– Врете.
– Да нет!
– Ну, этак перебрасываться мячиком мы можем долго-долго… – решительно прервал Данил.
Вера подалась к нему, придвинулась вплотную, обдавая запахом духов, положила ему руку на плечо и запустила кончики пальцев под воротничок рубашки:
– Данила Петрович, бросьте вы эти преамбулы и скажите прямо, что вы меня хотите… Что я, ваших взглядов никогда не замечала?
Данил пожал плечами, сказал с искренним разочарованием:
– Вера, не заставляйте меня считать вас полной дурочкой. Для вас самой в первую очередь унизительно… Ручку уберите. И застегните верхние пуговки, мне это ничуть не мешает, но все же снижает деловую серьезность момента.
Во-первых, если вы сейчас вздумаете истерически рыдать или просто хлюпать носом, я вас вульгарно отхлещу по физиономии. Во-вторых, послушайте модную песенку. Голос у меня грубее, чем у Аллегровой, но вот хрипотца почти та же самая, а это позволяет рискнуть… Младший лейтенант, мальчик молодой, все хотят потанцевать с тобой… Лейтенант, правда, в данном случае старший…
Ну, расскажите мне про вашего галантного и обаятельного старшего лейтенанта.
Его белоснежная «девятка» меня не особо интересует, равно как и сексуальные подробности, зато во всем остальном прошу полной откровенности. Чтобы я мог сопоставить ваш рассказ с тем, что мне уже известно. А известно мне немало.
Работа такая. И не скулить, я сказал! – прикрикнул он с ненаигранной злобой.
– На пушку берете? – произнесла она с некоторой неуверенностью.
За эту неуверенность Данил моментально и зацепился:
– Ерунда. Этот снимочек, по-вашему, «пушка»? Узнаете себя? Я прекрасно знаю, что сие фото отражает, скажем так, середину бурного романа: на первом свидании господа офицеры все же не кладут этак по-хозяйски лапу на бедро, задирая юбчонку, – по крайней мере, когда объятие происходит средь бела дня на людной улице… Вам напомнить дату? Или показать другие снимки, отражающие этапы бурного романа?
– И вы туда же? – вырвалось у нее чуть ли не стоном.
Данил внутренне возликовал. Конечно, он блефовал – у него не было ни единого доказательства в пользу того, что этого мачо в безукоризненной форме к ней подвели. Просто-напросто работяга Лемке трудолюбиво зафиксировал Верочкин роман с этим типом и сделал пару снимков, не занимаясь глубокой разработкой. Единственная зацепка – это то, что белоснежная «девятка» принадлежала, промежду прочим, вовсе не мужчине, а даме, за каковой и числилась в местной ГАИ. Но это ни о чем еще не говорило – можно ездить по доверенности, можно выпросить машину у любящей тетушки, дабы произвести впечатление на предмет обхаживаний…
Однако ее обмолвка многое меняла…
– Вера, ты меня заставляешь изрекать жуткие банальности, – поморщился он. – Путь у тебя один – откровенно все рассказать. Иначе запутаешься так, что я за твою холеную шкурку и гроша ломаного не дам. Игры у нас серьезные, сама знаешь, а охранять тебя у меня нет возможности…
– Совсем?
– Ну, как сказать… Своих мы охраняем… А вот стукачей не любим.
– Я вам не стукачка!
– Тогда колись! рявкнул он, ничуть не играя.
– А что со мной будет?
– Отправлю в Шантарск, – моментально ответил он. – К маме с папой и их налаженному благосостоянию. Вера! У меня нет времени!
– Но вы обещаете…
– Руки о тебя никто пачкать не будет. В том случае, если никого не продала…
– Да кого я могла продать? Что я такое знаю? Данил взял ее за отвороты тонкой блузочки, медленно притянул к себе и приказал, почти шепча на ухо:
– Колись, колись, Верочка, пока я с тобой по-другому не начал… А ведь могу.
Она так и не заплакала – крепкая девочка – и, не сводя с него малость поглупевших глаз (быть может, ей казалось, что так она чуточку Данила разжалобит), начала колоться.
