Когда официант приносит заказ, я ухватываюсь за эту возможность, чтобы занять себя. Беру в руки вилку и нож и только тут понимаю, как сильно проголодалась. С аппетитом ем салат и стейк, запивая изысканную еду легким вином. Становится легче. Я будто перестаю ощущать на себе чужие взгляды, скрытая от окружающего мира мужчинами, которые наслаждаются поздним ужином и спокойно обсуждают дела.
– Не возражаешь, если я приглашу Александру потанцевать? – внезапно спрашивает Марк, когда я заканчиваю есть и откладываю приборы. – Она заскучала, а я терпеть не могу, когда на моих вечеринках скучают.
Импульсивно повернув голову, сталкиваюсь с Крестовским взглядами. Выражение его лица сохраняет невозмутимость, но глаза, обычно холодные, пылают неизвестным мне огнем.
– Не возражаю, – отвечает напряженно.
– Александра? – с обаятельной улыбкой Зимин подает мне руку. – Не против немного размяться?
Я неуверенно киваю. Почему-то жду, что Крестовский меня остановит, но он этого не делает. Поэтому, после короткой заминки, я вкладываю пальцы в широкую ладонь Марка и поднимаюсь с дивана.
Пока мы идем на танцпол, чувствую, что большая часть собравшихся умирает от любопытства, исподтишка разглядывая меня и Зимина. Но до этих взглядов мне впервые нет никакого дела: лопатками я ощущаю другой – жгучий, тяжелый, пронизывающий. И у меня нет ни малейшего сомнения в том, кому он принадлежит.
– Итак, – говорит Марк, обхватывая мою талию и задавая ритм медленному танцу. – Откуда ты такая появилась, Александра?
– Может быть, стоит спросить об этом вашего друга?
– А это какая-то тайна? – заговорщически глядя мне в глаза, уточняет он.
– Ну, он же не захотел говорить, – напоминаю я об эпизоде за столом.
– А ты во всем его слушаешься? – вскидывает Марк брови в притворном удивлении.
– Что если я скажу, что мы познакомились в супермаркете, сражаясь за пачку макарон на полке? – неожиданно для себя, включаюсь в игру.
Зимин широко улыбается.
– Хороший вариант. Но неправдоподобный. Не думаю, что Стас ходит за продуктами.
– Я врезалась в его машину на светофоре?
– Уже интереснее. Должно быть, это произошло сегодня утром, потому что еще накануне вечером он утверждал, что на презентацию приедет один.
Почему-то последняя фраза наполняет меня странным волнением. Правда один? Я не случайная замена неведомой женщине, которая получила отставку в последний миг?
– Александра?..
– А что если представить, что я с ним сегодня – потому что мой муж предложил меня в качестве залога за проигрыш в его казино? – выпаливаю, поддавшись порыву.
Зимин смеется, но его смех обрывается, когда он замечает абсолютно серьезное выражение на моем лице и вдруг прикасается к моей правой руке, нащупывая кончиками пальцев ободок кольца.
– Сохраните в секрете? – понизив голос, уточняю я с вызовом.
Марк смачно ругается и, тут же извинившись, потрясенно буравит меня зелеными глазами.
– Ты серьезно замужем?
– И как вы догадываетесь, не за вашим другом, – парирую я.
Оправившись от первого шока, Зимин наклоняется ниже и шепчет мне прямо на ухо:
– Тогда другой вопрос: что ты сделала с моим другом? Потому что подобное – абсолютно не в его характере.
– Может быть, вы его плохо знаете?
– Я знаю его даже слишком хорошо, – снисходительно тянет Зимин. – Подобное безрассудство – скорее в моем стиле.
– Вам тоже приходится заставлять девушек против воли проводить с вами время?
Марк так заразительно смеется, словно я сказала что-то в высшей степени остроумное, что я оказываюсь не в силах сдержать ответную широкую улыбку. Наверное, за последние сутки это первая искренняя положительная эмоция, которую я испытываю. Хочется посмаковать ее на максимуме, кто знает, какие еще испытания приготовит мне Крестовский.
