пустыне. Даже его поход с Кортаэлем и Соратниками был не таким выматывающим.
«Может, нужно было так и сделать. Еще несколько тяжелых дней, еще несколько ночей без отдыха. Возможно, тогда мы смогли бы вовремя добраться до храма и остановить все это до того, как оно успело бы начаться».
Эндри фыркнул себе под нос и покачал головой, словно так мог прогнать подобные мысли. Но, как и лица, они не уходили.
Наполнив водой свой бурдюк и чайник, он отступил от пруда. Другие толпились рядом, желая занять его место, но один Сокол держался в стороне. Он пристально смотрел на Эндри и его одежду, покрытую пылью после путешествия по пустыне.
Эндри посмотрел на незнакомца, слегка кивнув в знак приветствия.
Сокол быстро снял свой защитный головной убор из тонкой ткани, украшенный золотой косой. Его смуглое лицо выражало дружелюбие, а карие глаза смотрели с симпатией. Молодой, без бороды, всего на несколько лет старше самого Эндри. Хотя Соколы часто бросали на Сорасу оскорбленные взгляды, по отношению к себе Эндри не видел ничего подобного.
В глазах незнакомца горело любопытство.
Сокол оглядел оруженосца: его взгляд остановился на руках Эндри, затем на лице и вьющихся черных волосах, теперь отрастающих после короткой стрижки, положенной оруженосцу. После долгих лет жизни на севере, в окружении людей с бледной кожей и светлыми волосами, Эндри понимал, в чем причина такого внимания. Он подавил усталый вздох, остро чувствуя раздражение.
– Ты галлиец? – спросил Сокол, разглядывая тунику Эндри. Несомненно, синяя звезда на груди оруженосца знавала лучшие и более чистые дни.
– Да, – сухо ответил он, расправляя плечи и в полной мере осознавая, что его одежда испачкана засохшей кровью, а сам он выглядит растрепанным. – Но моя мать из Кейса.
Черные брови Сокола взметнулись вверх. Как и у командира лин-Лиры, у него были угловатые черты лица – острые скулы и длинный крупный нос. У Айбала и Кейса не было общей границы, их разделяли маленькие, гордые королевства Сардос и Найрон. Они не враждовали, но, безусловно, соперничали, схожие своей великой историей и еще большими богатствами.
Сокол быстро улыбнулся, явно впечатленный.
– Я не знал точно, но ты ездишь верхом, как рыцарь. – По щекам оруженосца расползся жар, но не от солнца, а от гордости.
Сокол увидел, что Эндри молчит, его лицо вытянулось.
– Имею в виду, хороший рыцарь, – быстро добавил он. – Надеюсь, ты не обидишься.
– Конечно, нет, – не задумываясь, ответил Эндри.
Сокол снова улыбнулся и обошел лошадь Эндри, чтобы встать с ним лицом к лицу. Оба были одинакового роста и телосложения. Худые, обученные сражаться молодые мужчины, преданные своим королевствам.
– Большинство галлийцев горбятся в седле, как засунутый в доспехи мешок ячменя, – усмехнувшись, пояснил Сокол. – А ты движешься вместе с лошадью.
Эндри поневоле почувствовал, как в горле у него зарождается смешок. Впервые он вспомнил сэра Гранделя, когда тот был еще жив. Немного великоватый для своих доспехов, немного медлительнее рыцарей помладше. Воспоминание согрело его сердце, а не обдало холодом. Уголки губ Эндри дернулись, ему захотелось улыбнуться.
– Спасибо, – серьезно ответил оруженосец. Он снова оглядел айбалийского воина. Юноша не носил меч, но на поясе у него висел длинный кинжал, ножны были отделаны золотом и медью. – Я слышал много историй о Соколах. Говорят, вы соперничаете с Львиной гвардией.
Сокол насмешливо усмехнулся, уперев руки в бока.
– Предпочитаю Прирожденных защитников, – сказал он, имея в виду легендарных защитников императора Темуриджена.
При этих словах из-за лошадей выскочила Сигилла и нависла над ними. На ее лице была написана ярость, глаза полыхали огнем.
