— «Коготь», «Спартанец» двигается к вашей позиции, — раздался голос Брела, ровный и лишённый эмоций, словно говорил механизм.
— Подстрели его, — прорычал Акил.
— Пока нет шанса на хороший выстрел, — сказал Брел.
Убийство было для Брела уже приевшейся рутиной. Они находили патруль, место для засады и ждали. Цель всегда выбирал разведчик, но именно Брел приносил смерть попавшим в засаду. Тахира больше не спрашивала его предложений, а просто подтверждала их. Расположение и углы атаки имели решающее значение. Когда разведчик поражал первую цель, «Тишина» должна была быть в нужном месте, чтобы сразу же добить её и разнести на куски.
Они играли в неприятную игру, постоянно рыскали в поисках оставшихся сил противника. Они поражали цели при благоприятной возможности, но едва они делали первые выстрелы, вся задача сводилось к простому выживанию. Разведчик больше других подставлялся в эти моменты, но это был как раз факт, из числа мало беспокоивших Брела. Тахира и «Фонарь» оставались позади, пока сжималась пружина засады, тепловые и энергетические сигнатуры «Палача» были слишком яркими, чтобы он мог делать первый выстрел, а его вооружение было слишком ненадежным, чтобы бороться с чем-то крупнее среднего танка. Резерв, страховка, убийца возможности. «Фонарь» может и именовался «Палачом», но реальным убийцей в эскадроне была «Тишина».
Бей один раз, сильно и отступай. Эта была система, сохранявшая им жизнь и позволившая уничтожить восемь машин Железных Воинов.
Брел наблюдал, как «Спартанец» приближается к «Когтю». «Тишина» была почти в километре от зоны убийства, и он опирался на данные тепловизора и ауспика, для отслеживания хода битвы. «Спартанец» отображался ярким кирпичом, тащившим за собой тепловой шлейф пылающих обломков «Хищника». Выживший «Хищник» нёсся, маневрируя по широким дугам, его башня вновь поворачивалась, чтобы прикрыть тыл «Спартанца». Они были хороши — ни колебаний, ни паники. Они выбирались из засады напрямик, в укрытие, чтобы контратаковать.
Брел почувствовал, как его рот скривился, и почти покачал головой своим собственным мыслям.
Конечно, они были хороши. Это же Космодесант.
— Но здесь все мы — машины войны, — пробормотал он себе под нос.
— Могу сделать хороший выстрел по ведущему катку «Спартанца», — сказала Джаллиника. — Мы, возможно, не прикончим его, но покалечим точно.
Брел ощутил какой-то зуд на краю своих мыслей. Что-то было не так в этой засаде: фактор или возможность, которую он проглядел. Он сделал паузу, прислушиваясь к собственному дыханию, рассматривая, как цвета перемещались и размазывались на ауспике.
— Босс? — произнесла Джаллиника.
— Стреляй, — мягко ответил Брел. В его голове зуд неуверенности нарастал.
Тахира ждала. Прошло двадцать шесть секунд с начала столкновения. До этого они ждали семьдесят две минуты. Она знала это, как подсчёт, как дыхание, как сидение без движения, чтобы скрыть свой озноб.
Всё это было частью её действий сейчас.
— Заводимся, Тах? — спросил Макис.
— Нет, — ответила она, не пошевелившись. Казалось, что в «Фонаре» тихо, несмотря на отдалённый грохот артиллерии и двигателей.
— Они уже должны быть готовы к отступлению.
— Рано засветимся, нас заметят и прикончат, — она сделала паузу, выключила вокс, потом включила его вновь. — Я думаю, что мёртвыми мы будем слегка менее полезными.
— Ладно, — ответил Макис, но тон его свидетельствовал о том, что думает он совершенно иначе. Вейл и бортовые стрелки промолчали. Возможно, они были согласны с Макисом, но, по правде, ей было плевать. Она водила их в бой в шести заданиях и девяти отдельных стычках, и возвращала их оттуда. Это значило, по её личному мнению, что их мысли её не заботили.
«Надо бы выучить настоящие имена бортовых стрелков, — подумала она. — Тот, что слева, вроде бы, Порн, а может быть — Вэнтин».
Она мысленно пожала плечами, это не имело значения. Как и то, был ли он хорошим стрелком, в любом случае она не была полностью убеждена в том, что спонсон починен, кто бы в нём ни был, его убьют скорее раньше, чем позже. Проще было не задумываться об их именах.
Рядом с ней Лахлан заёрзал в кресле, его молчание было угрюмым и абсолютным. Он едва говорил теперь, и на миссии и в убежище. Это немного беспокоило её, но потом её захватили собственные проблемы. Проблем у них у всех хватало.
