— Освежуешь? — Марко протянул Веллеру тесак.
— Не ядовито? — Войцех закончил разминку, во время которой Веллеру удалось вдосталь налюбоваться превосходной фигурой брата-странника: сплошь бугры мускулов и ни капли жира. Заглянул через плечо лже-Вестера: — Не думаю, что нормально, когда у божьей твари восемь ног.
Веллер быстрым движением вспорол брюхо ящерицы, извлек дурнопахнущие внутренности.
— Мы с братом Мартином и не такого повидали. Вот под Бургундией, в Парижской пустоши мы как-то попробовали волколака. Жестковат, конечно, но под хорошим соусом сойдет. А франки умеют готовить потрясающий соус из молодых тополиных побегов и фиолетового перца. Вот и все!
Пока Веллер болтал, он успел, сделав пару надрезов ловко, как чулок, стянуть чешуйчатую шкуру, удалил твердые как камешки глазки. Насадить тушку на вертел поставить над огнем, убрав предварительно обувь. С наслаждением натянул теплые и сухие сапоги.
— Сейчас бы специй — за милую душу пошло бы, — мечтательно причмокнул Веллер, откинулся назад на прогретый песок, заложил руки за голову.
— Сойдет и так. — Марко время от времени поворачивал уже начинающую скворчать добычу. Капли жира с аппетитным треском капали на раскаленные уголья. — Слава пресвятому Герману, что хоть это нашли здесь. Нехорошие здесь места, неприятные и пустые. Не нравится здесь мне.
Хоть солнце и слепило глаза, многократно отражаясь от мелких волн Одера, как от граней кристалла, сразу стало как-то сумрачнее, словно на светило набежала небольшая, но очень темная тучка. Войцех неосознанно поежился. Трудно было признаться, но он был на пустоши в первый раз. Хоть и не на самой опасной и дикой, но все равно — порой даже в благоустроенном саду можно наткнуться на ядовитую змею. Здесь же ядовитыми были не только змеи, да и они казались не слишком опасными по сравнению с другими прелестями проклятых, или, как их называли франки, гнилых земель.
— Что у нас из оружия? — Марко снял до голодного стона вкусно пахнущую тушку. Тесаком нарубил на три части, раздал всем.
Мясо было жестковато и суховато, но невероятно вкусным — Войцеху показалось, что он не ел ничего вкуснее даже в лучших ресторанах Сан-Мариана. Грех чревоугодия был слишком популярен, и на него святые отца частенько закрывали глаза.
Насытившись беглецы, спасшиеся сначала от Колесничих и солдат-предателей, а потом и от жгучего тополиного пуха, принялись подсчитывать, что у них осталось из вещей, что с таким трудом подбирались перед походом.
— Так-с. — Веллер разложил перед собой уже подсохшее оружие и амуницию.
«Кобра», когда-то блестящий, но уже немного потускневший револьвер, уцелевшие патроны к ним — половину испорченных речной водой зарядов пришлось выбросить. Рядом красиво лег Войцехов дробовик с обрезанными дулом и прикладом, патронташ, тоже изрядно опустевший и под конец парочка тесаков. Автоматы, магазины к ним, гранаты — все пропало безвозвратно. Пропала также драгоценная подзорная труба и множество других полезных мелочей, вроде субпайков, каждый кубик которых был на вес золота, нигде не производился и добывался исключительно в довоенных хранилищах. Когда господин Крест — давешний трехглазый мутант, помощник господина Грубера представил им по упаковке буроватых питательных кубиков, то у братьев чуть глаза на лоб не вылезли. А потеря НЗ в пустоши — это большая беда, могущая обернуться катастрофой.
— Так-с, — повторил Веллер. — Не густо. Трудновато будет.
— И что дальше? — растерянно протянул Войцех. Растерянность на широкой добродушной физиономии в обрамлении аршинного размаха плеч смотрелось несколько странно.
— А дальше будет дальше. Будем идти на северо-восток, через пустошь.
— А если по Одру?
— Долговато будет — не меньше двух месяцев убьем на поход, а напрямик, если повезет, недели три, не больше.
— Но муты…
— Видели мы мутов! И других тварей, и дронов Древних — ничего, живы до сих пор. Пуля одинаково действует и на людей, и на чудовищ.
— А призраки? — вдруг перешел на заговорщицкий шепот Войцех.
— Какие еще призраки?! — удивился Веллер. Марко улыбнулся, покачал головой:
— Все это сказки, брат Войцех, а если что и есть, то истинная вера и крестное знамение защитит нас от любой нечистой силы. Ладно, собираемся — через час выходим.
— Ух, а ведь не мешало бы отдохнуть после обильного завтрака, чуть-чуть поспать.
