— Гияса не трогайте. Я сам… — он взял кисточку у Стасика и принялся старательно покрывать бронзой дно букв…
Мы подходили к двери класса, когда звонок оповещал о конце первого урока. Из дверей вылетела Катя Суровцева. Увидев нас, остолбенела, потом всплеснула руками:
— Ой, вы почему прогуляли?
— Надо было… — обронил я. — Трещину перешагивали.
— Какую еще трещину? — отступила на шаг Суровцева. — Овраг, что ли?
— Овраг, — согласился я.
— Не надо врать-то! — рассмеялась Суровцева. — У нас ни одного оврага нет. Сплошные асфальты.
И добавила:
— Ух, и попадет же вам сейчас!
— От Тамары Петровны, — я вздохнул. — Мы объясним ей… Постараемся объяснить…
Суровцева всплеснула руками:
— Да вы же ничего не знаете! Мы сейчас сочинение писали.
— Сочинение?! — дрогнул я.
— Ну да! Памяти павших… Я первая сдала,
— Но первый же — английский! — не выдержал Сервер.
— Они поменялись. Тамара Петровна почему-то попросила.
Все еще не веря услышанному, я осторожно заглянул в класс. Так и есть — сидя за столом, Эммануил Львович складывал в стопочку листочки, которые сдавали ему ребята. Увидя нас, он нахмурился и, строго оглядев наши растерянные физиономии, спросил:
— Почему прогуляли? Где ваши сочинения?
И тогда я открыл портфель, достал фотографию, которую подарил нам у обелиска дедушка Абдурахман, отвинтил тюбик с цепким клеем «Феникс», подошел к нашей стенгазете и молча приклеил снимок на пустующую первую колонку,
— Вот…
Еще вчера вечером первая колонка, пустынная как нейтральная полоса, казалась нам с Сервером странной и пугающей трещиной, разделившей стенгазету на две половины. Сейчас на ней жили друзья — фронтовые братья Абдурахман и Гияс. Они стояли, обнявшись, близ своих танков. Живые. Вечные.
Позади весело пели мирные предвоенные моторы их тракторов.
Рядом с ними — закипала и торопила в бой жатва — кровавое и великое поле Прохоровки. Поле Славы, поле Памяти.
Впереди, в победном далеке, танкисты видели колосящиеся колхозные нивы, небо, отвоеванное ими у пороха, копоти и огня, и нас, спешащих в прекрасные классы, где на чистой доске твердый мелок учителя выводит гордые и святые слова: «Памяти павших будьте достойны!»
ЦАРЕВНА НЕСМЕЯНА
Тайна могла раскрыться в любое мгновение. Стасик шел по ее следам и был близок к успеху.
Сомнений не оставалось — ведь похититель ежа (а наверняка это он!) оглянулся дважды. Значит, проверял — не следят ли за ним… Стасик похвалил себя за собранность — оба раза успел спрятаться. Таясь за стволами деревьев и спинами прохожих, Стасик Барханов не спускал глаз с рослой фигуры Васьки Кулакова. Сейчас, когда мы окончательно зашли в тупик и уже не знали, где искать пропажу, Стасик, убежденный, что к случившемуся скорее всего причастен Васька, терпеливо следил — не выдаст ли сам Васька местонахождение исчезнувшего ежа.
Ведь ясно, что ежа надо было где-то тайно содержать и подкармливать, чтобы он попросту не угас к нужному часу, когда от него потребуется бравый товарный вид. Иначе покупатель может и отказаться от хилого колючего шарика. Да и колючки протянут недолго без питания… А наш любимец еж, похищенный столь внезапно, пожевать любил. Его смешные глазенки словно спрашивали: принесли что-нибудь вкусненькое? Было ясно, что ни дома, ни во дворе Васька (если это все-таки он!) не станет держать похищенного — слишком просто было бы тогда разоблачить похитителя и вызволить ежа…
Но где же, где держал он ежа?..
Вот почему Стасик, командир отряда юных друзей милиции, решил набраться терпения и незаметно последить за Васькой, чтобы похититель сам вывел его на зверька…
Это произошло позавчера. Еще накануне еж преспокойно гулял в своей просторной клетке в живом уголке и любезно позволял угощать себя лакомством. На другой день еж бесследно исчез, и первым это обнаружил наш ботаник-биолог Александр Григорьевич. Он сообщил об этом, не поднимая глаз — либо ему было стыдно за нас, либо он нас в эту минуту попросту тихо ненавидел.
Слушая учителя, мы пришли в ужас.
Выходит, кража все-таки произошла? Выходит, Замирка Артыкова была права? Но зачем же, зачем накануне рассказала она на уроке услышанное от Ханифы-апы?! Ведь не перескажи Замирка этого — и не пропал бы еж. Ни за что бы не пропал…
На том уроке Замира вдруг сказала:
— А ежи, оказывается, очень полезные!
