знала, что это: флакон типовой, нишевый, но содержимое бесподобно.
— Я и так по тебе скучаю, — сказал и руку на колено положил, медленно вверх поднимаясь, под узкую юбку. Жене нравилось, когда я ластиться начинала, это снимало градус недовольства. Ему всегда было важно, чтобы реагировала на его близость, хотела жадно. И я хотела.
— Жень, твоя рыба… — произнесла, сводя колени. С сексом у нас все отлично было: муж умел им заниматься и доставлять удовольствие. Но мне не нравилось, когда меня вовлекали в игру, прогибая под себя и свои желания. У меня и свои есть. Их я уже десять лет отстаивала. Женя желал меня безраздельно, а я так не могу: границы должны быть.
Он убрал руку, вежливо улыбнулся официанту и взял приборы. Репутация, респектабельность и впечатление, которое производил на людей — все это очень важно для Евгения Савина. Именно поэтому у нас в семье категорически запрещено вспоминать про мою подработку в клубах. Только в полумраке нашей спальни он порой просил меня станцевать для него, но не просто красиво, а развратно и порочно. Утром, правда, ссорились из-за моего поведения и его ревности. Даже сейчас, позволь мужу залезть мне в трусы в ресторане, выслушала бы тираду о моей доступности. Он желал меня взять, но не хотел, чтобы я давала ему. Вот такой оксюморон.
— Так и что за компания тебя наняла? — ловко обращаясь с дорадо, поинтересовался Женя.
Я рассказала, эмоционально и радостно, намерено обходя острые берега и спорные моменты. Про протекцию Вадима. В нашей общей истории и до Максима рукой подать.
Барсов здесь, вы даже работаете рядом…
Максим в Москве. Это знание пугало и будоражило уже две недели. Я не искала встреч и не пыталась узнать о нем. К чему? Но бессознательно с особой тщательностью собиралась, когда из дома выходила. Одна часть меня хотела встретить его, случайно, конечно, и показать, что я все еще красива, что не растратила себя в беспорядочных связях, что замужем за видным мужчиной и даже открыла свой бизнес. Чтобы понял: я больше, чем кукла. Или Дюймовочка. Я Дина Власова-Савина. Я выше, чем то определение, какое Барсов дал мне.
Но внутренний голос предостерегал даже о мыслях о нем: не дай бог узнает про Матвея. Опыт Насти наглядно показал, на что способны богатые мужчины. А злые за обман тем более. Нет-нет, не нужно мне таких встреч! Сын — самое ценное, что у меня есть. Его никому не отдам, сражаться буду. До смерти, если нужно. Но лучше не доводить до греха и просто забыть, что в моей жизни был Максим Барсов.
— Ты где летаешь? — сжал мои пальцы Женя.
— Просто задумалась о проекте, — беззаботно ответила.
— Вот об этом я и говорил. Мне жена нужна, а не летающая в облаках дамочка.
— Мне ехать пора, — я поцеловала его в щеку, сворачивая разговор. Не хочу пререкаться.
— Поужинаем сегодня где-нибудь? Пятница, — он притянул меня к себе и в губы поцеловал.
— Матвея нужно забрать из школы и вместе…
— Я сам заберу и к маме отвезу. Она соскучилась. Потом за тобой заеду.
— Хорошо, — согласилась я. Нужно сыну позвонить, предупредить. Матвею одиннадцатый год и у него, похоже, переходный возраст. Женя считал, что он уже большой и не нужно его везде с собой таскать. Матвей это чувствовал и отдаляться начал. От нас обоих. Я старалась этого не допустить. Он всегда был по-особенному ко мне привязан, хоть и мальчик. А Женя все чаще использовал в качестве воспитательного инструмента: ты мужик, так что не ной. Может, правильно, но мне, как матери, не нравилось это. Слишком жестко и сурово.
Я поехала в свой маленький офис, к своему маленькому коллективу, делать большие дела! Черная «БМВ» пристроился за мной, пока я не свернула в переулок, где снимала помещение. Муж, убедившись, что доехала, набрал скорость и умчался в клинику.
Я покачала головой и отстегнула ремень. Женя хотел знать обо мне все: где, с кем, куда? О прошлом, настоящем и будущем. Но есть одна тайна, которую он не разгадал. Муж так и не узнал, кто отец Матвея. Об этом никто не знал. Только я. Это — моя тайна.
Глава 8
Женя
Не нравилась мне эта история с крупным клиентом. Очень не нравилась. Я в принципе не одобрял желание жены работать, тем более на себя. Отчего Дина так стремилась быть хозяйкой положения? К чему эта мнимая независимость? Мы женаты, и я всегда буду главой семьи и добытчиком. Если только…
Я порывисто схватил телефон и ткнул пару раз в экран.
— Дома уже? — дождался утвердительного ответа. — Я приеду сейчас.
Бред. Дина моя и никуда не денется. Да и зачем? Я ее люблю. Она тоже. Но что-то произошло. Нутром чую. Я красавицу свою изучил хорошо: случилось что-то. Возможно, важное. Я должен знать. Мне нужно контролировать ситуацию. Именно поэтому я остановился в переулке на Таганке.
Поднялся на шестой этаж, один раз постучал: меня ждали, поэтому открыли сразу. Настя успела сменить красный брючный костюм на кокетливое светлое платье из какой-то тонкой ткани.
— Ты так торт печешь? — тонко улыбнулся я.
— Давно тебя не было, — сухо бросила она.
Да, давненько. Ничего не нужно было, вот и не приезжал. Но вслух я сказал то, что женщине слышать приятней.
— Держался… — прошептал и привлек к себе. Она больше не пыталась строить оскорбленную невинность, как после первого раза. Сама ногу мне на пояс закинула и позволила к стене прижать. Я стянул короткое пальто, пиджак сбросил и нащупал крупный сосок. Грудь у нее была сделанная и торчала торпедой, еще и перебор с размером, но возбудиться получалось. Настя сама расстегнула ремень, достала возбужденный член, рукой подразнивая, пока волосы на кулак наматывал, прикусывая шею.
— Презерватив сначала, — перехватил инициативу, когда она к течной щелке головку приставила. Хрен знает, кто ее пялит еще. Мне сюрпризов не нужно.
Она залезла в карман, взяла упаковку, зубами рванула. Я надавил на плечи, чтобы опустилась на колени, концом по губам провел, прежде чем в рот вставить. Выдохнул нетерпеливо, резко бедрами задвигая. Брала Настя так себе, возможно, поэтому олигарх бросил и сына забрал. Соску получше нашел.
Я шумно вдохнул и член изо рта достал, дождался пока резину наденет и, пригвоздив к стене, вошел на всю длину. Вколачивался быстро и сильно, не забывая соки по клитору размазывать. Баба должна кончить. Довольной сексом остаться. Потом ее лепить, как пластилин
