Глава 270
Из-за моей тяги к индустриализации, к непрерывной загрузке производственных мощностей, особенно — горячих, у меня много работников-инвалидов. Которые к крестьянскому труду малопригодны. Поэтому с рабочего места уйти не могут. Поэтому мои производства и в покос работают.
А вот что половина ткачей тихонько улизнуло… Косить им, вишь ты, охота! Чтобы потом у меня сено не покупать. Идиоты! Они на станках больше сена заработают, чем по лесным полянкам «горбушами» укокосят! Но… «как с дедов-прадедов заведено», «покос — дело святое»… Хоть и себе в ущерб, зато — по обычаю…
Пришлось мастеру мозги промыть. Объяснить, что его уникальность и незаменимость остались в прошлом. А в будущем ему светит долгий и упорный труд «на кирпичах». Если не может обеспечить полную загрузку всех ткацких станов.
Или ты — ткач, или — начальник. Если просто ткач, то я тебе вмиг голову приделаю. Начальственную. Дальше уже она на тебя гавкать будет. А если ты начальник, то почему у тебя подчинённые по лесу шастают?! Какое, нахрен, у ткача в лесу может быть дело?! Нитка на сосне не растёт, полотно в березняке не вызревает!
А бабе его, которая сдуру в разговор всунулась, посоветовал присматривать себе следующего мужа. Заранее. Чтобы долго во вдовах не горевать.
И вообще, нехрен мне перечить, когда я такой заведённый! Я понимаю, что у Фрица землекопов — «три калеки с половиной». Но они же сидят! Или оно само выкопается? Что — «нихт»?! Трассу до конца не расчистили, плодородный слой сняли только на оголовьях, шурфы под сваи не пробили…
— Фриц! Мне плевать — какого ты градуса! Но если к завтрему не пробьёшь ямы под столбы на верхнем конце — я с тебя шкуру сниму! Живьём! Ферштейн?!
Всё-таки, надо было ставить в прорабы соотечественника. Фриц слишком с нашими нянчиться, боится наехать, боится, что недопонял. Моя публичная укоризна — не столько для него, сколько для работников — чтобы он мог на меня кивать, на мою злобность. А то наши… больше в теньке полежать, да языком поболтать.
Кто-то из английских классиков 18 века характеризовал английских землекопов как наиболее ленивых лентяев в мире. Интересно бы с нашими сравнить. Мы ж не только в части балета «впереди планеты всей»! Думаю, наши английских — и в этом превзойдут.
Пинать, шпынять, погонять… Подготовительные работы эта команда сделает, а там покос кончится — пришлю сотню мужиков. Канал неширокий, неглубокий. Основной профиль — 4х4 локтя. 8-12 тысяч кубометров грунта. Штыковыми лопатами за месяц выкопают. Потом у крестьян пойдёт жатва, а здесь укрепление стенок, доделка шлюзов и установка собственно мельнички с колесом. Глядишь, как раз к окончанию страды и успеем.
Мельница у меня получается… Несколько нестандартная. Что не ново. У меня?! Да чтоб по стандарту…?!
На краю болота, считая от нынешнего, июньского, нижнего уровня воды, вкопаться на 4 локтя. Поставить ворота, чтобы можно было закрыть канал.
«Прежде чем подключаться — найди выключатель» — старинная электротехническая мудрость.
Перед воротами — две решётки: с болота вода такое дерьмо понесёт! Решётки съёмные. Как решётки забьёт — поднять, вычистить, назад поставить. Эту, верхнюю головку канала — обваловать. Чтобы с боков не перехлёстывало. Во время таяния снега вода не только в реке — и в болоте тоже здорово поднимается. И вдоль большой части канала — аналогично. Береговые валы — насыпать, борта — укрепить жердями, переплетёнными ивовыми прутьями: грунт слабый.
От болота канал идёт с наклоном в сторону реки. Наклон — два метра на два километра. Сильнее опустить речной конец нельзя: будет подтапливать в половодье от Угры.
На нижнем конце канала ставим нижнебойное колесо.
Тут по классике, «Фанфан-тюльпан». Четыре метра диаметром, простые плоские лопатки. Была мысль их ящичками-ковшами сделать, но тяжеловато на ходу будет. Решил бревенчатый короб в канале в этом месте построить, с малым зазором от колеса. Чтобы поток по лопаткам попадал, а не мимо пробегал.
Чуть выше — вход в обводной канал с заслонкой. Если колесо сильно раскрутиться — можно будет поток мимо пустить. Я, конечно, сильно сомневаюсь… Но чту законы Мэрфи:
«Даже если непpиятность не может случиться, она случается».
Почти посередине канала, в километре от мельницы — уже сделана разметка под накопительный пруд. Естественно, со своим шлюзом.
