Очередная порция пойла нашла пристанище во чреве призрака. Гримаса удовольствия скользнула по лицу собеседника, смакующего происходящее, словно марочное вино.
– Все-таки странно… В Университете читали отдельный курс о Ветвях и немало говорили о Ветви Войны Вне Времени, но даже краем уха я не слышал, чтобы с обитателями Ветвей выходили на связь! Зачем скрывать существование призраков, с которыми можно договориться?
– Между прочим, для вашей же защиты, молодые люди! Для живых, – вплел в разговор мысль старик-завхоз. – Неразглашение сотрудничества одно из обязательств. Нет ничего хуже надежды. Представь, сколько появится желающих отправиться на охоту за сокровищами другого мира? Просто из любопытства? Все будут надеяться, что в крайнем случае подобные нам спасут их шкуры! Тем более не представляете, как трудно выстилалась тропа шаткого мира в те времена, – звонкая, почти певучая речь.
Гул голосов стих. Я отметил, что не одна бутылка жертвует собой во благо настроения призраков, коих в помещении было не меньше дюжины, и до сих пор они прибывали. Когда и откуда только появлялись? Но главное, они с интересом прислушивались к нашему разговору.
При этом я проследил взгляды призраков до девушки у входа. На первый взгляд, младше Лори… Подобное ощущение складывалось из-за светлых непослушных кудряшек, обрамлявших лицо. Зато глаза говорили об огромном опыте.
– Мое почтение, Муня! Все-таки сумела вырваться из подвалов своего отдела? Правильно, «Тайные операции» переживут пару часов без тебя!
– Чурий, просила же, не называй меня так!..
– Ладно тебе! Лучше выпьем! Кстати, за живых! – нестройный хор поддержал тост.
– А можете рассказать о прошлом? – обратился я сразу ко всем, постаравшись соорудить из лица нечто дружелюбное, вроде даже удалось засунуть в конструкцию улыбку. – В нашем мире, как понимаете, нет по этой истории книг. Нам крайне интересно, почтенные, узнать о случившемся в начале Ветви. Ваш опыт бесценен!
– Рассказать? Почему нет, молодые люди? – гордо выгнул грудь старик Шгар, из-под засаленной футболки выглянули купола храма времени, набитые на теле. Взгляд собеседника устремился в никуда, и мне с подробностями поведали сначала историю о подписании «договора», затем – как Господин собрал армию преданных делу призраков… Историю нескольких самых занимательных битв, произошедших как в оригинале Войны Вне Времени, так и в ее Ветви. О походах призраков в другие Ветви, и как, например, на них устроили нападение призраки императорской Ветви, еще при жизни завербованные какими-то Социалистами.
Хотя больше всего мне запомнилась история рейда на группировку Черный Венец.
Сто двадцать лет от начала Ветви. Группировка Черный Венец, в то время уступающая по мощи только Армии Раскола, решила занять лидерство. Устроила теракт во время выступления Господина, его попытались убить, дабы ослабить Армию междоусобицей за власть. Господин выжил, но именно тогда ему оторвало нижнюю часть тела. Поползли слухи о его слабости. Чтобы удержать позиции, пришлось призвать живых: двух временщиков и десяток пространственников. Их снабдили кристаллами деблокировки и… Скажем так, отчет временщиков о моих похождениях больше не казался невозможным, лишь тем – к чему стоит стремиться…
Закончился день воспоминаний выкриком Онина:
– Господин стал маяком уверенности и силы. За Господина!
Присутствующие по новой подняли стаканы, а на нашем столе произошла смена тары.
Неинтересно. Я уставился в окно с кусками оплавленного стекла по краям. Глаза уже не выгорали от обилия света, но то и дело приходилось смаргивать цветные пятна. А площадь снаружи жила: неваляшки не останавливались, закупались продуктами и бытовыми мелочами, общались и ругались, отдыхали и работали в поте лица.
Возле лавок босоногий и худощавый шкет сноровисто шарил по карманам почтенных горожан. Пара рабочих разгружала фургон, зависший в воздухе без колес. Городовой на другой стороне площади с дурацкой улыбкой общался с миловидной барышней. У одного из закованных в металл деревьев сидел музыкант и наигрывал… на пустоте. Это ничуть не мешало мелодии – мягкие аккорды долетали до меня, теряя лишнее в фоновом шуме бесконечного шелеста крыльев бабочек, и тем успокаивали.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Десятки и сотни фигур, десятки и сотни судеб. Вроде где-то уже видел подобное? Только здесь жизнь остановила свое движение, превратившись не более чем в трехмерное кино синематографа.
