Майгатов отполз назад, за прикрытие надстройки. "Завтра - дело. Но какое? Неужели... Да не может быть! На что им сдался "Альбатрос"? Если это пираты, то какой смысл грабить военный корабль, если вон, по фарватеру, так и шастают транспорта с зерном, электроникой и автомобилями на борту. Какая-то Анна? Останется на острове? Рифов полно вокруг. Вот и эта ржавчина на рифе пузом лежит. Но остров? А, может, вот это судно на мели и есть остров? Косяк откуда-то появился. И кто - "они"? Кто?" От такого голова опухнет. Майгатов мотнул ею, словно отгоняя назойливо вьющиеся мухами мысли, поднял взгляд к небу. "Где ж ты, старикан седой, преподаватель мореходной астрономии? Экзамен сдавал - от зубов отскакивало, а за годы все стерлось в памяти. Одни ошметки от прежних: "астрономическая и звездная рефракция - это...", "азимут светила определяется...", "метод Сент-Илера состоит..." Да и звезды на этой широте на других местах, чем в родном Черном море. Та-ак, а вон над горизонтом - что? Похоже на "восьмерку" Ориона? Кажется, похоже. А вон прямоугольник Близнецов с чуть выпирающей вбок - как ее? - кажется, "беттой" - Поллукс. У-у, еще что-то помню! Тут и Большая Медведица подползла: "альфа" в ковше - Дуббе, "бетта" - Мерак. Или наоборот? А-а, неважно! Явно полночи еще нет. Значит, берег - там, а море там..."
Обернулся, но огней не увидел. Фарватер, такой оживленный в это время, был скрыт горизонтом. А берег? И он тоже не обозначал себя ни единым огоньком. Но если чернота моря делала его бесконечным, то чернота берега приближала его. До корабля можно и не доплыть, а до берега... Должны же там быть люди, телефоны, связь... Нет, с берега он быстрее предупредит Анфимова.
-------
*Э ту, Сальваторе? ( итал.) - А ты, Сальваторе?
**Пью риски, пью сольди ( итал.) - Чем больше риск, тем больше
денег.
По обрывку стального троса, запутавшегося о леер, спустился с борта в горячую, все такую же горячую воду и брассом - с одной лишь головой над пленкой моря - тихо-тихо двинулся к предполагаемому берегу. Плыл, заставляя себя не оглядываться, по бескрайней черной воде и больше всего хотел пить.
4
Плечо. Первым он ощутил правое плечо. Как будто все остальное - ноги, руки, голова - перестали существовать, и только плечо тихо пульсировало толчками: пам, пам, пам...
- Маннэх?*
Плечо заговорило? Он поднял с песка зачугуневшую голову и прямо у лица увидел суковатую палку. Она безостановочно тыкалась и тыкалась в плечо, словно только для этого и существовала на свете.
Взгляд скользнул по палке, по худой черной руке, голой костистой груди, короткой шее со стальным обручем на ней и остановился на круглом негритянском лице с выбритой макушкой.
- Маннэх? - упрямо повторил негр, словно и он, и палка одно и то же делали всегда по много-много раз.
Майгатов сел, стряхнул с волос на голове и усов песок, оглянулся: в еще мутно-синем, чуть тронутом рассветом море далеко-далеко белели несколько парусов рыбацких лодок. Ни ржавого судна, ни яхты не было. На секунду даже показалось, что их не существовало вовсе. Но между тем, что он оказался здесь, и тем, откуда уплыл, была какая-то связь. Первое не могло возникнуть без второго. Значит...
- Город... Какой-нибудь город далеко? - громко спросил негра.
Тот ловко, по-обезьяньи отпрыгнул и с упрямством своей палки повторил:
- Маннэх?
Майгатов медленно встал. Упершись ладонями в поясницу, распрямился. Надо же: сандалии двумя черными ковригами торчали за поясом. Сбросил их на песок, обулся, даже не счистив грязь с носков. А фонарика в кармане не было. Наверное, обживает его пластиковую трубку на дне какой-нибудь шустрый рачок или моллюск. Да, он плыл, изнурительно долго плыл. Это помнилось. А потом? Касание дна, шелест ленивого прибоя - нет, мозг не хотел открывать потаенных уголков. Этого вроде бы и не было. Но ведь было же, было...
-------
*Маннэх? ( амхарск.) - Ты кто?
- Пить... у тебя есть вода? - Негр отпрыгнул по клочкам водорослей, выставил перед собой копьем палку. - А-а, дундук. Ты ж не понимаешь... Ну пить, пить дай, - и показал, как большой палец руки опрокидывается в рот.
- Нэч соу. Нэч*, - пробормотал негр и вдруг рывком выудил из-за спины объемистый, чуть ли не со все его туловище мешок. - Из их. Уха**, - ловко достал из него пластиковую бутылку, поставил на песок и отошел от нее на два шага.
