— Все они жили в Нгомбване и занимали там более-менее видное положение, — заметил он. — Начиная с нефтяных магнатов и кончая бывшими торговцами. Почти всех оттуда выдворили или их это ещe ожидает. Похоже, главная идея приёма — сказать людям, что лично против них никто ничего не имеет." — Мы вам даже рады, так что приходите как-нибудь на вечеринку… "
— А как насчёт" — я страдаю от этого не меньше вас?"
— Вот именно. И почти все приглашение приняли.
— Ничего себе! — воскликнул Аллен, ткнув в список. — И этого пригласили?
— Кто там? А, да. Ну, в отличие от прочих, этот у нас значится.
— Тут есть выписка, которую сделали ваши люди, — заметил Аллен, доставая ещe один лист бумаги.
— Ага… Никакого насилия, но сомнительное прошлое.
— Его сестра лепит глиняных поросят. Мастерская в паре минут ходьбы от посольства, — заметил Аллен.
— Знаю, грязная и тёмная дыра. Удивительно, как он занялся чем-то подобным. Ведь в Нгомбване он должен был заработать уйму денег.
— А они у него ещe есть? Он мог обанкротиться.
— Трудно сказать. Кто знает, успел ли он вовремя вернуть инвестиции.
— Об этом что-нибудь знаете? — спросил Аллен, показывая на фамилию мистера Уиплстоуна.
Гибсон выдал краткую характеристику.
— Точно, он, — кивнул Аллен. — Может это и неважно, Фред, но все равно стоит обратить внимание.
И он рассказал ему историю мистера Уиплстоуна про кошку и глиняную рыбку.
— Старика все это происшествие несколько разволновало, но вполне возможно, тут нет ничего общего с тем, что нас интересует. Тип из полуподвала, Шеридан, и наш Санскрит могли встречаться просто чтобы сыграть партию в бридж. Или, скажем, они принадлежат к некой дурацкой секте: предсказателей судьбы или просто спиритов.
— За нечто подобное Санскрита уже раз арестовывали. Его даже подозревали в торговле наркотиками. Но позднее он перебрался в Нгомбвану. И попал в число тех, кого выдворили, заметил Гибсон.
— Знаю.
— Знаете?
— Полагаю, я видел его там, в Нгомбване, перед их бывшей резиденцией. Я там был недели три назад.
— Надо же!
— И если уж зашла речь о тех, кто жалуется на своё изгнание, не известно о каком-то кружке, члены которого носят медальоны с рыбками?
— Фи, — презрительно фыркнул Гибсон.
— Мистера Шеридана нет в списке гостей. А как насчёт полковника Монфора и миссис Монфор? В тот вечер они были у Шеридана.
— Посмотрим…
— Нет, — сказал Аллен, просмотрев список — На букву "м" никаких Монфоров нет.
— Подождите минутку. Что-то тут было. Смотрите сюда. На "к". «Полковник Кокбурн-Монфор, Барсетская лёгкая пехота (отст.)». Как звучит: Кокбурн!
— Не произносится ли это случайно как «Кобурн»? — поинтересовался Аллен. — Вы ничего о нем не знаете?
— Есть кое-какая информация. Вот: «Организовал армию Нгомбваны. Возглавлял еe с 1960 до провозглашения независимости в 1971, когда новая власть взяла армию под свой контроль.»
— Ну, — протянул Аллен после долгой паузы, — это ещe ничего не значит. Нет сомнений, что бывшие колонисты из Нгомбваны объединяются точно также, как делали это бывшие колонисты из Индии. На Каприкорн может располагаться их прибежище, где они в тишине и уюте жалуются друг другу на судьбу. А что с прислугой? Я имею в виду здешнюю прислугу.
— Ничего, совершенно ничего. Мы детально проверили каждого. Хотите взглянуть?
Он извлёк ещe один лист.
— Тут все сотрудники Костада. Вначале постоянные, потом временные. Чисты, как лилии.
— А вот этот?
Гибсон взглянул, куда показывает длинный палец Аллена. И прочитал про себя:"Уже десять лет работает у Костада нештатным сотрудником. Постоянное занятие: дворецкий. На последнем месте уже восемь лет. Исключительные рекомендации. В настоящее время… " Ого!
— Что?
— В настоящее время служит на Каприкорн Уол, дом один…
— Похоже, — заметил Аллен, — многовато для случайного стечения обстоятельств. Тебе не кажется, Фред?
II
— Не часто мы с тобой так наряжаемся, — заметил Аллен жене.
— Ты выглядишь так, словно во фраке ходишь каждый вечер. Как в анекдотах о строителях империи в джунглях. Когда ещe существовала империя. А эти планки, что ты понавешал!
— Что значит «понавешал»?
— Ты пурист, дорогой.
— Был, пока ухаживал за своей женой.
Трой, облачённая в зеленое вечернее платье, присев на постель, натягивала длинные перчатки.