– Ты и твои чирикающие птички не сто2ите даже своих лошадей, – усмехнулась она, глядя на молодого Сокола так, словно он был грязью на ее сапогах. Женщина прижала кулак к груди и практически плюнула на землю. – Железные кости бойцов Бессчетного войска никогда не будут сломлены.
– Сигилла, – предупредил Эндри, пытаясь предотвратить драку до того, как она могла бы начаться.
Где-то позади раздался смех Чарли. Беглый жрец поковылял прочь, держа в руке курдюк. Его реакция только сильнее разозлила Сигиллу, охотница за головами приняла еще более грозный вид.
Молодой Сокол присоединился к смеху Чарли.
– Пусть будет так, друг мой, – сказал он, легонько тронув Эндри за плечо, тем самым побуждая отойти от пруда.
На мужчин упала тень дюны, Сигилла продолжала негодовать, наблюдая за ними.
– Темурийка думает, что мы отняли у нее свободу. Можем оставить ей немного гордости, если она в ней так сильно нуждается. – Сокол нахмурился, глядя на восходящее солнце. – И она не пленница, как и ты. Все, кроме девушки, могут идти, куда пожелают.
Девушки. Грудь Эндри сжалась, он заскрежетал зубами.
– Кроме девушки, остальные бесполезны, Сокол, – крикнула им Сигилла. – Ее кровь может спасти мир, конечно, если позволит твой командир.
Пыхтя от злости, она зашагала прочь, остановившись только для того, чтобы оттащить Корэйн от пруда. Девушка позволила утянуть себя, но с каждым шагом продолжала хмуриться.
Оруженосец знал, куда они направляются, и что скоро к ним присоединится Сораса. Теперь, придя в себя и набравшись сил, они снова начали учить Корэйн драться. Эндри не завидовал Корэйн, Сораса и Сигилла были талантливыми учителями, и далеко не добрыми.
– Неужели все темурийские женщины такие? – пробормотал Сокол, взглядом провожая Сигиллу.
Эндри старался не ухмыляться, заметив, насколько очарован, если не одержим Сокол.
– Не знаю, – ответил оруженосец, никогда не встречавший других уроженок Темуриджена. – Но она права.
Он перевел взгляд с Сигиллы на Корэйн, ее плечи были расправлены, а на спине висел убранный в ножны Веретенный клинок. Когда они остановились на ровной площадке, она аккуратно опустила его в грязь, на мгновение коснувшись пальцами меча.
«Помнит ли она, как разрезала Веретено? Вспоминает ли о пролитой из-за него крови?»
Эндри вздрогнул, несмотря на усиливающуюся жару чувствуя, как по скрытой под накидкой коже пробежал холодок. Он остро ощущал тяжесть, из-за погибших галлийцев тяжелым грузом лежащую на его плечах.
«А Корэйн? Чувствовала ли она то же самое?»
У него во рту пересохло.
«Имея такой меч, превратится ли она в чудовище, как превратился ее дядя?»
– Корэйн ан-Амарат – ключ к спасению мира, – решительно сказал он, обращаясь не только к Соколу, но и к себе. – Веришь ты в это или нет.
Сокол качнулся на пятках и едва заметно улыбнулся.
– Она определенно ключ к кое-чему. – Затем страж наклонился ближе, постучав двумя пальцами по груди Эндри в месте, где билось сердце.
Щеки Эндри снова запылали. «Я вечно обгораю или вечно смущаюсь?»
– Сэр… – зашипел оруженосец, но Сокол поднял руку, успокаивая собеседника.
– Мы путешествуем вместе всего три дня, но уже ясно, кому принадлежит твое сердце, – сказал он, его лицо смягчилось, в голосе не было ни следа осуждения. – Держись поближе к ней.
С этим Эндри не собирался спорить.
– Всегда.
– И следи за амхарской гадюкой, – голос Сокола снова обрел резкость. – Она отравит вас всех, если это поможет спасти ее собственную жалкую шею.
Эндри проследил за взглядом Сокола и увидел
