– Хорошо, – с некоторой неохотой согласился Самоха. – Ладно, с призренцами, значит, порядок. А вот покража наша… Пропажа, то есть. Мне сейчас на совете старшины такого нагородили, что на голову не натянешь! Да еще, говорят, пьяный я…
– Самоха, – вставил Курчан, – так первое же дело, что призренцев отвадили. Паршиво, что про покражу вызнать не удалось…
Молодой пушкарь, похоже, осознал, что теперь ему известно не по чину много и второй после воровки нежелательный свидетель – это он. Вот и старался показать свою полезность и правильное понимание ситуации.
– Да знаю я, кто вашу установку увел, – буркнул Мажуга. – Золото, что у Харитона при себе оказалось, когда он в бега ударился, – это и есть плата за пособничество. Харитон все втихаря вынес из управы, да не лазом, а прямо в двери – на него ж никто не подумал бы, так? Ну, Востряк Птаха, конечно, соучастник, помогал выносить. Он парень крепкий… был. Харитон в одиночку ящики не уволок бы, потому что мозгляк. Мыслю так, что больше в деле никого не было, потому что тут чем меньше людей знают – тем надежней. Так что, считай, крыс ты в своей управе вывел, Самоха. Так можешь совету и доложить – дескать, крыс вывел, все чисто.
Самоха слушал, разинув рот. Курчан тоже поразился:
– Как же ты вызнал? Откуда? Я ж с тебя глаз не спускал! Самоха, я с него глаз не спускал! Как же это? Когда поспел?
– Это моя работа такая, – не без самодовольства объяснил Игнаш. – Ты ж понимаешь, Самоха, если будет видно, каким таким образом я свою работу выполняю, так выйдет, что и любой то же самое сумеет. Нет, нам, сыскарям, полагается тайно действовать.
– Хорошо, хорошо, твои секреты пусть при тебе и остаются, – устало махнул рукой управленец. – Рассказывай, что еще вызнал.
– Может, сперва молодого отошлешь? – предложил Ржавый.
Самоха тяжело развернулся на стуле и уставился на Курчана, тот потупился.
– Валяй при нем, он и так слишком много знает, а мне помощник требуется. Слышь, Курчан, ты все разумеешь? Сознаешь, какой на тебе ответ будет теперь лежать?
– Сознаю, – буркнул пушкарь. Для него это был шанс выслужиться, прикоснувшись к тайнам цеха, и молодой не хотел свой шанс упускать.
– Что мне будет, если скажу, для кого Харитон пушкарское добро увел? – поинтересовался Игнаш. – Сам видишь, как дело обернулось. Я уже и теперь цеху послужил, вора нашел. А если назову, у кого сейчас эта установка…
– Да ты назови, цех в долгу не останется!
– И с Асташкой мое дело разрешишь? Насчет трубы?
– Чего? Какой трубы?
– Видишь, Самоха, ты уже о моей заботе позабыть успел. А для меня это первое дело! Слушай, напиши себе на стене, вон там, прям над дверями: «Асташка, Мажуга, труба». Как увидишь надпись, враз вспомнишь.
– А что, и напишу! Чтоб мне в некрозе сгнить, напишу. Ты токо скажи, кто…
– У Графа ваша установка, – объявил Мажуга.
– Что? – Самоха вскочил, и стул под его тушей жалобно скрипнул. – Ах ты ж…
– Рассказывай, как Граф прознал об этом, – потребовал сыскарь. – Теперь уже чего таить?
– Я ему, Графу этому… – Управленец поглядел на Курчана, потом тяжело сел и уставился на Ржавого: – Игнаш, ты пойми, эта установка – тайна изо всех тайн. Конечно, я ее никому не показывал, Графу тем более! Я и нашим-то мастерам ее не показывал. Но поскольку хотел, чтоб наш цех такие изготовить мог, снимал с установки агрегаты и казал их разным умельцам. Я ж как рассудил: один сделает одну часть, другой – другую. Самую сложную Граф взялся повторить. Денег получил у нас на закупку потребных деталей, на то, на сё. Получил денег – и в бега! Мы ж как рассудили? Он с деньгой скрылся. А теперь-то вижу, что он Харитона купил с потрохами, тот и выложил, к чему этот агрегат да какое у нас оружие имеется. Да потом еще и украл, Харитон-то!.. Стало быть, Граф увез… Как же теперь быть?
– Графа нам не достать боле, – печально подтвердил Курчан. – За ним лучших людей послали, когда он сбег, да отбился Граф. Где теперь укрылся, неведомо. Отыскать бы его логово… не может же он вечно по Пустоши носиться, а? Что скажешь, Игнаш?
– Я думаю, он, когда погоню стряхнул, затаился где-то и вашу установку ракетную теперь продавать станет. По Пустоши Граф слух должен пустить.
– Какой же слух? У нас ничё не известно, а ведь в Харькове про оружие больше всех знают… – начал было Курчан.