— Нам это пошло на пользу. Обоим. Ты не думаешь?
— Ещё бы.
— Нам повезло.
— Верю.
Он помог жене застегнуть перчатки, заметив:
— Ты выглядишь роскошно. Пойдём?
— А у дверей уже стоит наш элегантный лимузин, взятый напрокат?
— Да.
— Тогда вперёд!
Плейс Парк Гарденс закрыли для проезда, так что перед посольством Нгомбваны не было обычной толпы любопытных. Ступени покрывал красный ковёр, из широко распахнутых дверей лился свет и доносились обрывки старых мелодий. Толпа мужчин в ливреях, чёрных и белых, открывала и снова закрывала двери автомобилей.
— Господи Боже, я забыла этот проклятый пригласительный! — воскликнула Трой.
— Он у меня. Пойдём.
Аллен заметил, что мужчины, принимавшие приглашения, внимательно их просматривали и передавали дальше людям, сидевшим в сторонке за столиками. Его позабавил вид суперинтенданта Гибсона, стоявшего позади во фраке с белой бабочкой. Тот выглядел посланником из некоего доминиона.
Гости, которым нужно было привести себя в порядок, оставив вещи, направлялись в туалетные комнаты справа или слева; вернувшись в холл, они получали вещи обратно и оказывались в начале двойного ряда нгомбванских стражников, где сообщали свои имена величественному чёрному мажордому, который их торжественно и звучно объявлял.
Трой с Алленом нечего было оставлять в гардеробе. Они направились прямо к рядам стражи.
За ними, на вершине лестницы, которая вела в большой салон, во всем своём величии возвышался Бумер. Его мундир явно был вдохновлён наполеоновской «старой гвардией», но чувствовалось в нем и облагораживающее влияние Сандхерста. За президентом стоял туземец с копьём.
Трой прошептала:
— Он прекрасен. Господи, как он великолепен!
«Она была бы рада писать его», — подумал Аллен.
По правую руку Бумера стоял посол. Он был не столь блестяще экипирован и, судя по лицу, весьма озабочен. Члены свиты великолепным полукругом расположились позади.
— Ми-истёр Родерик Аллен с супругой!
На лице Бумера засияла широкая улыбка.
— Нас представлять не нужно, — громко заявил он и сжал руки Аллена своими лапищами, затянутыми в белые перчатки. — И тут же продолжал: — Так вот она — знаменитая женщина! Мне так приятно! Потом поговорим. Я вас хотел бы кое о чем попросить. Хорошо?
Аллены отошли, осознавая, что стали предметом всеобщего внимания.
— Рори?
— Знаю. Силён, верно?
— Фи.
— Что-что?
— Фи. Удивлённое посвистывание.
— Тяжело состязаться с Гилбертом и Салливаном.
Они перешли с большой зал. Музыканты на галерее, незаметно дополненные несколькими агентами Гибсона, вспомнили «Гондольеров», весело и едва слышно пиликая на своих инструментах.
По залу странствовали подносы с шампанским. Шутки о грубых полицейских башмаках и оттопыривающихся подмышкой ливреях были неуместны. Людей Гибсона невозможно было отличить от других официантов.
Интересен был аромат этого гигантского сборища. В фантастической смеси косметики, парфюмерии, цветов, лосьонов для волос, еды и алкоголя поражало ещe что-то особенное, что для таких случаев казалось несколько необычным. Где-то в доме курились благовония, возможно, сандал. Да, именно он. Последний раз Аллен принюхивался к нему в президентском дворце в Нгомбване. Сандал и неопределённый чуждый запах людей с другим цветом кожи. Французские окна скрывали шторы, но воздух в большом зале оставался прохладным. Люди двигались по нему, как умело размещённые статисты в сцене из рекламного ролика.
Они встретили знакомых: человека, чей портрет Трой писала несколько лет назад, бледного начальника Аллена с супругой, кого-то из Министерства иностранных дел, и совершенно неожиданно — брата Родерика, сэра Джорджа Аллена. Это был высокий, красивый мужчина с внешностью дипломата, впрочем, довольно заурядной. Трой находила его вполне симпатичным, но муж всегда считал брата тупицей.
— Господи! — воскликнул сэр Джордж. — Рори!
— Джордж!
— И наша дорогая Трой! Ты просто замечательно выглядишь. Прелестно. Очаровательно. А что, позвольте спросить, делает Рори на этой каторге?
— Меня пригласили присмотреть за серебряными ложечками, Джордж.
— Хорошая шутка, ха-ха-ха! В самом деле, — вполголоса сообщил сэр Джордж, нагибаясь к Трой, — я, например, понятия не имею, зачем собственно здесь. Знаю только, что пригласили нас всех.
— Хочешь сказать, всю семью, Джордж? — полюбопытствовал брат. — Племянников и всех прочих?
