— Пост два, это одиннадцатый! Вы что там, совсем охренели, мышей не ловите?! Только что дали сигнал тревоги по Сети, где доклад, вашу мать?!
Тревогу поднял оператор самолета управления, вручную, выйдя на Баграм и доложив ситуацию. По уставу это должен был сделать наземный пост.
— Товарищ гвардии майор, мы отслеживаем ситуацию…
— Чего?! Где доклад, капитан!?
Теперь кругом виноват был уже капитан — он старший поста наблюдения и должен был наблюдать за ситуацией, отслеживать ее лично. Никакие ссылки на молодняк-раздолбаев не принимались.
— Товарищ гвардии майор, мы отследили аппаратурой…
— Ублюдки. Экран объявил боевую тревогу. Пост следующей смене не сдавать, докладывать мне каждые пятнадцать минут. Не упустили?
— Никак нет, цель на экране.
— Упустите, паразиты — пойдете под суд. Раздолбаи. Держите картинку как хотите!
— Й-есть!
В трубке раздались гудки. Майор схватил журнал боевой работы оператора, начал судорожно его пролистывать.
— Ты почему ничего не отметил, рядовой?! Гнедов, сядь на его место. А ты, паразит — пиши все как положено. В дисбате сгною, если что!
В армии, как и в жизни — дерьмо всегда вниз стекает…
Баграм, Афганистан
ППД «Экран-1» ВСН МО СССР
Сигнал тревоги — здесь, как и на кораблях это был колокол громкого боя — сорвал с мест бойцов дежурной группы, находившихся в небольшом домике рядом с ВПП в полной боевой «десятиминутной» готовности.
Бронежилет, совмещенный с разгрузкой — совсем новые, только завезли, шьют в Иванове на каком-то «комсомольском экспериментальном объединении» — он намного удобнее старых, накидывается и застегивается моментально. Оружие — АКМС с подствольниками, десантная СВДС, ПКМД[25], пистолеты Стечкина, которые выдали всем взамен ПМ. Перчатки на руки — они были одними из первых, кто отработал спуск по тросам при десантировании, в городах десантироваться «по-штурмовому»[26] не получается, поломаешься весь. Шлем на голову — новый, похож на мотоциклетную каску, держит пулю ПМ в упор, хотя никто это не проверял — и вперед, к вертолетам, бегом, бегом, бегом…
На площадке — раскручивают винта два Ка-29. Патрульный вариант — два пулемета, на пилонах два блока НУРС и два дополнительных бака. Борттехники считают бойцов, занимающих места в вертолете — шестнадцать, по восемь на вертолет. Стандартная досмотровая группа, натасканная инструкторами спецназа на бой в городских условиях и на действия в качестве группы захвата.
— Докладывайте. Что тут у вас за ЧП?
— Товарищ генерал-майор… — наконец подсказали, что к московскому гостю в штатском нужно обращаться именно так. — Турок похищен неизвестными на дороге к отелю, машина перевезла его в Кабул, сейчас она находится в район старого рынка. Визуального контакта с Турком нет, он находится в машине.
— Когда это произошло?
— Сорок… теперь уже сорок две минуты назад.
— То есть?
— Товарищ генерал-майор, наземный пост в нарушение устава не сообщил о произошедшем. Сообщение мы получили с борта Купол-один. Я отдал распоряжение о проведении расследования и наложении взыскания на…
— Взыскивать — потом будете. Что сейчас предпринято?
— Товарищ генерал-майор, группа немедленного реагирования уже в воздухе, им осталось примерно пятнадцать минут.
— Ничего не предпринимать без моей команды.
— Так точно.
— Турок был жив при захвате? Что это за машина, откуда она взялась?
— Не могу знать, товарищ генерал-майор, данных не поступало.
— Выяснить и доложить. Связь с Москвой по ВЧ — немедленно.
— Есть.
Два вертолета КА-29 — короткие, широкие, совершенно не похожие на пронырливые милевские «головастики» — вывалились из-за гор, окружающих Кабул каменными стражами, пошли над городской чертой, снижаясь. Раньше летать таким образом было опасно — пуски ракет по низколетящим бортам и даже по самолетам в секторе снижения Кабульского авиаузла — наблюдались чуть ли не каждую неделю, не помогало ни дежурство Ми-24, ни выходы «в поле» кабульской, четыреста пятьдесят девятой роты спецназначения, ни плотная агентурная сеть ХАД в столице и окрестностях, ни дежурства защитников революции. Иногда не помогали даже щедро разбрасываемые тепловые ловушки, которые разбрасывали с вертолетов, встречающих каждый гражданский борт в Кабуле. Только пролитая в прошлом году кровь, только жестокий отпор моджахедам, только действенные меры по перекрытию границы и обвальная дестабилизация обстановки в самом Пакистане — позволили решить проблему: последний пуск, одиночный был отмечен в апреле, да еще непонятно было и чего стреляли, из РПГ и ли из ПЗРК. Летать можно было — почти так же, как в самом начале восьмидесятых, и вертолеты сейчас использовались намного активнее, чем раньше. Две камовские, выкрашенные в бурый камуфляж вертушки позли над Кабулом, в бортовые люки врывался ветер, пулеметчики в титановых шлемах — начали проверять свое грозное оружие, готовясь к подавлению целей при высадке.