– Нет, молодой, не так, – покачал головой Мажуга. – Есть подпольные рынки оружия, ваши каратели их вычищают, а они снова возникают. Вот по таким рынкам пускают слушок через мелких незаметных людишек: есть, мол, такая-то вещица, если заплатишь, скажу, у кого и за сколько можешь выкупить. Из страха перед вашими карательными колоннами торговцы оружием нынче так работают. Сговор о цене отдельно, товар отдельно и в другом месте. Ну, ежели речь идет о серьезном товаре, не мелочовке. Даже если нагрянут каратели, прижмут продавца и покупателя, товар еще поди-ка сыщи!
– Да, это верно, – промямлил Самоха. – Ну, говори уж, Игнаш, что у тебя на уме. Я ж знаю, ты что-то предложишь.
– Вопрос в цене. Для меня рискованно в такие крутые дела соваться. Так вот спрошу: стоит ли мой риск вашей цены? Что дадите, если Графа сыщу?
Мажуга скосил глаза и заметил, что Йоля заснула, привалившись боком к его стулу. Сморило-таки замарашку. Самоха тем временем думал, вертя пуговицу на жилете толстыми пальцами. Оторвал, с удивлением уставился на нее. Потом решительно встал, отодвинув задом стул. От скрежета ножек по полу Йоля проснулась и стала, озираясь, тереть кулаками глаза. Управленец подошел к шкафу – не к тому, в котором запирал девчонку, а где бутылку хранил. Отпер, извлек уже знакомый Мажуге кошель и, возвратившись к столу, стал отсчитывать золотые. Йоля, окончательно проснувшись, жадно смотрела, как монеты возникают на столе. Курчан тоже глаз с золота не спускал – молодому впервые довелось присутствовать при таком крупном расчете.
– Это за то, что призренцам глаза отвел… Это за то, что про Графа вызнал… хотя пока что я не знаю, верно ли ты сказал. Но я тебе верю, Игнаш. Это… это задаток. Пять монет. После того как к Графу дорогу укажешь…
– Кому укажу?
– Карателям. Сегодня же велю колонну снаряжать.
– Ладно.
– Стало быть, после того как к Графу нас направишь и как окажется, что вещь у него, тогда получишь еще десять.
– Пятнадцать. И возмещение расходов.
– Пятнадцать и возмещение расходов. Я не торгуюсь, Игнаш, ты только дело сладь. Как действовать будешь?
– Нынче поеду домой… – Мажуга ссыпал золото в свой кошель. – Соберусь, распоряжения по хозяйству раздам, ну а уж после отправимся. Сопровожу вас в одно место, там насчет Графа поспрошаю. Сколько вашей колонне времени нужно, чтоб собраться?
– День нужон. Это ты на подъем легкий, а карательная колонна – немалое хозяйство, ее враз не снарядить.
– Значит, я буду на своей ферме и колонну поджидать стану. Бывай, стал-быть, Самоха.
Мажуга поднялся, потянув цепь. Йоля тоже торопливо вскочила. В дверях сыскарь обернулся и сказал:
– Пиши, Самоха, пиши сразу, не то опять позабудешь.
– Чего писать?
– А вот здесь, над дверью: «Асташка, Мажуга, труба». Чтобы всегда перед глазами иметь.
К сендеру Мажуга пошел кружным путем, потому что прикинул: возле лотка застреленной торговки сейчас караул призренцев, а лишний раз показывать им Йолю не хотелось. По пути свернули к лотку, где торговали снедью. Мажуга купил жареной крысятины, сам поел немного, почти все отдал Йоле:
– Пожри, что ли, кочерга, не то по дороге на косточки рассыплешься. Вон тощая какая.
– Фя не тофяя, а фтрофная… – с набитым ртом заявила девчонка. Потом прожевала и повторила: – Стройная! Чтобы в окошко пролезть сподручней было, в воздуховод или в лаз какой, вот поэтому!
Игнаш только головой покачал.
На парковке Агир, когда услыхал, что Ржавый уезжает, принялся укорять: так и не посидели, хотя Мажуга обещался. Девчонка на цепи его будто и не удивила – в старые времена Мажуга всяко чудил, с него и не такое станется.
Игнаш буркнул:
– Не серчай, Агир, у меня, видишь, срочные дела опять. Не могу задерживаться. – Проверил груз в багажнике: все верно, инструменты уложены. Кивнул Йоле: – Садись. Ногу давай. Выше, выше задери! – Отстегнул цепь с правой лодыжки, пропустил в стальную скобу, служившую дверной ручкой, потом снова защелкнул на ноге.
– Дядька Мажуга, ты ж цепь обещал с меня снять, – напомнила воровка.
– Я сказал: когда из города уедем. Сиди, не вякай, цепью не бренчи. Не ровен час караул прицепится или призренцев по пути встретим.
Насчет призренцев Мажуга, конечно, сказал нарочно – пусть Йоля напугается и ведет себя смирно. Так-то они на окраинах не появляются, их цех в самом центре города разместился, и сами они ближе к центру обычно бродят. Но мало ли…
Махнул напоследок рукой хромому и врубил мотор. Сендер закашлял выхлопными газами, стал медленно разворачиваться, выезжая с парковки.
