Он схватил ее! Ну, протянул к ней руку. Взял ее за руки…
– Аах!
…и притянул ее в свои крепкие объятия…
– Аах!
…и наклонил к ней голову…
– Аах! – мм!
…и вот его губы прижались к ее губам, восхитительно двигаясь, а она схватила его за плечи и… э-э-э… оттолкнула его, да, то есть собиралась оттолкнуть, вот только она приподнялась на цыпочки, чтобы удобно устроиться рядом с ним, и от него замечательно пахло, от него пахло – так пахнет лес весной, а его рот, о боже, его губы были горячие, а его дыхание благоухало яблоками и… и…
Он прервал поцелуй и стал в трех футах от нее. Она не видела, как он отошел. Она заморгала, а он исчез. Ее рассудок попытался воспринять такую скорость, но не смог. Просто… не смог.
– Простите, – весело сказал он. – Мне хотелось сделать это… ну, примерно последние четыре часа. Но это не в моих правилах. А может, и в моих. Итак! Что дальше, солнышко?
– А? – спросила она, поднося к губам дрожащую руку.
– Полагаю, нам следует сдвинуть наши… э-э-э… головы и решить, что есть что.
– Вы не оборотень, – проговорила она, потому что могла думать только об этом.
Он вздохнул, направился в ее спальню, присел на корточки, схватился за кушетку, встал и поднял эту тяжеленную мебель одной рукой, почти с такой же легкостью, с какой она, Сара, подняла бы поднос. К счастью, в доме были сводчатые потолки.
– Вы ведь не собираетесь заставить меня жонглировать ею? – Он подбросил кушетку на фут вверх, поймал и снова подбросил. – Здесь мало места.
– Вы натренировались, – сказала она онемевшими губами. – Это не значит, что вы… вы… ну, вы понимаете.
– Раз в месяц покрываюсь шерстью и вою на луну?
– Ну…
– А я вот поверил, что вы ужасно опасная волшебница, которой суждено погубить мир.
– Не морочьте мне голову, – бросила она. – И поставьте мебель на место.
– Скажите «да», – пропел он.
Он даже не запыхался!
– Поставьте кушетку на место, а потом поговорим, ладно?
– Скажите «да»…
– Ну хорошо, хорошо! Вы оборотень, а я – слабоумная волшебница. А теперь оставьте в покое мою кушетку!
– О'кей. – Он осторожно поставил кушетку на место. – И что теперь?
– А теперь я скажу: у меня нет намерений погубить мир.
Она скрестила руки на груди. Быть храброй – или казаться таковой – гораздо легче, когда он на другом конце комнаты.
– Принято. Как насчет еще одного поцелуя? Нет? Ну вот, испортили настроение.
– Вы и правда странный, – заметила она.
– Именно так они обо мне и говорят.
Он был удивительно весел. Если честно – самый улыбчивый парень Из всех, кого она видела. Может, он умственно отсталый?
– Они – это?..
– Моя Стая.
– Ваша стая?
– С заглавной буквы С.
– М-м-м. Оборотни, да?
– Ага.
– И Стая направила вас сюда, чтобы помешать мне погубить мир.
– Ага.
– Но вы не собираетесь убивать меня?
– Ну… – Он сконфуженно развел руками. – Во-первых, я не смог. То есть действительно не смог. Мне это было неприятно, но я собирался все честно сделать, поймите меня правильно. Однако… не сделал. А на тот случай, если вам никто этого не говорил, знайте, что аневризма причиняет жуткую боль.
– Спасибо за намек.
– Так что я решил – мы объединяемся, выясняем, кто такие эти действительно плохие парни, и спасаем мир.
– А что, если вы и есть тот самый плохой парень?
– Я знаю, что это не я. А вы, когда пришли, выглядели чем-то очень расстроенной. Держу пари, вы встретили настоящих плохих парней. И я помогу вам добраться до них.