Майгатов упал к бутылке, открутил грязную крышечку и припал губами к спасительной влаге. Нет, это не была минералка, как красовалось на синей этикетке. Так, обычная вода. Наверное, из ближайшего оазиса. Солоноватая, противная и одновременно самая сладкая вода, какую он пил когда-нибудь в своей жизни. Он пил, а по телу изо всех пор не просто вышел, а рывком, сразу облил его липкий, соленый пот. И только когда последняя капля скользнула по теплому пластику к губам, ощутил дикую усталость. И вонь. Тошнотворную, мерзкую вонь.
Гниющие водоросли, моллюски, мелкие рыбешки так заражали воздух, что хотелось стремглав бежать отсюда. Да и негр, поняв, что главное уже произошло, показывал худенькими спичками пальцев на небольшое стадо черных, худых козлят, которые метрах в ста от берега что-то умудрялись выщипывать из красной, как охра, мертвой земли.
- Мне нужен город. Ближайший город далеко? - спросил он, поравнявшись с успокоившимся негром, который гордо вышагивал по пустыне бесчувственными босыми ногами и нес палку, как карабин у солдата почетного караула.
- Ахуным листых***, - опять что-то непонятное произнес негр, на ходу снова перегнал мешок со спины на грудь, подвинул уже вставленную туда пустую пластиковую бутылку из-под минералки, и откуда-то из-под нее достал грязную коричневую тряпку. Нежно, с благоговением развернул ее, и Майгатов увидел темную, явно пережаренную лепешку и пластиковую баночку с закруткой. Негр бережно ртом отвернул крышечку, плюхнул на лепешку что-то зелено-коричневое и протянул Майгатову с видом человека, дарящего кусок золота такого же размера.
- Кульба, - обозвал, скорее всего, то, что было в банке, потому что именно от вида этой смеси округлились глаза у белого человека.
Рот жадно отхватил кусок черствой лепешки, испеченной явно не из пшена. Кульба отдавала горчицей и еще чем-то пряным. Первое желание выплюнуть. Даже замерший в ожидании еды желудок вряд ли обрадовался бы такой добавке к воде, но негр шел рядом с таким
-----
*Нэч соу. Нэч ( амхарск.) - Белый человек. Белый.
**Из их. Уха ( амхарск.) - Вот. Вода.
***Ахуным листых ( амхарск.) - Сейчас дам.
видом, словно у него в жизни не было более родного человека, чем
Майгатов. А тому почему-то вспомнился рассказ из "Вокруг света" о французе, попавшем где-то в Океании на ловлю местного деликатеса - морской змеи. Когда после "рыбалки", танцев вокруг костра и кучи еще всяких торжеств, вызванных итогами все той же "рыбалки", его все-таки угостили куском сваренной морской змеи, его чуть не вырвало от отвращения: у этого "деликатеса" был вкус хорошо проваренного силикатного клея. Француз, кажется, сдюжил - дожевал. А что оставалось ему? Только повторить подвиг неизвестного парижанина.
Когда последний кусок проскреб высохшее, жесткое горло, Майгатов почему-то по-французски поблагодарил:"Мерси". Негр заулюлюкал на ягнят, и те нехотя потрусили с жалостным блеянием вглубь пустыни, к прячущимся за красными буграми ошметкам изжелта выгоревшей травы.
- Город - где? Ну, понимаешь, таун, сити... - Пальцами изобразил бегущего человечка, потом - руль автомобиля, в воздухе очертил коробки домов.
Негр безразлично смотрел вдаль. Поскольку вода и еда - по его представлениям - были главными ценностями жизни, а ими он уже поделился, то все остальное казалось просто ненужной глупостью. И только когда Майгатов изобразил телефонную трубку возле уха, негр растянул щеки в улыбке. Он вспомнил, как шейх, его хозяин и хозяин этого стада, приезжал месяц назад сюда, на берег, часто прижимал к уху черную короткую палку и что-то ей рассказывал. Сначала негр подумал, что хозяин сошел с ума, но, поскольку это все-таки был хозяин, то сойти с ума не мог. Значит, дело было в палке. Хозяин не без отвращения дал ему прижать к уху эту скользкую палку, из которой, действительно, звучал голос. Теперь уже негр испугался, что он сошел с ума, но хозяин успокоил его, сказав, что с помощью этой штуки говорит с человеком, который находится далеко-далеко. В родной Эфиопии негр не видел ничего подобного. Да он и вообще чаще всего видел лишь голодных или умирающих от голода людей, и когда его купил у вождя этот шейх, с радостью уехал в другую страну, где люди, конечно, тоже умирали, но не так часто, как в их племени.
Шейх приезжал оттуда, из-за бесконечной красной земли, из-за оазиса, куда негр пригонял к вечеру свое стадо. Значит, там он и жил, и там была та черная говорящая палка, которую знал и этот очень высокий, очень белый и очень усатый человек. И негр проткнул уже начинающий накаляться воздух иголкой тоненького пальчика.
