки чаю?
Остаток вечера ребята провели в унынии. Все пытались что-то повторить напоследок — в общем, безуспешно. Гарри рано ушёл спать, но долго — как ему показалось, много часов — не мог заснуть. Он вспомнил консультацию у Макгонаголл, её яростные заверения, что она поможет ему стать аврором, даже если это будет последнее дело её жизни. Теперь, когда до экзамена оставались считанные часы, Гарри жалел, что не высказал более осуществимого желания. Он знал, что не один в этой спальне лежит без сна, но все молчали и, в конце концов, один за другим заснули.