– С чего бы это? – с подозрением спросила она.
– Это поможет мне и в личном, и в профессиональном плане, потому что я из тех, кто всегда хотел быть самостоятельным, и полагаю, это даст мне возможность показать, на что я способен. Вы только… не спешите пока взрывать планету, ладно? Я этого не переживу. Ну, то есть – это сильно все усложнит.
– Мы объединяемся? – Почему эта идея представляется ей настолько же волнующей, насколько и пугающей? – Вот так вот, да?
Он улыбнулся, и как ни странно, в его лице не появилось ничего устрашающего. Может, потому, что на сей раз он продемонстрировал не очень много зубов.
– Да так. Ну и что вы скажете?
– Скажу, что мы оба сошли с ума. – Она прижала руку ко лбу. – Не могу поверить, что я обдумываю такие вещи. Не могу поверить, что я не звоню в полицию. Не могу поверить…
– Чему?
– Не важно.
– Ах, этому? Насчет этого не волнуйтесь. Я уже сказал вам, что вы мне тоже нравитесь.
– Обалдеть, – пробормотала она.
12
– Лучше бы вы этого не делали, – сказала Сара, когда он высунул голову из машины.
– Простите. – Он вернулся на место. – Просто не могу с собой справиться. Здесь замечательно пахнет.
– Слушайте, оно и без того странно, что вы высовываетесь из машины, как большой… ну, да вы сами понимаете. Но зачем так себя вести, когда вы за рулем?
– Был не прав. – Он обиделся.
– Сверните налево у светофора.
Дерик свернул, и перед ними возникло кирпичное здание «Монтрей-бей Дженерал». Сара посмотрела на здание. Просто прекрасно, что сначала они появятся здесь. «МБ Дженерал» был всегда ее домом. Здесь она училась, здесь работала, здесь влюблялась, здесь работала, здесь бросала, здесь спала, здесь работала, здесь была обманута, здесь работала, здесь узнала, что она сирота, здесь выросла.
Здесь нашла отца.
Ладно, Дерик хотя бы не пытается убить ее. Больше не пытается.
– Я забыла, – резко сказала она. – Как ваша фамилия?
– Гарднер.
– Вот как. – Это звучит почти… обыкновенно. Безопасно и обыкновенно. – Замечательно. Полагаю, вы уже знаете мое имя.
– Ага.
– Конечно, – пробормотала она.
Как глупо! Он только что рассказал ей всю эту дурацкую историю, и уже не в первый раз. Возможно, она не в состоянии удержать в памяти факты потому, что не в силах их принять. Честно говоря, она все сомневается, что верит во все эти россказни типа «вам суждено разрушить мир», но в конечном счете все интереснее, чем болтаться в автосервисе у своего механика.
– Что с вами? – спросил Дерик. – У вас такой вид, будто вы сейчас выпрыгните из машины. – Он припарковался. – А этого совершенно не стоит делать. Я хотел сказать, что вы – существа в высшей степени слабые. Не понимаю, как можно жить в таких хрупких телах.
– Вы бы привыкли, если бы родились в таком теле.
– Бедняжка. – Он покачал головой.
– Ничего страшного. Ну ладно, – нервно проговорила она, – сейчас мы найдем доктора Каммингса. Он вроде как мой наставник. Они с моей мамочкой были хорошими друзьями, и он заботился обо мне после того, как она… после ее смерти. Он знал о моей семье много всякого, о чем никогда не хотел разговаривать, и он… никогда не подводит в трудную минуту. – Точнее, он всегда сохраняет полную невозмутимость. И разве он не оправился с ужасающей быстротой после утреннего нападения? Он был скорее раздражен, чем испуган, – реакция не слишком типичная. Достаточно нетипичная, чтобы она удивилась. – Как бы то ни было, мы его найдем, выслушаем, что он скажет, и, может быть, решим, куда направиться отсюда. Хорошо? Это вас устраивает?
