что. Девушку зовут Олеся. Она тоже пошла по-землянику и пропала. Маму ее зовут Вера Васильевна. Меня больше не ищите, на Земле меня нет. Как только я сумею еще раз выбраться в Мир сновидений, встречусь с мамой. Передай ей, что я ее очень люблю. И тебя люблю, и братишек. Вот, телефон мой ты найдёшь в руке, как проснёшься, но он недолго будет с вами, потом исчезнет, ведь я не силён в ворожбе. Мы с Олесей пойдём к моему и к ее роду. Будем науку рода изучать. Потом, надеюсь, ещё сможем свидеться. А пока нам Аглая Дормидонтовна помогает. Не сердись, отец, не я такой исход выбирал и свою дорогу. Но на Землю мне не вернуться. Там Бог Сварог в том замешан, он возвращал. Эх, жаль, не верили вы деду, сейчас многое бы проще было. Ну, да что теперь. Я же всё понимаю.
— Остап, ты что ж, это всё серьезно говорил? Бог, род, другой Мир? Я тебя слушаю, словно ты снова подростком пива нахерачился и бред несёшь про гномиков и… Ох. Я не понимаю!
Произнес это отец и оглянулся вокруг, словно проверяя, нет ли снова деда.
Остап вздохнул, повесив голову:
— Я знаю, я всегда шебутным был, прости меня за то, но сейчас пришло время поверить мне. Ты проснешься с моим мобильником и все будешь помнить из нашего с тобой разговора, телефон вот мамы Олесиной, запомни обязательно. Это очень важно для меня. Прошу. И когда мобильник найдешь в своей руке — маме его успей показать, чтобы успокоилась и не ищите меня больше. Я слишком далеко от вас. Простите за то, что не оправдал ваши надежды, но у меня видать, другая судьба. До встречи, отец.
— Конечно, телефон я запомнил, но это же бред какой-то. Ладно. Понял. Сын, ты прости меня, я тебя люблю и всегда любил. Избаловать боялся, да и с клеймом прадеда дурочка сложно было жить.
Они обнялись, и каждый отправился в свой Мир.
Проснулся Савелий Иванович рывком. Слишком уж он был ошарашен тем разговором с сыном непутевым, что сейчас заставлял нервничать своим исчезновением в небольшом лесочке рядом с городом. Его безрезультатно искали уже два дня. Мать извелась, а отец очень злился на отпрыска всё это время, считая, что тот просто опять что-то учудил. А тут такие разговоры. Он сел в постели и уставился на телефон сына, который держал в своей руке. И это сбылось. Жены снова рядом не было, значит, так и не легла, или снова в комнате сына спит. Савелий Иванович понял, что это действительно был не сон, ведь телефон-то вот он! Надо бегом езжать и показывать его жене, и рассказывать новости от сына. И телефон! Надо записать телефон мамы этой Олеси — Веры Васильевны. Но сначала к жене!
Глава 11
А Остап проснулся там же, где и засыпал, на лавке, в избушке — землянке бабушки Яги. Оглядев избушку, перевел взгляд на Олесю. Она уже лежала с открытыми глазами и чему-то улыбалась. Значит, и у неё получилось пообщаться с мамой. А за окошком начинался новый день в новом Мире.
«Кстати, а как он называется самими жителями, ну Мир их этот? Ну, мы то с Земли, а тут? Надо поинтересоваться у бабушки Глаши, и поклон ей передать от прадеда».
— Ну, что, — раздался бодрый голос бабушки Глаши уже от двери в избу, — стало быть ваши весточки доставлены?
Две пары счастливых глаз были ей ответом.
— Ну и славно. Тогда пойдёмте с столу, завтрак уже поспел.
— Ой, бабушка Глаша, мой прадед Аким просил тебе нижайший поклон передать. И от меня благодарность прими, если бы не он, сложно мне с отцом было бы.
Отвел глаза Остап, отношения у них с папой всегда были такими, ну тут и сам был виноват, что уж.
— Благодарствую, на добром слове, а все беды вашего рода от того, что старшего почитать не стали. Не по Кону то!
— Ой, — вскинулась Олеся, — бабушка Глаша, и от Пелагеи, моей прабабушки тебе благодарность за помощь и от меня и от мамы! Если бы не Пелагея, мама чуть не проснулась, уже рябью пошла, все так, как ты рассказывала. Но появилась прабабушка Пелагея и маму угомонила. А потом ещё и подарок маме и мне сделала.
— Она всегда такой была, душа светлая и чистая, пустенько без неё тут стало, искорка живая такая ушла.
Горько вздохнула с тёплой улыбкой добрая баба Яга.
— Бабушка Глаша, а как этот Мир называется? Вот мы с Земли пришли, а это?
— И это Земля!
— А как такое возможно?
— И не такое возможно, Земля и есть. Мид гард — Земля. То есть Срединный Мир. Это и есть наша правда. А ежели вас послушать, то мы в сказке, где мне в избушке моей на куриных ножках за хворостом ходить надо, да в гости ездить, на её лапках, но следить за собой, чтобы не травило постоянно. Аль ещё что не знаю про себя? Так обскажите мне, темной бабке.
— Да не, бабушка, путешествуешь ты в ступе.
— В чём? В ступке?
— Почти, В ступе, — уточнила за Остапа Олеся, — это, как ступка, но такое высокое большое, как бочка, деревянное ведро, ты в нём стоишь и стоя летаешь, вылетая из своей избушки через трубу. А еще тебе надо метлу большую, и ею направлять эту ступу, куда ей лететь.
— Ага, — добавил Остап, или сразу, на том помеле летать.
— На чём? На помеле?
Бабушка Яга хохотала. Вытирала набежавшие слёзы и снова плакала слушая эти сказки чад неразумных, без смысла и ума.
— А питаться тебе надобно…
— Да зачем же мне питаться, если мне в трубу … в ступке…
Еле выговорила баба Глаша, а Остап продолжал:
— Добрыми молодцами и детками, которые в лес забредают сами, или тебе их гуси — лебеди приносят.
— То есть людьми?
Аж перестала смеяться баба Яга.
— Ага, человечинкой. И приговаривать: «Фух, русским духом пахнет!»
— Только сначала полагалось добра молодца в баньке попарить, а потом и кушать.
Это уже дополнила Олеся.
— Конечно, русский дух смыть, он же долго ехал или шёл к тебе. Но те молодцы и дети жутко расторопные и ретивые, они даже из печки сбегают, да ещё и тебя, бедную норовили уму — разуму научить.
— Ой, ребятушки, ой не могу больше смеяться! Может мне и вам баньку протопить? А то так полетать на помеле хочется,