Порой у него прямо-таки скулы сводило от банальнейшей убогости капкана, в который ее поймали. Ведь в свое время подробнейшим образом инструктировали дуреху, как себя следует вести в иных ситуациях, настрого предупреждали, что есть люди, которым следует немедленно сообщить, в случае… Впрочем, точно так же бывало с сотнями других, если не с тысячами…
Еще до того, как очаровательная Верочка узнала о неверности мужа, она маялась скукой – Климов пахал чуть ли не сутками… Тут и объявился, как чертик из коробочки, представительный старший лейтенант из здешнего генштаба, ковбой на белоснежной «девятке». Поскольку Верочке и раньше доводилось, будучи в замужнем состоянии, позволять порой иным дублерам заменять мужа, события покатились по наезженной колее: цветы, рестораны, выезды на природу, е цетера, е цетера. Вот только дублер оказался не вполне обычным. В один Далеко не прекрасный день к Верочке нахально заявился домой некий отвратительный субъект (Данил подозревал, что этой характеристики он удостоился отнюдь не за внешность, а за то, что наговорил), небрежным жестом карточного шулера Предъявил пачку великолепных, четких фотографий, весьма подробно иллюстрировавших иные эпизоды общения Верочки с лощеным генштабистом, после чего, конечно же, сообщил, что негативы находятся у его друзей. А те, ребята без предрассудков, в случае чего не только щедро одарят фотографиями господина Климова, но и опубликуют самые выразительные в эротической прессе сопредельных стран…
Одним словом, жутчайшая банальщина. Ни капли творческого вдохновения. Что отнюдь не говорит еще о неэффективности метода, наоборот…
Но дальше начинались нестандартные повороты сюжета.
В том, что генштабиста аккурат в те самые дни услало начальство в длительную командировку (о чем он сообщил Верочке по телефону), опять-таки не было ничего удивительного – подставу на всякий случай отвели от объекта разработки, то ли совсем, то ли на время. Однако последующее…
Верочка клялась и божилась, что обладатель эротических фотографий, сиречь шантажист, не потребовал никаких конкретных услуг. Никаких. Туманно отрекомендовался представителем некой государственной конторы, которой, как легко догадаться, по долгу службы весьма интересно знать, как живут и чем дышат заезжие коммерсанты. Заявил, что они вовсе не намерены втягивать неосторожную даму в какие-то грязные дела, – просто-напросто, может статься, однажды потребуют поделиться не самой важной информацией о «Клейноде». А может, на Верочкино везение, и не потребуют – как дело повернется. Верочкины заверения в том, что никакой информацией она не обладает, он вежливо отмел, заявив (и вполне резонно, на взгляд Данила), что ему виднее, какая информация важна, а какая – не особенно. С тем и расстались. Прошло две недели, а слово свое гость пока что держал – никто к Верочке не являлся, правда, и «генштабист» пропал, будто и не было…
Данил заставил ее повторить горькое повествование несколько раз, умышленно нарушая хронологическую последовательность событий, задавал коварные вопросы, подлавливал, как мог и умел, но, пустивши в ход все свое мастерство, в конце концов начал верить, что все происходило именно так.
Верить следовало еще и оттого, что Верочка Климова и в самом деле не располагала ничем, что напоминало бы отдаленное подобие информации. Не знала ни о «Клейноде», ни об «Интеркрайте» ничегошеньки, а то, что она знала, знал и весь окружающий мир. Объяснение подворачивалось одно-единственное, насквозь знакомое: вербовка на будущее. В качестве даже скорее не информатора, а исполнителя какой-то акции, быть может, разовой, – пронести в офис «безобидный предмет», с равным успехом способный оказаться и микрофоном, и килограммом опия, и бомбою. Или что-то вроде. Такое частенько случается…
Как Данил ни ломал голову, не мог отыскать ни единого следочка.
«Генштабист», конечно же, не показывал Верочке своих документов, адреса не оставил, домой к себе не приглашал, ссылаясь – ну, разумеется! – на сложности с супругой, с каковой вот-вот должен развестись по причине ее жизненной черствости и общей стервозности. Постельное общение происходило то на «квартире благородного Друга», то в загородном пансионате, то у Верочки Дома. Можно было, конечно, сориентировать Лемке по номеру машины, но Данил подозревал, что этот след приведет в тупик, – так оно обычно и бывает…
Либо фальшак, либо тачка втемную позаимствована у абсолютно непричастного человека. И сам ничего не узнаешь, отрабатывая такой, с позволения сказать, «след», и засветишься…
– Ну честное слово, все так и было! – с надрывом протянула Верочка, постукивая себя в грудь сжатыми кулачками. – Ничего он от меня не требовал, ничего!
– Ладно, верю, – досадливо отмахнулся Данил. – И где же тебя с ним щелкнули?
Она решила, что самым лучшим будет потупиться:
– В том-то и оно, что у нас дома. На каждой второй фотографии интерьеры узнаются…
– Могу себе представить, – проворчал Данил. – Он в тот раз впервые был у тебя дома?
