— Отдайте! — завопил неожиданно Торми, рванувшись к вынутому листку бумаги, но тетушка, словно ожидавшая подобной реакции подняла его повыше, и рука мальчика промахнулась. — Вы не имеете право!! Это мои личные вещи! Как вы посмели рыться в моих вещах? — рассержено сверкая глазами, потребовал он ответа.
— Зачем же столько эмоций? Я не рылась в ваших вещах, молодой человек. Я только произвела небольшую ревизию в вашей комнате и изъяла документ, показавшийся мне любопытным. Документ, который позволит мне наиболее полно познакомиться с вами.
Какое- то время Торми рассержено сопел, но, вероятно решив, что все равно сделать ничего не может (по крайней мере, без применения силы, а перед ним все-таки была родственница его учителя, да к тому же женщина), глубоко вздохнул, и уже спокойно сказал:
— Валяйте!
Бережно развернув сложенный вдвое лист, оказавшийся удостоверением личности, Люциль начала читать по бумажке, хотя, скорее всего уже успела досконально его изучить.
— Итак… Тебе одиннадцать лет. Родился тринадцатого августа… угу. А зовут тебя… зовут тебя… — тетушка подняла на него глаза, и Теи даже примерещилось в них сочувствие: — Тормазнизио Шкафаэль?!
Мальчик и бровью не повел. Тея, как не крепилась, но все же подавилась смешком. Да это еще что, вот когда она впервые услышала его имя полностью, ох и истерика у нее была. Торми целую неделю на нее дулся, пока этот гад Анемон не проболтался ему о фамилии самой Теи. На этот счет Торми даже выдвинул глубокомысленную гипотезу, что, возможно, предков Теи слишком часто посылали куда подальше, от того и сложилась фамилия. А если подумать, то она ему за это еще не отомстила.
— Тормазнизио Шкафаэль, значит, — повторила Люциль, пытаясь взглядом нащупать на его физиономии какие-нибудь следы недовольства.
— Спасибо. Я знаю, как меня зовут, — мягко, с улыбочкой, подтвердил мальчик.
Тетушка, сдвинув брови, снова уткнулась в документ.
— Родители неизвестны. Что и следовало ожидать. Ты сирота, потому и приблудился к Анемону.
— Хотелось бы мне быть сиротой. Иногда я об этом очень даже мечтаю, — зашептал мальчик, уставившись взглядом в землю.
— Что ты там бормочешь?
Торми поднял на тетушку свои голубые глаза сияющие удивительным светом.
— Значит так, — заговорила вновь Люциль, не желая выслушивать мальчика. — Бросай свои раскопки, и идем со мной, будешь помогать убираться в доме и готовить обед. А потом в магазин за молоком…
— Но я же только вчера… — запротестовал было Торми, но женщина пресекла всяческие возражения.
— Кто-то утопил в бидоне пирожок, и его содержимое отказался пить даже кот. Похоже, молоко оказалось скисшим.
Тея проводила взглядом пролетающую мимо птичку и заприметила, как пристально на нее пялится мальчик. Ну чего вот уставился? Как будто бы это она виновата, что пирожок оказался уж настолько не съедобен, что молоко испортилось.
— Не стой столбом! Ножками шевели! Ну и молодежь пошла, без понуканий и подзатыльников лишний раз и пошевелиться не хотят, — негодовала тетушка, направляясь к дому.
— А… тетушка! — внезапно вспомнилось Теи одно дело, на выполнения которого кандидатура Торми идеально подходила. — Можно мне его позаимствовать часа на два?
— Что? Его? — обернулась женщина. — На что он тебе сдался? А хотя забирай! — махнула она рукой, снова направляясь к дому. — Глаза бы мои его не видели.
Торми с Теей поглядели с минуту друг на друга не соображая на двоих с каких это пирогов тетушка так взъелась? Но может лучше не надо о пирогах?
Прихватив с собой лопату и закинув ее на плечо, мальчик насвистывал веселенький мотивчик, шагая вслед за Теей, все еще не решившейся отсчитать его за буфет. "А ну его! Поговорить что ли больше не о чем?"
— У тебя бывало такое, что ты припрятала что-то ценное, скажем, закопала, и не можешь вспомнить, где именно? — обратился к ней с вопросом Торми.
— Ну-у… — задумалась Тея. Бывали случаи, когда она, перебрав чарку-другую, поутру забывала многие подробности того, что делала накануне. Да с кем же такого не случалось? Но рассказывать об этом она не желала. Об этом и вспоминать-то не хотелось. — Нет, я всегда помню где, когда и с кем.
— Что?
Тея покраснела, поняв, что сморозила глупость.
— Ты что-то потерял, раз интересуешься? — перевела она разговор на менее щекотливую тему.
— Да, оружие, точнее стилет. Ты случайно не видела?
— Я? Нет. А почему ты спрашиваешь?
— Не пойми меня не правильно. Да ладно, — погрустнел мальчик.
— Ну уж говори раз начал. Что там с твоим стилетом? — остановила она его, тычком в грудь.
— Я закопал его где-то в саду, а где именно не помню, вот и перекапываю…
Тея хохотнула.
— Ну ты и дурак! Кто же в саду оружие прячет? От сырой земли ему и заржаветь не долго.
— Правда?
Девушка самодовольно ухмыльнулась, вытянувшись.
— Если бы ты сразу пришел ко мне, я бы с радостью дала тебе дельный совет, где его прятать, а теперь иди и ищи свой стилет хоть до скончания века. Только времени у тебя в обрез. Тетушка теперь тебе жизни не даст!
— Это верно. Ну, а где ты оружие прячешь?
— Ага! Я так тебе и сказала. И нечего на меня пялиться. Я никому таких тайн не раскрываю, хотя совет дать могу: в более прохладном месте.
— В погребе что ли?
— Сам ты в погребе. В погребе может быть и сыро, а оружие этого не любит. Для него важен сухой климат.
— И где же?
— Что за допрос? — подозрительно прищурилась Тея. — Обчистить меня хочешь?
— Чтоб я? Никогда!
— То-то же, смотри у меня! — похлопала она его по плечу, и, отвернувшись, вновь зашагала по тропинке из речных камней. — Это я с виду такая добрая, а если поглубже копнуть… Не советую я тебе.
— Да-да, — как-то отстраненно согласился мальчик, плетясь за ней с лопатой наперевес.
Вскоре показалось знакомое до боли белье, трепыхающееся на веревке, и сразу же потянуло запахом ромашки.
— Ну-с, располагайся. Это место твоей будущей работы, — сообщила она.
— Что я тут должен делать? — немного растерялся мальчик, оглядываясь.
— Сторожить анемоновское белье, естественно. Ты что еще не наслышан о мелких кражах производимых Хамидореей и ее шайкой?
Торми пожал плечами. Сложилось впечатление, что он об этом возможно и знал, но ему было на это как-то наплевать.
— Сторожи! — бросила Тея, уже удаляясь. — И лопата тебе как раз пригодится. Отбиваться.
Он что- то пробурчал вслед, но девушка не расслышала. Вот неблагодарный! Она же его спасла от всевидящего ока тетушки Люциль! Да он должен благословлять ее после такого. Вот бы и ее также кто-то спас. Тея замедлила шаг. Что там тетушка говорила об Анемоне? Что она вроде как должна быть к нему внимательной, потому что любящая жена… Ой, Лулон! Неужели это то о чем она сейчас подумала? Нет, только не это!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
