И пока мы продолжаем танцевать, сокращая расстояние между нами, я наполняюсь надеждой. Надеюсь, что этот брак, рожденный по долгу службы, может стать историей любви на века. Кажется, я попал…
Глава 29
Александр. Музыка окутывает нас, когда мы движемся вместе, симфония тел, сплетенных в танце, преодолевающем наши различия. С каждым шагом наши движения плавно сливаются, свидетельствуя о вновь обретенной связи, которую мы создаем.
Тело Кати движется с такой элегантностью и чувственностью, что у меня перехватывает дыхание. Каждый ее жест наполнен грацией, как будто она высвободила скрытую страсть, которая была заперта. Я смотрю, как она кружится, ее глаза закрыты, легкая улыбка играет на ее губах. В этот момент я ловлю себя на том, что подпадаю под ее чары еще сильнее.
Пока мы кружимся и раскачиваемся, пространство между нами сужается. Наши тела соприкасаются друг с другом, зажигая искру, от которой у меня по спине бегут мурашки. Желание прижать ее к себе, ощутить ее тепло на своей коже становится сильнее с каждым ударом.
Я протягиваю руку, чтобы коснуться ее, обводя кончиками пальцев изгиб ее талии. Она отвечает тем же, ее нежная рука находит свое место на моей груди. Электричество между нами ощутимо, это ощутимая энергия, которая потрескивает в воздухе.
В этом танце наши барьеры начинают рушиться. Стены, которые мы построили вокруг себя, начинают рушиться, оставляя нас уязвимыми и открытыми. И в этой уязвимости мы находим общую уязвимость, связь, которая выходит за рамки слов.
Музыка нарастает, ее ритм пульсирует в наших телах. Пока мы кружимся, я остро ощущаю каждое движение. Тепло Катиного дыхания на моей щеке, прикосновение ее руки к моей, биение ее сердца, вторящее моему.
Кажется, что время остановилось, когда мы растворяемся в танце. Мир вокруг нас исчезает, оставляя только нас двоих в этом замысловатом объятии. Это момент чистой капитуляции, момент, когда наши души объединяются и говорят на своем собственном языке.
И когда последние ноты музыки начинают стихать, мы замедляем свои движения, наши тела обретают неподвижность в объятиях друг друга. Мы стоим там, тяжело дыша, наши взгляды встретились, понимание проходит между нами в молчаливом обмене.
— Катя… — я стону, мой голос едва слышен шепотом, когда желание вырывается наружу. Не говоря ни слова, я начинаю медленно снимать с нее шорты и футболку, обнажая ее истинную красоту. Шаг за шагом я раскрываю слои, которые скрывают ее, открывая скрытую под ними женщину.
Но как только мы собираемся полностью потерять себя, звонок телефона разрушает хрупкий момент. Мы оба вздрагиваем, наши тела расходятся, когда внешний мир вторгается в нашу интимную сферу.
— Я возьму, — говорит Катя, и в ее голосе слышится смесь разочарования и раздражения.
Я смотрю, как она идет к тумбе, ее движения немного торопливы. Собираясь с мыслями, я понимаю, что это прерывание — напоминание о реальности, с которой нам еще предстоит столкнуться. Наш танец, возможно, соединил нас на более глубоком уровне, но проблемы нашего брака по принуждению все еще маячат впереди.
Я делаю глубокий вдох, смакуя остатки танца, от которого у нас перехватило дыхание. Несмотря на перерыв, я полон надежды. Этот танец был свидетельством мощной связи, которую мы способны создать.
Глава 30
Александр.
Я чувствую, что Катю что-то беспокоит, когда она завершает звонок. Ее глаза полны разочарования, а губы плотно сжаты в тонкую линию. Я не могу не волноваться за нее, хотя наши отношения до сих пор были непростыми.
— Что случилось? — мягко спрашиваю я, подходя ближе к ней.
Она вздыхает и проводит рукой по волосам. — Мама звонила, — говорит она раздраженным голосом. Она хочет, чтобы мы пришли на ужин к моим родителям.