– Господа. Вы с таким наслаждением рассказываете… – Рейм соблаговолил вынырнуть из пучины мыслей. Внимание сосредоточилось на нем. Временщик обвел взглядом присутствующих. Многие отвели взоры. Я приготовился. – Вам нравится война?
– Нравится? – Мимика Онина пустилась в танец, подчеркивая каждое слово, но взгляд оставался прямым. – Как «благородному» джентльмену, мне следует сказать что-то вроде «война – кошмарное проклятье, которого цивилизованные люди должны избегать любым способом!». Хотя как офицер признаюсь: подобное – брехня! Не стану говорить за других, но я влюблен в войну. Не случись ее, я бы не встретил Муню! Война – самое прекрасное, честное и свободное, что изобрело человечество…
– Серьезно? Прекрасное? Свободное? Честное? В каком же месте? – Тон Рейма пребывал ровным, словно пульс покойника.
– Рейм, не спеши. Думаю, у тебя найдется не один десяток доводов, почему война – плохо.
Временщика аж передернуло от подобной формулировки.
– Мы их осознаем, – слова Муни вписались в речь Онина так же органично, как приток впадает в основное русло. – Например, нам не нравилось, когда горстка политиков пыталась выдать свои интересы за интересы страны и жителей.
– Не нравилось, как религия пением гимнов, заглушая разум, давила на чувства: долг, патриотизм, другие глупости. – Призрак обнял девушку.
– Не нравилось, что малолеток и стариков везут на бойню.
– Мы не желали узреть десятки разрушенных городов, сотни разбитых семей, тысячи погибших и десятки тысяч исковерканных жизней! – шелестели вкрадчивые слова.
– Не хотелось видеть выжженные земли… – Голоса переливались и сливались.
– Мы спрашивали: зачем? Стоит ли причина того? – Онин замолчал, а я услышал шелест крыльев бабочек. – Для себя мы нашли ответ. Хотя, должен признать, только попав в Ветвь Бесконечной Войны. В тот момент, когда у нас появился выбор. Однако… он не для вас. Вам еще есть что терять. Только утратив имеющееся, вы придете к тому же, что и мы.
– Кхе. Кхе. Мои соратники хотят сказать, война – толчок для развития сильных, – с ленцой вступил старик из-за стойки. Заиграли новые тона в симфонии слов. – Погибают слабые. Они не в состоянии пережить времена смут. Причем смерть не самое страшное. Смерть одинакова всегда. Кхе. Кхе. Будь ты бессильный и почти не соображающий старик, о котором родичи забудут через пару лет, или молодой боец, жертвенно совершающий подвиг и тем увековечивающий себя. – Гримаса прошла по лицу… по многим лицам в зале. – Нет, кровь и боль не самое плохое. То, до чего может опуститься человек, куда отвратительнее.
– Вот только на фоне тьмы и вопреки лишениям проявляется самое светлое в людях, ребятки. – Онин оставался непоколебим. – Возникают герои, спасающие людей! Появляются ученые, изобретающие великие вещи! Находятся деятели искусства, которые вдохновляют множество поколений на свершения!
– Века однообразия, наоборот, расхолаживают страны, – хрустнула суставами Муня. – В вашем мире почти полторы сотни лет нет войн, и к чему это привело? Империя разлагается живьем. Император – инфантильный мальчишка. Аристократы ленивы и глупы. Народ бедствует, голодает и начинает грызться между собой, ища виноватого… Полагаю, не ошибусь, если они винят Хроно, нечеловеческие расы или даже Последних? В Хроно другие проблемы – переход к конституционной монархии буксует на всех уровнях – люди не знают, куда применить обретенную свободу. И страны ослабли настолько, что СДО скалит на вас зубы.
– Кто-то становится сильнее. Кто-то становится слабее или вовсе погибает. Причем как люди, так и страны. Война – болезнь, отравляющая разумных. Война разделяет людей. Разделяет общество. Разделяет мир. Как часть целого, разумные сильнее, нежели в одиночестве, – не сдавался я.