— Опасно оставаться под открытым небом — попробуем найти крышу над головой. Какая-нибудь заброшенная деревня или хуторок — главное, обходить стороной крупные поселения.
— Почему?
— По разным причинам — всего и не расскажешь.
Как и планировали, вышли через час. У Марко были старинные, потемневшие от времени часы с позолоченным корпусом с множеством циферблатов: один большой и несколько маленьких внутри него. Правда, работал лишь один. Разделили те редкие пожитки, что еще остались и пошли. Войцех заныл, что не мешало бы и воды набрать из Одера, а то мало ли… На что Веллер и Марко лишь улыбнулись.
— Скажи, брат Войцех, а ты хоть раз из обители вылазил? Нельзя в пустошах пить непроверенную воду, особенно из крупных рек. Может, она будет и без гнили, но всякой заразы предостаточно. И даже простой понос в проклятых землях может сыграть плохую шутку. Так что терпи, брат Войцех, мы попытаемся отыскать родник, или что-то в этом роде.
И приходилось терпеть. Войцех собрал все свое новохристианское терпение и молча шел вперед, стараясь не думать о терзавшей его тело жажде. Вспомнилось наставления наставников: «умерщвляя плоть, возвышаешь дух». И Войцех даже обрадовался возможности такого испытания. Теперь идти стало гораздо легче.
А вокруг простиралась пустошь, и три странника казались такими маленькими и беззащитными перед темным могуществом проклятой земли. Там, где они находились утром, на берегу великого Одера, было лишь начало, преддверие ада, как сказали богословы Сан-Мариана. Теперь же ад бы вокруг и везде, настоящий, не на картинках в Завете Верных, а прямо тут, пересыпался похожей на пепел землей, перекраивал по своему чудовищному образу и подобие растения и животные, грозился через пустые черные глазницы руин.
И даже небо изменилось. Стоило пройти несколько сот метров, как солнце исчезло с небосвода, затянулось тяжелыми свинцово-серыми облаками, нависшими над самой головой, будто еще немного и они, три одиноких странника испытают всю его тяжесть на своих плечах, примерят на себя роль бедняги Атланта.
Земля вокруг тоже не особо радовало глаз. В пустоши не было крупных лесов и деревьев, а если и попадались то это были исковерканные гнилью уродцы, кривые и низкие, стелющие черные толстые ветви у самой земли. Порой их покрывали полотнища паутины, плотной как мещковины, а в ней, как в гнездах, сидели огромные, с голову, пауки. Смотрели мудро и странно, сверкали алыми точками глаз. При взгляде на них Войцех постоянно ежился. Словно твари знали какой-то важный секрет, его личный секрет.
Но, в основном, вокруг расстилалась бугристая степь, поросшая жесткой травой и колючим кустарником. Низины и рвы заполнял клубящийся туман, оставлявший на коже маслянистые следы.
Странно, но братьям не встретилось пока ни одной из тех тварей, что, по легендам, заполонили пустоши. О чем не преминул спросить Войцех.
— Везет, — пожал плечами Марко.
— Каждый раз по-разному, — добавил Веллер. — Еще ни одна пустошь не повторялась. Остается лишь уповать на то, что пустошь останется к нам благосклонной. Стоп! Вот там!
Веллер ткнул рукой куда-то в туман. Марко улыбнулся и кивнул:
— Родник.
Войцех посмотрел на них, как на сумасшедших. То, что они увидели, меньше всего походило на родник, скорее на густейшие заросли высокой, выше человека крапивы с толстыми стеблями и мясистыми листьями. Они стояли так тесно, что протиснуться человеку между ними не представлялось возможным. И причем именно в одном месте было подобное: яркое зеленое пятно крапивы на фоне серо-бурой равнины с седыми пятнами тумана и черными проплешинами оврагов смотрелось инородно, как пришелец из другого мира.
— Осторожно! — Марко ткнул в заросли тесаком. Удивительно, но стебли захрустели, покачиваясь на невидимом ветру. — Крапива ядовита — проедает кожу за доли секунды, но плюс ее в том, что она может расти только там, где есть вода. Чистая вода. Сейчас!
Марко и Веллер, ожесточенно работая тесаками, быстро расчистили полянку в зарослях, на что крапива ответила недовольным гулом и шелестом.
— Она живая? — с дрожью в голосе спросил Войцех, испуганно глядя на шевелящиеся стебли.
— Простейшая сигнальная система — не более. Паучьи тополя поумнее будут.
— Ага, — кивнул Войцех, не сводя настороженного взгляда с зарослей.
А прямо за порубленными стеблями из-под камня вытекал тонкий ручеек, вился по узкому руслу и исчезал в грязевой луже.