– Спектакль был чудесный, – ответила я, понимая, что Влад спрашивает совсем не об этом.
Он кивнул и скривил губы в подобии улыбки, а потом отвернулся и пошел к бару.
– Спектакль, действительно, удался. Хочешь выпить? – он плеснул в свой стакан янтарную жидкость из бутылки и вопросительно приподнял брови, изучая меня.
– Я выпила достаточно, спасибо.
– Чего же ты тогда хочешь?
Этот прямой вопрос застал меня врасплох. Я почувствовала, как жаром вновь опалило мои щеки, а в животе вдруг сжался тугой узел желания.
Между Владом и мной повисло молчание. Густое, тягучее, нервное. Мы стояли друг напротив друга, смотрели, изучали, но подходящие слова никак не хотели идти мне на ум. Я поняла, что оказалась не готова к таким вопросам, не завуалированным иронией, издевкой или злостью, и теперь находилась в полной растерянности. Я знала, конечно, знала, что Влад ждет от меня честности. Я видела, чувствовала, что что-то происходит между нами. Что в воздухе висит ожидание и напряжение, которое не желает уходить. Но я просто не могла позволить себе быть откровенной. Ни перед самой собой, ни, тем более, перед бывшим мужем.
– Я хочу подняться к себе в комнату и лечь спать, – тихо произнесла я, сжимая кулаки, ощущая, как ногти впиваются в мягкую плоть ладоней.
– Лгунья, – тон Влада был безапелляционным и, внезапно, яростным. С грохотом поставив стакан на барную стойку, он стремительно шагнул ко мне и в одно короткое мгновение оказался совсем-совсем близко. Его руки опустились на мои плечи, пригвождая к месту, а голова приблизилась к моему лицу так, что наши лбы почти соприкасались, а дыхание смешалось.
– У тебя нет права касаться меня подобным образом, – дрожащим голосом произнесла я, чувствуя, как меня затягивает воронка чувственного желания. – Вообще как-либо касаться.
Он хищно улыбнулся.
– Ты сама дала мне это право две минуты назад, когда разглядывала меня своим откровенно соблазнительным взглядом, в котором отчетливо читались все твои желания и фантазии. Если ты думаешь, что у меня иммунитет против многообещающих взглядов, которые ты бросала на меня весь вечер, то спешу тебя заверить – это не так.
Мысленно я застонала, признавая его правоту. Я могла бы попытаться возразить, но тогда мы оба бы знали, что это ложь. Влад притягивал меня. Возбуждал. Он вызывал во мне чувства, которые не способен был вызвать никто кроме него, неважно, сколько времени мы жили врозь и как непреодолимы были наши противоречия. Стремление моего тела и души к нему невозможно было пресечь, как я ни старалась. И мои взгляды были лишь прямым следствием никогда не затухающей тоски по нему. В этот уикенд я просто приоткрыла двери, находящиеся под замком долгие годы, и невольно освободила все те желания, которые я так старательно подавляла.
Наблюдая за душевными метаниями, которые он, как открытую книгу, читал на моем лице, Влад поднял одну руку и подушечкой большого пальца провел по моей нижней губе, отчего ее начало покалывать. Моя голова потяжелела, кровь в бешеном ритме заструилась по телу. Я чувствовала, что ситуация ускользает из-под моего контроля. Что я уже не могу отвечать за свои действия. Что пока еще скромные ласки бывшего мужа находят восторженный отклик у моего изголодавшегося тела.
Я понимала, что Влад что-то задумал. Что все эти дни он намеренно усыплял мою бдительность. Что у него есть план, пункты которого пока мне не ясны. И я выпила чересчур много, и вечер был чересчур богатым на эмоции, и он вел себя безукоризненно… И желание было таким сильным, что разум туманился, а нерациональные чувства выходили на первый план. И хотя тело молило меня лишь об одном – сдаться, разум, в отчаянных попытках пробиться сквозь марево влечения, подсказывал своем другое. И в какой-то момент, даже не знаю благодарить его за это или проклинать, он все же взял верх.