Стоит мне подумать о нем, как в области лопаток начинает нестерпимо жечь. Мне даже не надо поворачиваться, чтобы понять, чей взгляд опаляет мою спину. Как результат – я цепенею и сбиваюсь с ритма, неуклюже наступив Марку на ногу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Тебе нечего бояться, – мой партнер легонько сжимает мою талию в знак поддержки. – Стас может громко рычать, но тебя он не обидит.
– Откуда такая уверенность?
– Интуиция. Она редко меня подводит.
Медленная композиция, под которую мы неспешно покачиваемся завершается. Шутливо поклонившись, Зимин отводит меня обратно к столику, за которым, потягивая виски, сидит Крестовский.
– Возвращаю Александру целой и невредимой, – рапортует Марк, его зеленые глаза искрятся лукавством.
– Вижу, – отзывается Крестовский холодно.
Я не сделала ничего плохого, но почему-то чувствую себя провинившейся. Чертовщина какая-то! И совершенно ничем не оправданная. Вздергиваю подбородок, чтобы замаскировать выражение вины, и смотрю, как штормовой взгляд синих глаз скользит по моему лицу: на мгновение останавливается на поджатых губах, ненадолго спускается по шее к скромному декольте и быстро возвращается к глазам.
– Марк, тебя на два слова, и мы поедем, – говорит Крестовский другу, поднимаясь с дивана.
Сбросив оцепенение, я сажусь на свое место и дрожащей рукой беру бокал с вином. Делаю маленький глоток, перекатывая на языке терпкий вкус, оседающий на небе. Прежде чем удалиться, Марк посылает мне широкую улыбку, Крестовский – еще один пронзительный взгляд от которого тонкие волоски у меня на затылке встают дыбом. И Зимин еще говорил мне, что мне нечего бояться! Сейчас мне кажется, что его друг хочет меня придушить.
Отсутствуют мужчины недолго – едва ли через пару минут возвращаются, на ходу что-то обсуждая. Крестовский взглядом велит мне подниматься. Ставлю опустевший бокал с вином на стол и встаю, нервным жестом поправляя подол платья.
– Благодарю вас за вечер, – вежливо обращаюсь к Зимину, который наблюдает за этой сценой с выражением любопытства на красивом лице.
– Надеюсь, ты получила удовольствие, – отзывается он.
Вместо ответа я снова ему улыбаюсь, и тут же едва не вскрикиваю, потому что в этот момент широкая ладонь Крестовского ложится мне на талию.
– Созвонимся, – небрежно бросает он Марку и устремляется к выходу, утягивая за собой и меня.
– Доброй ночи, Александра, – несется мне в спину. – Обязательно еще увидимся.
Глава 11
Утром следующего дня я с трудом открываю глаза, морщась от ярких лучей солнца, проникающих в комнату через незадернутые шторы. Медленно осматриваюсь вокруг, ощущая тупую боль в груди, – пошли вторые сутки, а мне все так же сложно принять свое унизительное положение в жизни Станислава Крестовского.
Со вздохом переворачиваюсь на бок и взбиваю подушку. Хочу еще поспать, чтобы немного отсрочить встречу с реальностью, но внезапно мой блуждающий взгляд цепляется за плотный черный конверт на прикроватной тумбе. Вчера его здесь точно не было! Резко приподнимаюсь на локтях и, схватив конверт, вскрываю его – мне на ладонь падают ключи, золотая пластиковая карта и записка, написанная ровным аккуратным почерком.
«Доброе утро. Продуктов в холодильнике нет, но на первом этаже есть ресторан. Позавтракай».
Даже без подписи ясно, кто оставил мне это послание. От мысли, что Крестовский заходил в комнату, когда я спала, меня передергивает. Во сне я часто сбрасываю с себя покрывало, а сплю обычно в одних трусиках. Как хорошо, что ночью после возвращения с презентации Зимина я предусмотрительно натянула на себя облегающий топ и короткие шорты, а не бикини. И все же… Это почти ничего! В горле становится сухо словно в пустыне, стоит представить сканирующий взгляд Крестовского, направленный на мое полуобнаженное тело. Низ живота рефлекторно сжимается, разливая по телу совершенно неуместное тепло, а кончики пальцев на ногах поджимаются. Черт возьми! Реакция моего собственного тела на этого мужчину ставит меня в замешательство.
Отложив конверт, я спускаю ноги на пол. Теперь я точно не усну, не стоит и пытаться.