— Пыль, я сто семнадцатый, до цели десять минут. Прошли городскую черту, сопротивления нет. Высадка возможна.
— Сто семнадцатый, вас понял. Приказ — к цели не подходить, уйти в зону ожидания.
— Пыль, вас понял, выполняю.
Вертолеты начали отваливать южнее, в свободный сектор, чтобы не мешать работе кабульского авиаузла.
Афганистан, Кабул
Рынок
С него грубо сдернули мешок, его похитители разговаривали на малознакомом ему пушту, но бить его больше не били. У него были связаны ноги, а туки были привязаны к туловищу толстой грубой веревкой.
— Дост — сказал американский агент, потому что это слово означало «друг» — а ему важно было показать свою дружелюбность — дост.
— Дост — сказал один из похитителей — Амрика? Амрика?!
— А, а, амрикан. Амрикан.[27]
Похититель потрепал его по плечу.
— Дост. Амрикан — дост.
Но развязать — так и не развязал.
Они так и сидели — верней, они сидели, а он лежал в узком проходе между сидениями. Ему было жарко, ему было страшно, он хотел пить, он кажется, обмочился, и он проклял тот день и час, когда в университете согласился на то, чтобы пойти работать в ЦРУ взаимен на стипендию и кредит для оплаты обучения. Он проклял тот день и час, когда согласился поехать в Афганистан, рассчитывая, что после этого его карьера круто пойдет в гору, может быть, его назначат помощником начальника станции, или даже начальником станции. Он проклял родителей, которым пришло в голову выехать в Израиль, и благодаря этому он оказался здесь. Вообще — за то, время пока он лежал в тесной и грязной машине — Джекоб Шифт много чего передумал.
Потом хлопнула дверь. Кто-то забрался в машину.
— Чег ша.[28]
Его бесцеремонно подняли, посадили на сидение советского микроавтобуса. На сидение рядом сел человек лет сорока, в гражданской одежде. Судя по его манерам и тому, что похитители беспрекословно, даже без команды покинули микроавтобус — он был здесь главным и очень уважаемым человеком.
— Вы американский журналист?
Джекоб Шифт сглотнул от изумления — человек обратился к нему на хорошем английском.
— Да, я американский журналист и меня похитили…
Только выпалив это, почти не думая — Джекоб Шифт осознал всю глупость сказанного. Глупо жаловаться похитителю на то, что его похитили.
— Добро пожаловать в Афганистан…
— У меня есть деньги. В кармане есть деньги, немного, но это все что есть. И страховка, понимаете, страховка? Деньги, которые вам выплатят, если вы…
— Достаточно, мистер Шифт. Что вы делаете в Афганистане?
— Я журналист… откуда вы знаете мое имя?!
— Мы контролируем ситуацию.
— Ах вот как? Вы из милиции? ХАД? Это произвол, вы схватили американского журналиста, меня избили. Немедленно…
Неизвестный коротко сунул локтем в бок американскому журналисту, да так, что дыхание перехватило.
— Это… Это… — американец не мог выговорить, что это такое, от боли, от недостатка воздуха.
— Мистер Шифт, нас интересует, с какой целью вы прибыли в Кабул?
— Сделать репортаж…
— Вы лжете. Вы являетесь агентом ЦРУ и прибыли сюда для того, чтобы заниматься шпионажем, мистер Шифт.
— Я простой журналист, как вы смеете?!
— У вас два фотоаппарата. Вы ходили на базар и спрашивали там о судьбе человека, который был вашим агентом. Его дети — ушли в Пакистан, беженцами, потом вы перевезли их к себе в страну. Так кто же вы, мистер, если не шпион?
— Я просто… зашел на базар. Там красиво…
— Красиво, мистер Шифт? А в Кандагаре на базаре — тоже красиво. Там вы тоже заходили к человеку, у которого дети в эмиграции. Вам назвать его имя?
