Ох, и самоуверенная она была — просто ледяным ветром повеяло! Я прищурилась и стала смотреть на нее, как бы раздумывая, стоит ли давать документы в руки столь подозрительной особе. На самом деле, конечно, в голове роились лихорадочные соображения о том, как я буду выкручиваться с этими несуществующими документами. Сказать, что забыла дома? Смешно, никто не поверит. Отказаться показывать? Да, но кто же тогда будет со мной разговаривать? М-да, что делать, что делать…
Помощь пришла с неожиданной стороны:
— Алла! — зычно крикнула тетка из-за стойки регистратуры. Судя по надменному выражению лица, она была здесь главной. — Алла, что вы себе позволяете, моя милая? Почему оставили рабочее место?! Опять без предупреждения?! Ну все, кончилось мое терпение! Как наберут этих приезжих, дефективные какие-то девки, ей-богу! Года еще не проработала, а уже два выговора за нарушение трудовой дисциплины! Я буду перед Пал Палычем вопрос ставить о вашем соответствии! Быстро вернитесь назад, Будникова!
— Да заткнись ты, курва, — сказала Алла очень спокойно, но так, чтобы ее слышала только я.
Развернулась и пошла обратно к стойке.
— Ну что, поговорили? — подскочила ко мне Дарья. — Ну и все, слава богу, ох, будьте вы прокляты, бюрократы несчастные! Давайте же ключи!
— Какие ключи? — очнулась я.
— Какие-какие, от квартиры! Вы их забрали у меня, забыли?!
— Ключи… Ах, ключи! Нет, их я не отдам. Ваша Будникова не предоставила мне никаких доказательств… Я должна убедиться, что вам действительно можно вернуть эти ключи.
— Тьфу ты господи! Ну как, как, КАК я вам это докажу?
— Поехали дальше. Поехали к хозяину квартиры. Вы же знаете, где его искать? Воронова Владислава?
— Ну знаю…
— Ну вот и поехали.
Даша топнула ножкой (на этот раз, конечно, не босой, а обутой в высокий лаковый сапожок — девушка вообще была наряжена по последней моде, и выглядела сейчас тоже очень привлекательно) и нахмурилась. Глядя на эти сведенные бровки и воинственно вздернутый носик я вдруг ощутила непонятную симпатию. Не знаю, почему. Может быть, меня умилила ее провинциальная наивность: несмотря на свое недовольство, она тем не менее верила каждому моему слову и подчинялась опять же каждому, хотя и явно нелепому приказанию. Вот Алла — сразу было видно, что ее голыми руками не возьмешь, ни один мускул не дрогнул — всего два предложения, и она стала хозяйкой положения! А Даша…
— Поехали, — сказала она, насупившись еще больше. — Только если мы опять на метро, то вы за меня заплатите, потому что на последнюю десятку я себе сейчас сигарет куплю. Курить охота — уши пухнут!
Я подумала, не сказать ли этому великовозрастному ребенку дежурную фразу о вреде курения, и решила не подрывать в ее глазах свою и без того уже подмоченную репутацию.
До метро мы дошли молча. Даша курила одну сигарету за другой и даже не смотрела в мою сторону. Ни единого слова не сказала, пока мы спускались на эскалаторе и тряслись в разболтанном вагоне электрички. Но когда мы вынырнули из подземки и после давящего шума и тесноты вдруг оказались в спокойных и даже как будто сонных в этот час Сокольниках, она вдруг разговорилась. Правда, начала я.
— Интересно, — сказала я будто бы для того, чтобы нарушить молчание, которое давно напрягало нас обеих, — интересно, как оно бывает в жизни: парень хочет жениться на красивой женщине, имеет квартиру, которая могла бы стать, так сказать, основой их семейного гнезда. Люди подают заявление в загс, у них наступает самая сладкая, самая золотая пора — пора романтической лихорадки, когда влюбленными руководят только чувства, когда они просто жить не могут друг без друга, когда не насмотрятся, не надышатся… И вдруг молодой человек уходит жить к отцу, предоставляя собственную квартиру в полное распоряжение будущей невесты, которая — вот тоже странно! — не нашла для нее другого применения, кроме как пригласить подружку и вместе с ней предаваться самому обычному бытовому пьянству, и кто знает, может быть, и разврату!
— Это почему это разврату? — вскинулась Даша. — Вы что себе позволяете-то?! Вы вообще меня ловили на этом разврате? Или Алку?!
— Свечку я, конечно, не держала, — не удержалась я от того, чтобы не сказать банальность, — но обстановка в квартире была такая, что вы уж извините…
— Ну, какая, какая?! Ну, погуляли вчера с ребятами, ну и что?!
— Ага! — уличила я. — С ребятами! А ведь Алла собирается замуж — до ребят ли ей должно теперь быть?
— Да у нас ничего такого не было вчера, — отмахнулась Даша. — Так, попойка. Дружеская.
— Все равно странно это, вот странно, и вы даже не спорьте.
— Охота была — спорить! Да Алка и сама не больно-то скрывает, что до Владика ей столько же дела, сколько до Америки.
— Так, значит, это он влюблен?
— Он? Он ее вообще видеть не может, чтобы не поморщиться.
— И что, при этих условиях они рассчитывают на счастливую семейную жизнь?
— Да прям! Прописка ей нужна московская, ну и это, квартира.
— Квартира?
— Ну, так Влад же квартиру на нее перепишет. Сразу после свадьбы. Такая у них договоренность.
Широко размахнувшись, Даша выкинула за обочину окурок и щелкнула по пачке, выбивая следующую сигарету. Я машинально наблюдала за ее действиями, параллельно соображая: а ведь все, что эта девушка только что мне рассказала, очень похоже на примитивный шантаж. И Владик, конечно, его жертва. Но на чем же было можно его поймать? Я еще раз перебрала в памяти все, что слышала об этом молодом человеке: ну ни дать ни взять, мальчик с рождественской открытки! И чем бы такая Цирцея, как эта (по всему видать) видавшая виды Алла могла связать его по рукам и ногам?
То ли воображение меня подводило, то ли не получалось сосредоточиться (Даша дымила в мою сторону), но честное слово, я ничего не могла придумать!
* * *
Адвокатская контора «Воронов и сын» занимала двухэтажный особнячок в самом конце Сокольничего парка. Уютный такой домик с лепнинами, воплощение размеренности, деловитости и ощущения того, что все будет хорошо. Впрочем, Даша этого моего мнения, кажется, не разделяла. Глубоко вздохнув, она выбросила окурок и ухватилась за ручку массивной двери. Пружина у этой двери оказалась будь здоров: когда я вошла вслед за Дашей, тяжелая створка очень чувствительно пнула меня пониже спины.
Спутница моя сразу же свернула в один из коридорчиков, вдоль которых располагались пять-шесть кабинетов. Как и всякий старенький особнячок, это здание не баловало посетителей большими просторами.
— Влад… То есть Владислав Ильич на месте? — отрывисто спросила она у девочки-секретарши, которая сидела за столиком в приемной и со всей силы бабахала по компьютерной клавиатуре.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
