«Это нормальная практика, – говорит он, закуривая сигарету. – Они тебя бьют?»
Я думаю, что он шутит. «Нет». Я показываю на его сигарету и прошу у него одну. Это не самая первая сигарета в моей жизни, но что-то около того.
«Послушай, – говорит он. – Они тебе хорошо платят?»
«Да, – говорю я. – Я не знаю размер моего бонуса, но фирма зарабатывает сотни миллионов долларов, поэтому я надеюсь, что он окажется неплохим».
«Тогда и не беспокойся об этом», – говорит он.
«Но я только предполагаю», – говорю я. Я хочу сказать что-нибудь еще в защиту своего мнения, но он тоже выдвигает неплохой аргумент. Если они будут платить мне много денег, они могут говорить обо мне все, что угодно.
«Хочешь, пойдем в стрип-клуб?» – спрашивает он.
«Нет». Я встаю и надеваю пальто. Стрип-клубы меня совсем не привлекают. Я бы лучше пообщался с нормальными девушками.
По завершении встречи он говорит, что снаружи меня ждет машина. Я живу всего в десяти кварталах отсюда, поэтому отвечаю, что могу дойти пешком. «Ты что, мексиканец?» – спрашивает он. Я не совсем понимаю, где связь между тем, чтобы пройтись пешком до дома и быть мексиканцем, но просто улыбаюсь и повторяю, что могу до дома прогуляться. «Нет, – настаивает он, – езжай на машине». Это глупо, но я открываю дверь автомобиля и снова благодарю его за вечер. «Мы можем встречаться каждую неделю, если хочешь», – говорит он. Машина полностью черная; заднее сиденье куда комфортнее, чем мой диван. Я еду домой в тишине. Водитель, наверное, думает, что я типичный козел. Я чувствую, что должен дать ему чаевые или что-то в этом роде, но не знаю, как это нужно делать. Я смотрю, как городские кварталы проплывают мимо меня, и чувствую себя героем кино. Да, я вполне мог бы к этому привыкнуть. Когда мы доезжаем до моего дома, водитель улыбается и желает мне спокойной ночи.
Я потихоньку привыкаю. Два раза в неделю я выхожу куда-нибудь с трейдерами по продажам. Каждый раз я сам выбираю ресторан или бар, в который мы идем, и каждый раз мне предоставляют машину, чтобы доехать до дома. Мне начинают нравиться эти вечера. Я здесь клиент. Я не могу сделать ничего неверно. Сначала я этого не понимаю. Почему эти парни из кожи вон лезут, чтобы подружиться со мной? Гораздо позже я осознал, что люди на продающей стороне «покупают» опцион-коллы[50] на людей ровно так же, как и на акции. Сегодня я могу и не возглавлять отдел торговых операций и не контролировать поток заказов «Галеон», но в их же интересах подружиться со мной, когда я в начале карьеры. Если они позаботятся обо мне сегодня, то позже я о них не забуду.
В декабре 1999 года я впервые иду на праздничную вечеринку в «Галеон». Ее проводят в ярко освещенном ресторане в Мидтауне. Декору и столам несколько десятков лет. Вероятно, это место было крутым где-то четверть века назад. Персонал выглядит как актеры из фильма «Кокон».[51] «Меня уволят», – говорит Жанин. Это она планировала вечеринку и наняла артиста. Экстрасенса. Интересно, сможет ли он рассмотреть подавленное настроение всех присутствующих? Я сижу за одним столом с Жанин и Салли, задиристой свободолюбивой девушкой, в задней части зала. Салли – ассистентка Жанин. Они обе мне и правда нравятся. Мы могли бы просидеть и проболтать о всякой фигне всю ночь. Гэри подходит к нашему столу, и мой желудок сжимается. Он начинает задавать вопросы типа: как закрылся сегодня рынок? как торговался «Майкрософт» после звонка к закрытию? сколько пунктов дают за акции «Джайентс»?[52] Он даже не дает мне шанса ответить, просто выкрикивает эти вопросы своим писклявым плаксивым голосом. Он уже сам знает все ответы. Я ерзаю на стуле. Жанин и Салли закатывают глаза, когда Гэри не смотрит.
«Давайте выпьем по шоту текилы, – говорит он и подзывает официантку. – Восемь шотов текилы, – рычит мой босс. За столом только четверо. Он смеряет меня взглядом. – Я дам тебе восемьсот долларов, если ты сможешь выпить все восемь шотов, – заявляет Гэри. Сначала я не понимаю, шутит он или говорит это всерьез. Я выпрямляюсь и изображаю уверенность в себе. – Я серьезно. Восемь шотов. Восемьсот баксов. Но если тебя вырвет – ты проиграл». Официантка приносит поднос, на котором стоит восемь шотов текилы Patron и восемь кусочков лимона. «Нам не нужны лимоны», – говорит он. Я чувствую себя загнанным в угол, чувствую, что не могу отказаться. Это всего лишь шоты, а восемьсот баксов мне бы пригодились. «Все сюда», – кричит Розенбах.