— Тебе стоит взглянуть, Тах, — сказал он. Она услышала напряжённость в его голосе и резко повернула голову, чтобы посмотреть на него.
— Почему?
— Потому что мы, похоже, сейчас отправимся в ад.
Левый борт «Когтя» с силой врезался во что-то, и машину занесло. Акил ударил по тормозам и машина разведки резко остановилась. Его голову мотнуло вперёд, и верхняя часть лица ударилось о тепловизор. Он почувствовал привкус железа во рту и глотке, когда попытался вдохнуть.
Удо прекратил ликовать. Акил моргнул, глаза слезились, и кровь забрызгала внутреннюю поверхность окуляров.
— Нет, нет… — выдохнул он и схватился за контроллеры, — пожалуйста…
Двигатель взревел, и «Коготь» затрясся на месте, накрепко засев на том, обо что ударился. Он ощутил, как внутри распахнулся ледяная бездна, мороз продрал его по коже и забрался в мозг.
— Нет, пожалуйста, не сейчас…
Они все навидались подобного за прошедшие недели, и слушали истории в убежищах снова и снова. Застрять в аду на поверхности было хуже, чем прямое попадание, даже хуже разгерметизации. Порванные траки, сгоревшие силовые установки, увязшие корпусы — всё это означало медленную смерть для экипажа внутри танка. Без возможности выбраться наружу для ремонта или высвобождения машины, им оставалось лишь сидеть в своих бронированных гробах, пока кислород не закончится.
Рядом с ним Удо прижался окулярами к прицелу, высматривая что-то в наполненном пламенем и дымом тумане снаружи. Акил попытался сдвинуть машину вперёд, потом резко дал задний ход. Катки и траки бешено завизжали, перекрывая возрастающее рычание двигателя. Они не сдвинулись с места.
— Приближается! — крикнул Удо.
Сулан взглянул на пылающую отметку на тепловизоре. Силуэт «Спартанца» маячил, жар вырывался из его силовой установки. Он подал больше энергии, пытаясь сдвинуть машину назад, «Коготь» вновь затрясло. Противник полз прямо на них. Акил сбросил газ, почувствовал, как машина немного сползла, и вновь дал полный ход назад. Что-то поддалось, и траки «Когтя» заскрежетали по покрытому слизью щебню.
Бортовые лазпушки «Спартанца» открыли огонь. Сходящиеся лучи света ударили в обрушившуюся каменную кладку прямо перед носом «Когтя». Машина зазвенела, когда раскаленные добела куски пласкрита застучали по корпусу.
— Брел! — заорал он в вокс, но крик затерялся в грохоте взрывающегося металла.
Снаряд «Покорителя» поразил броню «Спартанца» в кормовой части. Дым и пламя вырвались наружу, и гигантский танк взбрыкнул, как взбешённое чудовище. Корма рухнула обратно в облаке дыма, бортовые лазпушки задёргались.
— Попался, — прошептал Брел. Огромный танк был всё ещё жив, но обездвижен. Он включил вокс.
— «Коготь», убирайтесь оттуда.
Орудия «Спартанца» могли ожить в любой момент, а уцелевший «Хищник» упорно двигался, стреляя на ходу. Тяжёлые снаряды падали в руинах, вспышки плясали вокруг позиции машины разведки. Брел отвернулся от вида снаружи.
— Поехали, Кал, — сказал он, и огромный водитель пробурчал подтверждение.
Рядом с ним Джаллиника выругалась. Он оглянулся на неё, в уши ему лился поток ругательств.
— В чём дело? — прокричал он.
Она перестала материться.
— Посмотри, — ответила он.
Он посмотрел.
— Ох…
Прямо на глазах Акила поршни открыли переднюю часть «Спартанца». Что-то двигалось внутри, что-то, тускло блестевшее в отсветах огня. Какую-то секунду Акил думал, что танк просто развалился от полученных повреждений, но из чрева «Спартанца» выбежали горящие фигуры.
Их было десять, десять ночных кошмаров закованных в тусклое железо и матовую сталь. Молнии бежали по их молотам, топорам и силовым когтям. Изогнутые пластины брони на их плечах двигались, как железные мускулы. Поначалу Акил просто таращился на них, взгляд его приковали к себе горящие глаза на тёмных лицевых пластинах. Он почувствовал, как его рот беззвучно корчится, произнося слово, услышанное им когда-то, но лишь сейчас он начал понимать его смысл.
«Терминаторы».
Заряд энергии мелькнул в смотровой щели, Акилы закрыл глаза секундой позже, на его сетчатки отпечатался бронированный силуэт. Он кричал, кричал и не мог остановиться. Взрывы забарабанили по корпусу. Лазпушка стреляла вновь и вновь.
— Я прикончил одного, — выдохнул Удо, — думаю, что одного прикончил.
