Наконец они выбрались на внешнюю галерею.
Со стороны Вислы донесся долгий одиночный свист.
В зарослях парка, у подножия Замка, неожиданно что-то зашевелилось, мелькнула чья-то тень. Станислав быстро отскочил назад, внутрь зала.
— Это наши ребята, — успокаивающе заметил Стасик. — Они были на страже. А теперь дают знать, что уходят. Им пора.
Забрав аппарат, наши герои перешли из старинной саксонской часовни в зал Совета, в котором некогда по четвергам устраивались знаменитые обеды.
Из зала Совета они вошли в огромный, высотой в два этажа, Бальный зал, а из него в следующий, где наверху еще виднелись остатки золотых литер сделанной по-латыни надписи. Кругом, как и всюду, были груды битого кирпича.
— Это Рыцарский зал, — приглушенным голосом сказал Станислав. — Он вызывал у вступавших сюда чувство патриотизма и национальной гордости. Его стены украшали огромные картины кисти Баччарелли, запечатлевшие знаменитые события истории Польши, портреты и бронзовые бюсты полководцев и героев. Фигура Хроноса с косой и с большими часами напоминала о бренности всего земного, а мраморная Слава — о том, что подвиги, совершенные во имя Отчизны, времени не подвластны.
— Нет картин, — глухо отозвался Стасик. — Нет статуй.
— Сейчас их здесь нет. Но будут. Вернутся в Замок.
В пустые оконные проемы глядело широкое безоблачное небо, вдали на солнце сверкали воды Вислы, вечно живые, такие же, как и много веков назад. Станислав закрыл глаза. Ему казалось, что он видит покои Замка такими же великолепными, как прежде.
Он ступал легко. Боль в перетянутой ноге почти утихла. Упрямый чемодан удалось наконец закрыть. Операция приближалась к благополучному завершению.
Из Рыцарского зала они перешли в Тронный зал.
— Здесь в октябре тридцать девятого года генерал-губернатор, президент Международной академии права, доктор Ганс Франк срывал с тронного балдахина польских орлов, поощряя свою свиту следовать его примеру… Это было началом уничтожения…
Стасик разглядывал все вокруг, будто надеясь, что среди груды мусора и обломков удастся найти хотя бы клочок пурпурной ткани и вышитое орлиное перо.
— Брат мне говорил, что где-то в Замке была золотая комнатка, я искал ее, но не мог найти…
— Это как раз здесь, рядом с Тронным залом был кабинет Совещаний с арабесками художника Плерша, написанными на стене настоящим золотом. Ты не мог их найти, потому что все они спасены, чтобы когда-нибудь вернуться в Замок!..
— Настенная живопись? Спасена? Каким образом?
Станислав молча указал на стены восьмигранной комнаты, почти по всей поверхности красневшие обнаженным кирпичом. Только на небольших участках стен сохранились остатки серой штукатурки.
— Как это сделали? Как это удалось? — Стасик недоверчиво качал головой.
— Нам надо спешить! Время позднее!
Станислав пошел первым. Стасик, оглядываясь, последовал за ним.
Они миновали Владиславову башню и попали в анфиладу из шести личных покоев Станислава Августа. Из всех окон открывался вид на Вислу.
— Значит, мы снова в Большом дворе! — радовался своим познаниям Стасик. — Только наверху…
Они поочередно проследовали через королевский кабинет, гардеробную и спальню короля, через старинный зал Аудиенций, пока не добрались до зала художника Каналетто и часовни короля Станислава Августа, размещавшейся в стенах Городской башни. Повсюду были все те же груды щебня, искалеченные стены.
В зале Каналетто Стасик наклонился и поднял с пола кусочек багета удивительно тонкой, филигранной работы.
— Наверно, от рамы какой-нибудь картины…
Он подал его Станиславу, тот некоторое время подержал в руке искусно вырезанный и покрытый позолотой кусочек дерева.
Тяжко вздохнув, Станислав установил штатив возле прохода, ведущего в королевскую часовню, в которой лишь кесонный свод в форме купола сохранил прежнюю красоту.
Молча подготовил все для снимка. Парнишка тоже молча ловко подал ему кассету с негативом.
Щелкнула вспышка.
— Осталась еще одна кассета с неиспользованным негативом, — доложил Стасик.
— Хорошо бы отсюда, сверху, снять двор и башню Зыгмунта… — Станислав перешел в королевскую прихожую к окнам, выходящим во двор.
ГЛАВА IX
Неожиданно возле головы Станислава что-то просвистело, и от стены, выбив кусочек кирпича, отскочила пуля.
Он инстинктивно попятился назад. Острая боль пронзила ногу. Не выдержав, Станислав громко застонал…
Стасик тут же подбежал к нему.
— Что случилось?
— Ничего, ничего! Просто этот дурацкий вывих…
Паренек, осторожно пригнувшись, так, чтобы его не было видно со двора, подбежал к дальнему окну, выглянул и молниеносно отпрянул. Все это продолжалось какую-то долю секунды, снова раздался выстрел. Стасик успел заметить, кто охотится за ними.
— Бруно! — шепнул он тихо, словно опасаясь, что преследователь может его услышать. — Ну и нюх же у него! Я говорил!.. Мы думали, он давно ушел, а он между тем ждал, когда ребята уйдут!.. Здесь нас выследил!..
Станислав вернулся назад в зал Каналетто. Быстро уложил камеру и штатив. Чемодан, наполненный кассетами и объективами, снова перестал закрываться. Махнув рукой, он поставил его на пол. Кассету с только что полученным негативом попытался сунуть в карман пиджака. Не влезла. Была слишком велика. К счастью, у него был кусок крепкой веревки. Он собрал все кассеты и крепко перевязал. Получился большой, тяжелый пакет.
А аппарат? Жалко его. Оставить такую камеру — все равно что бросить оружие. Но ничего не поделаешь.
— Ты знаешь все проходы, веди! — бросил он Стасику.
— Как бы не так, — паренек покачал головой. — Все выходы отсюда ведут во двор.
— Быстро на террасу. А оттуда — в сад!
— С террасы нет выхода. Впрочем, смотрите сами!
Стасик осторожно подвел Станислава к окну, выходящему на Вислу. На виадуке Панцера, ведущем к мосту Кербедзя, стояли две фигуры в мундирах полевой жандармерии с направленными в сторону Замка винтовками.
— Бруно всегда так устраивает облавы. Устанавливает своих людей на виадуке и в саду… Видите, они за кустами!.. А сам подстерегает человека во дворе и оттуда целится в него, как в мишень. Так он моего брата…
— Если мы не двинемся, может, он уйдет…
— Нет! Он видел нас. Хочет подкараулить. А если долго не выйдем, вызовет отряд, обыщут весь Замок. Приведут пса. Внизу, у входа в подземелье, я держу запас перца. Псы теряют от него нюх. Но тут, наверху, нам негде спрятаться.
Станислав, принимая решение сфотографировать Замок, знал, что это очень рискованно. Но одно дело — знать, совсем другое — оказаться мишенью для стрельбы, причем в таком месте, единственный выход откуда ведет под дула винтовок.