Безуспешно пытаясь отстраниться, я вздернула подбородок и срывающимся голосом произнесла:
– Воспользуешься своей физической силой? Вновь? – я почувствовала, как при этих словах напряглось его тело, а лицо стало похоже на каменную маску. – Давай просто закончим этот бессмысленным разговор, пока не стало слишком поздно, и мы не причинили друг другу боль. – Я перевела дыхание, чувствуя, как бешено колотится сердце. – Именно поэтому мы не можем быть друзьями. Весь этот уикенд – сплошное притворство.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Влад демонстративно опустил руки и отошел от меня на шаг. На его лице было написано разочарование. И я не могла не подумать, чем он разочарован: неудавшимся продолжением вечера или мной самой…
– Разве? – спросил он, пытливо глядя мне в глаза. – А мне кажется, мы давно не были так честны. Я всегда говорил и говорю тебе только правду. Значит, притворяешься ты?
Я закатила глаза и отошла к кухонному столу, опираясь на спинку стула, потому что ноги дрожали, и мне нужна была опора. Но этот его словесный выпад не остался незамеченным – я чувствовала, как во мне закипает злость. Как она, словно ураган, сметает все отголоски возбуждения, накрывая меня горящим покрывалом ярости.
– Притворяюсь? Только когда разыгрываю на людях счастливую семью! Все остальное время я не устаю повторять тебе – ты меня бесишь. Я не хочу находиться рядом. Я не хочу разговаривать. Я больше никогда не позволю тебе ранить меня.
Несмотря на мои злые слова, которые были призваны ранить его, Влад почти улыбнулся.
– Так-то лучше. А то этот нейтральный тон и твои «да» и «нет» мне уже порядком надоели, и я…
– А что Виктория обычно дарит тебе фейерверк страстей? – перебила я его.
Глаза моего бывшего мужа засияли. На его лице отразилось абсолютное удовольствие, будто бы он, наконец, услышал от меня именно то, что хотел.
– А я все думал, когда ее имя всплывет в разговоре, – протянул он. – Еще раз спрашиваю, хочешь узнать, что я обо всем этом думаю?
– Мне все равно! – воскликнула я с неконтролируемой злостью, в которой перемешались и обида, и ревность, и неутоленное желание. – Меня не касается, с кем ты проводишь свой досуг. Мы больше не женаты и не имеем права лезть в личную жизнь друг друга.
– Значит, ты признаешь, что у тебя есть личная жизнь? – ухватился он за нечаянно оброненную фразу.
– Это не твое дело, – отрезала я возмущенно, чувствуя в его тоне собственнические нотки. Подумать только, какой ханжа! Мы в разводе три года и все это время, да и время в браке, он отнюдь не хранил обет воздержания. И сейчас он смеет интересоваться моей личной жизнью? Да я лучше умру, чем признаюсь ему, что за все это время все, чем я могла похвастаться – это три свидания, которые не закончились ничем приятным.
– Ты не ответила на мой вопрос, – настойчиво произнес он между тем.
– Ты не имел права его задавать.
Влад сжал челюсти, взбешенный моим ответом, моей непреклонностью, нежеланием подчиняться, но сейчас я не была настроена уступать ему.
– По какому праву ты устроил этот допрос? Ты не муж мне, и не любовник. Ты, по сути, чужой мне человек. Нас связывает только дочь.
– Я действительно не твой муж – здесь я ничего не в силах поменять, – процедил он. – А вот насчет любовника – это я легко могу исправить. И, что-то мне подсказывает, что ты будешь только рада.
С этими словами Влад в два шага преодолел разделяющее нас расстояние и прижал меня к себе, закрыв рот поцелуем. От неожиданности у меня закружилась голова, но, невзирая на всю злость, которую я испытывала к нему, на сопротивление не оказалось ни сил, ни желания.
Господи, как давно это было…
Теплые мягкие губы с неистовой страстью прижимались к моим губам, они ласкали меня, приглашали, умоляли, пока мой рот не открылся, и язык Влада не проник внутрь, углубив поцелуй, сделав его еще более интимным, чувственным, желанным. По телу стремительно разливалась слабость. Моя рука помимо воли поднялась и легла ему на грудь, все еще скрытую шелковой рубашкой. Я чувствовала, как под ладонью бешено колотится его сердце, глухо и тяжело. Нас охватил пожар – бескомпромиссный и беспощадный, сжигающий нас двоих.
