Он повернулся, готовый ударить, но разглядев опустил руку. Из корчмы вышел Исин. За собой он тащил женщину. Вместе с ними из корчмы вылетел бодрящий шум драки.
— Кому же там драться? — подумал Избор — Все вроде тут..
Избор персчитал в мыслях всех остроголовых, кто заглянул в корчму, насчитал восьмерых…
— Ну прямо как дети. — подумал он — Столько народу а семерых зарезать не могут. Народ, что ли измельчал?
Хазарин косо посмотрел на поселянина, но тот не обратил на него внимания — был занят собой. Тогда гордый сын степей уперся взглядом в Избора.
— Хорошо дерешься, пещерник.
Это была не похвала. Это была оценка. Избор, не спеша отвечать, оглядел его. Он поел, подрался, причем не его побили, а он побил, да и вдобавок совершил доброе дело — спас и хазарина и его женщину. Он спокойно разглядывал их, вполне готовый принять увесистый кошелек, или на худой конец выслушать слова благодарности.
Только вот к сожалению, во взгляде хазарина, ее не было, как, впрочем, и кошелька в руке. Тот смотрел на него словно на лошадь, попавшуюся под руку в самый подходящий момент. Умный, сильный, уверенный. Как раз то, что нужно.
— Я видел как ты дрался. — повторил он. — Ты должен мне помочь!
Избор усмехнулся. Для этого все было просто. Он был воин, и этим было сказано все. Ну, почти все. Все, кто не носил меча, были ему должны. Так было везде, где бы он не бывал — в Византии, у саркинозов, булгар… Имевший меч длиннее чем у тебя всегда считал себя правым, а уж если у него меч был, а у тебя нет…
— Я у тебя не одалживался — спокойно возразил Избор — Почему же я тебе должен?
Хазарин махнул рукой.
— Ты не понял, пещерник. Это не даром. Большие люди отблагодарят тебя, дадут золота.
Он смотрел в его глаза с уверенностью человека, сделавшего предложение, от которого никто не откажется. Ведь у него был меч. Но Избор глядя на него, видел в нем совсем другое. Еще не остывший от схватки он видел больше, чем хотел показать хазарин. Как опытный воин за поступками противника видит задуманную им хитрость, так и он видел за этой гордой напыщенностью степняка обыкновенный страх. Страх и отчаяние. То, что было написано на лице хазарина, другим словом назвать было нельзя. Забывшись, тот даже ухватил его за рукав.
Избор выдернул его из хазарских пальцев и очень серьезно предложил.
— Пусть они отблагодарят кого-нибудь другого. А я уж переживу как-нибудь… От зависти точно не помру, можешь быть спокоен.
Он грустно вздохнул и добавил, разрушая последние надежды хазарина.
— Может как-нибудь выберешь время, найдешь меня, проверишь, жив я или нет…
Исин еще не понял, что ему отказали. Он искал в словах пещерника то, что хотел найти — согласия. Избор повернулся, что бы уйти.
— Мне нужна твоя помощь. — повторил хазарин ему в спину — Помоги.
Теперь его страх был ничем не прикрыт. Он лежал на поверхности и взывал к его жалости.
Хазарин готов был схватить пещерника за грудь и трясти, что бы вбить в него свой ужас.
— Весь мир нуждается в ней. — спокойно ответил тот — Я тебе помог два раза и хватит. Ты вон его попроси. Теперь его очередь…
Он ткнул пальцем в мужика. Исин повернулся. Женщина за ним, словно ждала этого, выдернула руку из кулака хазарина и оттолкнула его в сторону.
— А мне поможешь? — спросила она. Что было в ней. Острое, легкое, опасное. Уже повернувшись что бы уйти Избор спросил.
— А кто ты?
— Княжна! — крикнул хазарин. Он хотел остановить ее, но она-то хотела совсем другого. Она Неожиданно, с разворота она хлестанула его по щеке.
— Молчи, хазарин! Жить хочешь — молчи.
Да. Княжна была хоть куда. Избор повидал на своем веку многих. Эта была настоящая. Злая как хорек. Хазарин поперхнулся готовыми сорваться с губ словами. Несколько мгновений она жгла его взглядом, потом снова повернулась к Избору.
— Я Черниговская княжна Ирина. Помоги мне.
Избор молчал. Он не узнавал в этой полной жизни девушке тот полутруп, который видел несколько дней назад в караване. Перед глазами встали серые губы, заостренные скулы. Теперь, стоя она была куда как привлекательней, чем тогда. Губы были вполне человеческие, розовые, румянец во всю щеку. Ночная скачка пошла ей на пользу…
— Мне поможешь? — повторила она. — Возьму тебя на службу.
Избор смерил княжну взглядом. Она была молода, тонка в кости, красива. Но самое главное — за ней предполагался князь. Муж ли, отец ли, это было не важно. Главное, что у князя было то, ради чего он жил на этом свете — власть и золото. И то и другое стоило того чтобы потрудиться. Он повернулся к ней и не давая еще согласия ни словом, ни знаком спросил.
— Что за служба? Чего ты хочешь?
Она оглянулась на дверь корчмы, тряхнула волосами.
— Защиты. Сегодня меня дважды хотели убить. Наверное, они захотят сделать это и в третий раз.
Она не стала говорить ничего больше. Избору и так все стало понятно. Он прислушался к шуму в корчме.
— Остроголовые — подумал Избор — Полный город… И каждого по мечу…
Он думал, чем может быть оплачен риск службы у княжны и не смог ответить себе. То, что он увидел было довольно, что бы понять — это были убийцы. Не наемники, хорошо владеющие мечем и копьем и обученные штурмовать замки и воевать строем, а убийцы, для которых ремеслом была не война, а убийство. Княжна предлагала ему стать щитом между ней и ими. Ему этого не хотелось, это он сразу понял. Княжна что-то уловила в его лице и быстро сказала.
— Помоги мне — получишь золото.
— Так это все из-за тебя? — спросил он. — И караван, и лужи крови…
— Да — сказал Исин — Из-за нас. Она…
Княжна снова хлестнула его по лицу. Ручка у нее была маленькая, но крепкая. Глаза Исина вспыхнули как у вурдалака, но он не посмел ничего возразить. Слуг княжна не жалела. Если хазарин до сих пор не заметил этого, то он был круглый дурак.
— Эдак она и меня по морде? — подумал Избор и отрицательно качнул головой.
— Спасибо, княжна. Я в другом месте заработаю.
Лицо ее дрогнуло.
— Тебе мало денег? Станешь десятником, сотником!
Чем больше она обещала, тем меньше он ей верил. За ее обещаниями явно просвечивали мечи острогловых. Слишком много страха было в ее голосе и слишком много мечей за ним.
— Нет. Спасибо. Я уж лучше сам собой покомандую.
— Деньги…
— Зачем они покойнику? Твое предложение верный путь на погост. Их много, я — один. Нет.
Скрипнули доски. До сих пор молчавший мужик прогудел.
— Бог троицу любит. Помог два раза, помоги и в третий. Помоги бабе. По христиански.
Избор смерил его взглядом. Хотел ответить грубостью, но вспомнив корчму сдержался.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