Я могу понять, почему Катя расстроилась по этому поводу. В конце концов, мы оба знаем, что наши родители организовали этот брак только для собственной выгоды, не считаясь с нашими чувствами и желаниями. То, что они теперь ждут нас в гости, делая вид, что все хорошо, это как пощечина.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я тоже не хочу разговаривать с твоими родителями, — признаюсь я разочарованным голосом. После того, что они сделали, я до сих пор не понимаю, как они считали, что все в порядке. Как они могли обмануть собственную дочь, дать ей ложную надежду с картинами на выставке.
Глаза Кати наполняются слезами, и она согласно кивает. — Я тоже этого не понимаю, — шепчет она. — Я не знаю, как они могли сделать это со мной.
Я обхватываю ее руками, притягивая к себе. — Прости, Катя, — тихо говорю я. — Мне жаль, что они поставили нас в такое положение. Но мы должны помнить, что сами контролируем свое счастье. Мы не должны позволять им диктовать нашу жизнь.
Она смотрит на меня, ее глаза наполнены смесью печали и надежды. — Ты действительно в это веришь? — спрашивает она, ее голос слегка дрожит.
Я заправляю выбившуюся прядь волос ей за ухо и обхватываю руками ее лицо. — Да, — твердо говорю я. — Я верю, что мы можем найти счастье даже посреди этого беспорядка. Мы просто должны быть сильными и постоять за себя.
Глаза Кати ищут мои, словно пытаясь найти правду в моих словах. Медленно легкая улыбка растягивает уголки ее губ. — Хорошо, — говорит она, ее голос полон решимости. — Хорошо, пошли ужинать. Но давайте ясно дадим понять, что больше не потерпим ни обмана, ни манипуляций с их стороны.
Я киваю, чувствуя облегчение от того, что она готова принять этот вызов лицом к лицу. — Я с тобой, Катя, — говорю я убежденным голосом. — Мы справимся с этим вместе.
Она наклоняется, нежно прижимаясь губами к моим. Это сладкий и нежный поцелуй, наполненный обещанием будущего, которое мы создадим на своих условиях. Когда наши губы приоткрываются, я знаю, что мы оба готовы взять на себя все, что ждет нас впереди, рука об руку.
И с этим чувством мы устраиваемся в постели, находя комфорт и утешение в объятиях друг друга. Когда я прижимаю Катю к себе, я чувствую, как напряжение покидает ее тело, сменяясь чувством покоя и удовлетворения. Возможно, мы не выбирали этот брак, но мы можем сделать все возможное, чтобы найти любовь и счастье друг в друге. Кажется, любовь начинает проедать мой мозг.
Глава 31
Александр.
Я стою у дивана в нашей уютной гостиной и смотрю, как Катя грациозно передвигается по кухне, готовя нам ужин. Дразнящий аромат специй наполняет воздух, и я не могу не быть очарован ее грациозными движениями и сосредоточенным выражением лица.
Ее тонкие пальцы скользят по разделочной доске, умело нарезая овощи, а яркие каштановые волосы каскадом ниспадают ей на спину. Во всем, что она делает, даже в простом приготовлении пищи, есть изящество и элегантность. Она как будто рисует своими руками, создавая шедевр из каждого созданного ею блюда.
Пока я смотрю на нее, думаю, как порадовать жену. Один из клиентов моего холдинга недавно увидел одну из картин Кати и выразил желание ее приобрести. Я получил несколько срочных звонков от Ибрагимова, спрашивая контактную информацию Кати. Казалось, ее талант привлек внимание кого-то влиятельного, и перспектива начать собственное дело становится все более реальной.
Улыбка появляется на моих губах, когда я подхожу к Кате, прислонившейся к кухонной стойке. — Знаешь, один из моих клиентов увидел твою картину и не может перестать восторгаться ею, — говорю я, стараясь не напугать ее.
Катя поворачивается ко мне лицом, ее глаза загораются любопытством. — Действительно? — спрашивает она, ее голос полон предвкушения. — Кто этот клиент?
Я тихо усмехаюсь, кладу руку ей на плечо. — Это Ибрагимов, — признаюсь я, наблюдая, как смесь удивления и волнения отражается на ее лице. — Он уже дважды звонил мне, срочно требуя твою картину. Похоже, ты попала на глаза кому-то важному.
Улыбка Кати становится шире, а глаза искрятся вновь обретенной надеждой. — Я не могу в это поверить, — выдыхает она, по-видимому, в благоговении. — Это невероятно, Саша. Я уже думала прекратить рисовать и податься в танцы.
