уже нашпиговали бы нас стрелами, как повар петуха салом. Я хочу посмотреть, как кара Божия обрушивается на головы еретиков! Давай! – повернулся он к арагонцу.
Тот подал знак, и кнехт ударом большого деревянного молотка выбил стопор. Длинная балка камнемета, увлекаемая тяжелым противовесом, описала в воздухе плавную дугу. Каменное ядро, с грохотом протянутое пращой по желобу, взмыло вверх и, сорвавшись в верхней точке с веревочной чаши, полетело в сторону замка и с силой ударило в зубец на стене донжона. Зубец зашатался и рухнул. До стоявших у камнемета донеслись вопли и крики.
– Рука Господня неотразимо разит еретиков! – возопил монах, потрясая посохом. – Ни высокие горы, ни толстые стены не укроют нечестивцев от гнева Бога! Рази их, Дюран!
Высокий с палицей на поясе подал знак, и кнехты в медных шлемах побежали к горке каменных ядер.
– Вы мудро поступили, святой отец, доверившись баскам из соседней деревни, – подобострастно сказал рыцарь, склоняясь к монаху. – Я никогда бы не поверил, что можно ночью преодолеть отвесную стену в пятьсот футов. И хорошо, что мои воины пошли на это дело ночью. Назавтра они с ужасом рассказывали, что при солнце никогда бы не решились на такое. Еретики были так уверены в неприступности горы, что даже не поставили охрану у развалин барбакана. Теперь, когда у нас здесь «требюше» Дюрана, им недолго осталось противостоять войску легата.
– Если бы ваши рыцари и кнехты сражались с таким упорством, как еретики, мы бы взяли Монсегюр еще летом! – возразил монах. – И нам бы не пришлось отсыпать столько золота этим разбойникам-баскам. Но вы правы: теперь еретикам конец. Им не устоять.
Он обернулся к монаху с палицей:
– Командуйте, Дюран!
– Сейчас! – оживленно ответил тот, возясь у камнемета. – Мы изменили длину зубца: ядро полетит за стены. Мы заготовили десять дюжин ядер и за неделю засыплем ими Монсегюр.
– Вы полагаете, этого хватит, чтобы они сдались? – спросил коренастый монах.
– Если будем бросать так, хватит и половины. Не хотел бы я сейчас быть в замке. Смотрите!
Дюран махнул рукой, и камнемет вновь заскрипел, раскручивая балку. В этот раз камень угодил внутрь замка: до наблюдателей донеслись грохот рушащегося строения и крики осажденных.
– Вот так! – удовлетворенно сказал монах, вновь потрясая посохом. – Задайте им еще!
– Еретики сражаются отчаянно потому, что им нечего терять, – продолжил рыцарь, которого, как было видно, задели слова монаха. – У них нет выбора. Если они не раскаются, их ждет костер, а раскаявшихся – в лучшем случае, епитимья. Святая инквизиция посадит их в тюрьмы и конфискует земли…
– Чтобы отдать их верным слугам своим, – сказал монах. – Таким, как вы, де Леви. Если мне правильно говорили, ваш отец пришел в страну Ок бедным рыцарем вместе с Симоном де Монфором, а теперь вы один из богатейших сеньоров графства. Кажется, вам принадлежит Марпуа, которым прежде владел комендант Монсегюра Пьер-Роже?
– Мне, – хмуро подтвердил рыцарь. – Но это владение не в радость: у лишенных земель еретиков подросли дети – молодые волки, которым тоже нечего терять. Три года назад эти файдиты вышли из лесов, и с тех пор мы не знаем покоя, сражаясь с ними.
– Истинный защитник веры и не должен знать покоя, – торжественно провозгласил монах. – Чтобы…
Он не договорил. На стенах запела труба, высокие входные ворота замка растворились, вооруженная толпа вывалилась изнутри и понеслась к развалинам барбакана. Впереди, яростно махая огромной шишковатой палицей, бежал рыцарь в блестящих латах.
– Вылазка! Святой отец, бегите! Быстрее!
Де Леви отчаянно закричал, непочтительно подталкивая то одного, то второго монаха в спины. Те и сами заторопились. Но тот, что был с железным посохом, вдруг остановился и повернулся к де Леви.
– Спасите камнемет! Делайте, что хотите и как можете, но спасите. Если они уничтожат его, нам придется уйти отсюда ни с чем!
Рыцарь молча кивнул и поднес к губам рог. Отряд охраны, стоявший на склоне ниже камнемета, заметив неладное, спешил на помощь. Подбежавший оруженосец подал де Леви тяжелый двуручный меч, и тот грозным взмахом клинка остановил убегающую обслугу камнемета и мгновенно выстроил кнехтов перед собой. Это спасло ему жизнь: рыцарь в светлых латах, размахивая своей ужасной палицей, уже настигал врага, но перед редким лесом копий на мгновение замер.
– Де Леви! – вдруг заревел он, вздымая над головой палицу. – Так это ты, вор, командуешь здесь! Пришел твой час, Ги! Сейчас я досыта накормлю тебя землей Марпуа!
Де Леви ощутил, как его спина под войлочным подкладом лат стала холодной.
– Пьер-Роже, – прошептал он и скомандовал кнехтам:
– Вперед!
Но те не успели двинуться с места, как светлый рыцарь с размаху врубился в их ряды. Удары копий испуганных воинов только скользнули по его латам, не принеся вреда, зато палица рыцаря наотмашь била по медным шлемам: воины один за другим никли под ее ударами, падая на стылый камень горы Монсегюр. Через минуту два рыцаря ринулись друг к другу и закружились в смертельной схватке, звеня оружием. Краем глаза де Леви заметил, как нападавшие уже суетятся вокруг камнемета, поливая дерево маслом из сосудов; он понял, что если охрана опоздает еще на несколько минут, приказ инквизитора Ферье останется невыполненным.
Это было последнее, что он успел подумать: палица Пьера-Роже, встретившись в воздухе с его мечом, переломила его пополам и обрушилась на его шлем. В последний миг де Леви успел увернуться, удар пришелся вскользь и поэтому не убил, а лишь оглушил его. Де Леви мешком свалился на склон, и торжествующий Пьер-Роже вознес палицу над головой, чтобы добить врага.
Он не успел. Лезвие алебарды сверкнуло в морозном воздухе и сбоку, косо, рубануло его по шлему. Он выронил палицу, упал на колени, затем ничком, уткнувшись лицом в камень. Сразу пять или шесть кнехтов из подоспевшей охраны бросились к нему, пытаясь найти место в броне, чтобы заколоть. Другие же под командованием беспрестанно орущего капитана ринулись к поджигателям камнемета, и там закрутилась, забурлила ожесточенная сеча, сразу же начавшая смещаться в сторону замка: поджигателей камнемета было гораздо меньше. Рыцари и кнехты де Леви мгновенно потеснили их.
Возле упавшего Пьера-Роже тоже завязалась схватка. Кнехты все еще суетились вокруг него, как вдруг рядом возник крепкий воин в кольчуге и железном шлеме. Короткими взмахами меча он мгновенно зарубил двух кнехтов, остальные отпрянули. Но, разобравшись, что перед ними одиночка, ощетинившись мечами, двинулись на него. Воин, бросив меч, достал из-за спины взведенный арбалет, вложил в канавку короткую стрелу и, почти не целясь, нажал на рычаг. Звонко ударила тетива, и передний из нападавших рухнул ничком: стрела