И вот я начал. Один шот, второй, третий, четвертый и пятый. Шестой вызвал у меня слезы, а от седьмого я поперхнулся; я чувствую, что температура моего тела ползет вверх. Когда я беру восьмой шот, я чувствую, что текила течет у меня изо рта. Толпа начинает скандировать мое имя, звучит это так, как будто мы на игре «Рейнджеров».[53] Я стою, а пол двигается. Я собираю волю в кулак и подношу восьмой шот ко рту. Прикончив его, я падаю на диван с глухим звуком, и комната просто взрывается от смеха. Розенбах вырывает чек на восемьсот долларов из своей увесистой чековой книжки и кидает его на пол к моим ногам. На коленях я подбираю чек. Я пьян просто в стельку.
На следующее утро я, отекший, потрепанный и униженный, пробираюсь к своему столу. Похоже, похмелье только у меня. Мне нужен кофе. Розенбах сидит на кухне. На столе перед ним стоят коробки с пончиками с джемом – подарок от какого-то брокера. Он разламывает один из них напополам, засовывает половину в рот и говорит: «Я дам тебе восемьсот баксов, если ты съешь восемь пончиков за три минуты».
Глава 7
И вот спустя несколько месяцев в офисе только я и Гэри. Я копаюсь в Интернете, пытаясь понять, как проходят весенние сборы команды «Кливленд Индианс».[54] Мне нужно убить немного времени перед бизнес-ужином с «СиАйБиЭс». Он пройдет в ресторане господина Чоу; это будет такая модная тусовка для модников, знаменитостей, светских львиц и поклонников международной кухни, где официанты в белых смокингах подают тебе твою «Пекинскую утку». Ресторан находится недалеко от офиса, поэтому нет смысла заходить домой. Я не знаю, почему Гэри до сих пор здесь; лимузин забирает его обычно сразу же после звонка о закрытии рынка. Он подзывает меня к своему столу и говорит мне сесть в кресло Керин. Его обычное напряжение на лице куда-то ушло. Он выглядит почти мягко. «В последнее время ты хорошо работаешь, – говорит он. Получить комплимент от Гэри – это то же самое, что услышать ото льва, что ты вкусный. – Ну, знаешь, исправился после той самой сделки по «Квальком», – добавляет он. Когда выражение «та самая» употребляется по отношению к сделке, это значит, что она либо была и правда очень-очень удачной или, как в моем случае, совершенно провальной. В последнее время мы сильно загружены, я и не думал, что Гэри замечает, как я работаю.
«Я хочу, чтобы завтра ты торговал с «Ферст Бостон» и «Голдман», – говорит он. – Я хочу, чтобы ты постоянно покупал и продавал акции. – Говоря это, он параллельно читает на своем компьютере электронное письмо. Я ничего не отвечаю. – Выбирай ликвидные названия, ну знаешь, типа «мистер Софти», «Интел», «СанМайкро». – Я совсем недавно понял, что «мистер Софти» – это «Майкрософт». – Я хочу, чтобы ты торговал так много, как только сможешь. – Он начинает набирать электронное письмо кому-то. – Постарайся при этом терять как можно меньше денег».
«То есть ты не хочешь, чтобы я зарабатывал деньги?» – спрашиваю я.
«Это не главное, – говорит он, нажимая кнопку «Отправить». – Я хочу, чтобы ты торговал акциями этих компаний весь день. Купи сотню тысяч акций «Интел» через «Ферст Бостон», подожди пять минут, продай эти же акции через «Голдман». – Звонит его мобильный. – Просто торгуй туда-сюда весь день. – Он нажимает кнопку ответа и говорит своему водителю, что сейчас спустится. – Оставайся со мной, Терни. Я сделаю из тебя звезду». Я смотрю, как он встает и уходит. Все это очень странно: и то, что он мне сказал, и то, как он это сказал.
Несомненно, Гэри в хорошем настроении частично из-за того, что бизнес у нашей фирмы идет прекрасно. К 2000 году «Галеон» стал легендой на Уолл-стрит. Это случается, когда некоторые из твоих фондов приносят тебе тройной доход. Теперь мы говорим не о миллионах, а о миллиардах. Инвесторы не могут предоставить нам деньги в нужных объемах достаточно быстро. Если менеджер по продажам или трейдер не сделает то, что мы хотим, в очереди на его место стоит еще девяносто девять человек. Каждый день появляется новый аналитик и занимает один из свободных кабинетов. Мы переманили еще одного старшего трейдера из «Морган Стенли», и боссы пообещали нанять пару ребят помоложе, чтобы они были у меня «на побегушках».
Но в указаниях Гэри есть также нечто, что вызывает у меня подозрения. Вместе с невероятным успехом фирмы также нарастает атмосфера недоверия и конкуренции внутри офиса, которая идет с самого верха. Радж печально известен своей выходкой, когда он нанял двух равных аналитиков и теперь подстегивает их соперничество. Я называю это моделью «петушиных боев». Он шепчет что-то одному, потом другому, а потом сидит и смотрит, как они пытаются выклевать друг другу глаза. Это борьба, в которой выживет сильнейший. Тот, кто побеждает, сохраняет работу; кровавые перья проигравшего выметаются за дверь. Он пытался сделать то же самое со мной и Керин, но не учел или не знал, насколько мы были близки и что мы все время разговаривали друг с другом вне офиса.