— Верно, — кивнул Александр Григорьевич. — Они мышей ловят. Больных, слабых. А те, что здоровые и сильные — и сами лесу и степи полезны. В природе нет ничего лишнего и случайного.
Но Замирке этого было мало, ибо то, что она узнала от бабушки Ханифы, требовало немедленного выхода.
— Мясо у ежей, оказывается, волшебное! — сказала Замира. — Ни за что бы не подумала.
— Вкусное, что ли? — спросил Мубар Ахмедов, по прозвищу Грызун.
— Тебе лишь бы пожевать! — махнула рукой Артыкова. Грызун обиженно фыркнул, а Замира продолжила: — Бабушка Ханифа вчера рассказала… Она про животных кучу разных историй знает. Мясо у ежа, говорит, целебней любого лекарства. Простуду лечит, легкие как новые от него становятся.
— А зуб можно ежом вылечить? — хохотнул Васька. — А то у меня дупло.
Замира гневно сверкнула глазами и запальчиво проговорила:
— Зря смеешься, Васенька! Если хочешь знать, за ежами, оказывается, специально охотятся, чтобы скорее выздороветь. Знаешь, сколько еж стоит? — она выдержала эффектную паузу и уронила — Сто рублей! Понял? Кому надо — денег не пожалеет.
У Васьки вытянулось лицо.
— Сто рублей… — прошептал он потрясенно. — А не врешь?
— Говорю же — бабушка Ханифа рассказала.
— А кто тебе столько денег за ежа отдаст? — упорствовал дотошный Васька. — Где, спрашиваю, такого покупателя найдешь?
— Очень просто! — спокойно ответила Замира. — Бабушка Ханифа говорит, что покупатели сами ищут того, кто бы им ежа продал. Если хочешь знать, на любом базаре ежа выхватят в секунду.
— Здорово! — восхитился Васька. — Сто рублей… Вот бы не подумал.
Замира молчала, торжествуя победу.
Александр Григорьевич улыбался. Его забавляла научно-финансовая перепалка одноклассников. Сказал примиряюще:
— Не стану комментировать утверждение о лечебных свойствах ежатины. Неловко как-то говорить об этом. Неужели кому-нибудь из вас может прийти в голову мысль… Ну, вы меня понимаете. Это ведь все равно, что подстрелить лебедя или аиста. Вон какой славный ежик живет у нас. К нему ведь, случается, и с дурным настроением подойдешь. А покормишь его, посмотришь на его забавную мордашку — и словно выздоровел в минуту. Конечно, природа лечит. Но ведь не обязательно мясом! Пейзажем она лечит, свежестью своей, да и просто тем, что живая, Понимаете — живая!
Ушел он от разговора, ушел.
А еж пропал. И, по-видимому, в тот же день…
Ежа в сентябре подарил школьному живому уголку Алишер — водитель автобуса. Он ослепил ежа фарами, когда возвращался затемно из Ташкента. Еж испугался рычания мотора и света фар и, свернувшись колючим мячиком, улегся на шоссе прямо перед капотом неведомого и страшного зверя, остро пахнущего бензином. Впрочем, о том, что это запах бензина, еж, конечно, не знал. Алишер вышел из кабины с синим пластмассовым ведром, из которого поил мотор водой, вкатил туда ежа и прямо в ведре принес утром в школу.
Когда Александр Григорьевич сообщил на другой день, что еж исчез, в классе воцарилась страшная тишина. Мы понимали, почему учитель пришел с этой печальной вестью именно к нам, а не в другой класс — ведь это у нас была беседа о цене ежового мяса. Я глянул на Замиру — она опустила голову и, наверное, предпочла бы сейчас быть не ученицей, а крышкой от парты. Я догадывался: Замирке сейчас, конечно, хуже всех. Она ругает себя, что затеяла вчера этот дурацкий разговор, и в результате кто-то позарился на драгоценного нашего ежа.
Но кто же?
Вспоминая вчерашнюю перепалку Замиры и Васьки Кулакова, можно было предположить, что это, быть может, его работа. Неужели решился на такое? Невероятно… Впрочем, разве это не похоже на Ваську? Вообще-то похоже…
По-видимому, о том же в эти неприятные минуты размышляли и все остальные. Потому что вскоре наши взгляды сошлись на Ваське. Почувствовав это, он поежился и с вызовом бросил, оглядываясь по сторонам:
— Эй, вы чего? Чего так на меня смотрите? Словно это я вашего ежа утащил.
— Нашего! — уточнил я. — Общего, между прочим.
— Да хоть какого. Нужен он мне больно. Я простудой не болею, мне ваш-наш ежик ни к чему. Я до зимы на улице под краном купаюсь, ясно? Мне от простуды лечиться не нужно. Уставились тоже…
— А деньги? — зловеще спросил Стасик.
— Какие деньги? — испугался Васька.