Далеко. Но возле мельницы — гребень борта долины, объём землекопания вдвое получается. А здесь, с учётом рельефа… компромисс между объёмом копки и объёмом отсыпки.
Опять — у меня не так как у людей.
«У людей» верхнебойное колесо ставиться ниже плотины, под падающий, с гребня плотины через лоток, поток. Сходно работают турбины, например, на Саяно-Шушенской — вода идёт от верхнего бьефа, через крутопадающие водоводы в теле плотины, на лопатки турбин и на выход в нижний бьеф.
А вот нижнебойное, как у меня, колесо ставится выше плотины. Крутится себе в пруду. Даже при малом расходе воды, когда ниже плотины только маленький ручеёк по камням плещется, колесо потихоньку вращается.
Движение воды по поверхности пруда заставляет ставить колесо высоко от дна. А всякая гадость, которую вода приносит, складывается на дне и вращению колеса не мешает.
Но у меня под колесом — деревянный короб, зазор — меньше вершка. А стабильность потока и отстой ила обеспечит накопительный пруд. Мне не нужно, чтобы колесо потихоньку крутилось. Грубо говоря: «или — всё, или — ничего». Или — регламентный режим на номинальных оборотах, или — остановка для выполнения профилактических работ.
Вал колеса мельницы простой, сосновый, просмоленный-проваренный, но с выпендриванием: на обоих концах по железному выпуклому обручу. А на треногих стойках — ответные части: железные канавки полукольцами.
Снова — ничего нового: стальные накладки из согнутых вдоль полосок в «Святой Руси» используются повсеместно. Так делают лезвия топоров, мечей, кос, серпов, оковки на щитах… У меня они просто больше.
Железо по железу да со смазкой колёсной — всяко трение меньше будет. По сути — зародыш радиального подшипника скольжения.
Масляные ванны поставить… Применить баббит, бронзу… Графитовую смазку взамен моей известково-скипидарной… Надо смотреть, рано, не готов я.
А вот «вывешивание на зиму» — пришлось предвидеть. Колесо 5 месяцев в году будет стоять. Диффузия металла в «подшипнике»… потом фиг провернёшь.
На конце вала — шкив. От него ременная передача в дощатом коробе вверх, на самый гребень.
Тут дело такое: колесо будет поставлено на склоне борта речной долины. Место крутое — сильно тут не построишься. Ещё нужна защита от половодья. Бывают же и очень сильные — до 12 метров от меженя. Колесо, стойки, короб, в котором оно крутится, нужно защищать. От сильного напора воды с стороны, от льдин, от сносимых высокой водой деревьев… Но не от медленного подтопления. Эта часть и так постоянно сырая. Достаточно просто набить вокруг свай — надолбов-волноломов. А вот саму мельницу нужно и от сырости поберечь.
Поэтому мельничка ставится на самом гребне, на сухом. Туда и ремень. Там и зерно молоть будут, и остальные дела делать.
С помолом… У меня есть жернова аршинные, в 60 см. диаметром. По расчёту, при 60 оборотах в минуту — 1 пуд/час.
Поставить бы вдвое большего диаметра — была бы вчетверо большая производительность. Но у меня таких жерновов нет. Сделать — некому и не из чего. Пока… Как сказано в «Бриллиантовой руке»: «будем искать».
А вот порхлицу Прокуй уже выковал. Эта такая гайка на верху мельничного жернова, в которую входит веретено жернова. Как у Гоголя в «Мёртвых душах»:
«Потом пошли осматривать водяную мельницу, где недоставало порхлицы, в которую утверждается верхний камень, быстро вращающийся на веретене, порхающий, по чудному выражению русского мужика».
Будет этой осенью и у меня «бегун» порхать.
Водяных мельниц в этой части Руси не строят — спросить не у кого. Ни по конструкции, ни по мощности. Я совершенно не представляю ни скорость потока в канале, ни его наполнение. Ни — стабильности того и другого.
На всякий случай, площадку под вторую мельничку у накопительного пруда — мы предусмотрели. Там надо свай набить и отсыпку грунта сделать. Имея в виду установку аналогичного водяного колеса.
Я сперва хотел второе колесо сделать по классике, по сну Татьяны:
«Вот мельница вприсядку пляшет И крыльями трещит и машет; Лай, хохот, пенье, свист и хлоп, Людская молвь и конской топ!».
Но у Пушкина не водяная меленка, а ветряная — крыльями машет. Рано мне ещё, не дорос я до Пушкина.
Судя по рельефу — болото наполнялось так, что вода из него уходила в реку верхом, через гребень борта долины — есть промоина. Собственно говоря — в неё мы канал и вывели. Судя по выросшему в промоине кустарнику — это было давно. Как будет в ближайшие годы…? — Аллах акбар.
