Как и следовало ожидать, очень скоро главного пройдоху Шарташского рьшка начала одолевать жажда из-за вконец пересохшей глотки. Обеими руками сграбастав бокал, Владилен Яковлевич жадно прикончил остатки жидкости и поднял на меня уже благополучно мутнеющий взгляд:
- Так как с нашим дельцем?
- Все нормалек, уважаемый. Ништяк то бишь, - доброжелательно улыбнулся я заказчику, закуривая. - Ваши условия нас вполне устраивают. Две штуки баксов за ликвид Дягилева, имею в виду. Только хотелось бы уточнить насчет срока выплаты гонорара. Мы привыкли брать деньги вперед.
- Оплата сразу по выполнению работы. Вперед платят либо круглые дураки, либо ваши хорошие знакомые. Ни к тем, ни к другим я себя, извиняюсь, не причисляю.
- Ладушки. После, так после, - легко согласился я, раздосадованно глядя на часы. По моим скромным подсчетам, пар копан уже должен был полностью всосаться в кровь клиента и по венам достигнуть мозга. Но, судя по логично-складной речи Каца, этого почему-то не произошло.
- Том, ты из-за своих идиотских стихов опять что-то напутал! Постоянно витаешь в поэтических эмпиреях, вместо того чтоб ответственно о деле думать!
- И ничего подобного, Евген! - уставился на меня как баран на новые ворота подручный. - Вскорости сам убедишься. Гадом буду!
Кац на нашу чисто семейную перепалку никакого внимания не обратил, что навело меня на мысль об ошибочности первоначального вывода. Что зря "качу бочку" на соратника то бишь.
Гость явно впадал в прострацию, тупо уставившись на свои сильно покрасневшие, словно ошпаренные, ладони.
- Владилен Яковлевич, как вас звали в детстве? Обзывали, точнее, забросил я пробный шар, проверяя, до какой степени "открытости" уже добрел клиент на паркопанских костылях.
- Жиртрест, - вяло откликнулся заказчик ликвидации собственного зама, продолжая глупо любоваться своими сильно патриотичными по цвету клешнями.
- А еще?
- Жидовская морда. - Кац, казалось, даже чуток застеснялся, как проститутка, которой после бурной страстной ночи клиент вместо ста баксов вдруг предложил зарегистрироваться в загсе.
- Он уже приплыл, - поделился наблюдениями Цыпа. - Слушай сюда, Жиртрест! Сколько будет дважды один?
- Двадцать один, - немного поразмыслив, откликнулся Кац, насмешливо скривив губы. - Я школу с золотой медалью кончил!
- Надо говорить: закончил, - поправил я этого хвастуна. - По русскому языку тебе пятерку наверняка за взятку дали! А сколько будет пятью пять?
- Пятьдесят пять! - моментально вычислил Владилен Яковлевич, победно вскинув голову.
- Правильно, земляк! - восхитился я поразительным математическим способностям золотого медалиста. - Ладушки. Теперь вот что: заказ твой уже выполнен и господин Дягилев мертв. Где наш гонорар?
- Правда? - Морковная морда Каца расплылась в блаженной улыбке. - Отлично работаешь, Монах! Доллары в моей "волжанке" под ковриком.
- Очень умно! - усмехнувшись, одобрил я похвальную осторожность директора рынка. - Как говорится, береженого бог бережет! Лучше перестраховаться то бишь. В родном Екатеринбурге одни ведь бандиты, куда ни плюнь.
- Вот-вот! - радостно закивал Кац. - И я о том!
- Ладушки. Пойдемте, дорогой Владилен Яковлевич, к вашему замечательному тайнику. Как говорится, долг платежом красен! Мальчики, пособите гостю. Он, видать, слегка переутомился, служа отечеству на нелегкой ниве рыночных отношений.
Бережно поддерживаемый с двух сторон Цыпой и Томом, Кац вяло передвигал ноги к выходу из пивного заведения.
На улице потихоньку начинало смеркаться. В безоблачном сером небе просматривалась уже пара-тройка самых активных звезд. Не знаю их названий. В астрономии, признаться, я ни в зуб ногой. И совершенно данного факта не стесняюсь, кстати. В натуре, будь у человека хоть семь пядей во лбу, не может же он сразу во всех науках крупным докой быть. Даже для меня это нереально.
С помощью Каца мы без особых хлопот отыскали его черную "Волгу" на близлежащей автостоянке.
Цыпа решительно отобрал ключи у директора рынка, безуспешно пытавшегося открыть ими замок дверцы автомобиля.
- Как сказал Евген, вы нынче децал переутомились. Так что поведу машину я, - вежливо пояснил молодой соратник клиенту, обалдело уставившемуся на свою вдруг опустевшую ладонь.
Том с Цыпой сели впереди, а мы с Кацем устроились на заднем сиденье. Владилен Яковлевич, не задавая лишних вопросов, сразу благополучно закемарил с полуоткрытыми глазами. Похоже, Том, отмеряя дозу, все-таки витал мыслями где-то в заоблачных далях и, задумавшись, вбухал паркопана в кружку Кацу на двадцать-тридцать миллиграммов больше необходимого. Ну да ладно. Все к лучшему, как говорится. По крайней мере, клиент не задает глупых вопросов, типа куда это мы едем на ночь глядя.
Чтобы отыскать американскую валюту, ни малейших физических усилий мне прилагать не понадобилось. И не потому что голова, как всегда, отлично варила. Искреннюю благодарность за быструю находку заслужила совсем иная часть моего тела. На первой же колдобине я ясно ощутил под собой нечто инородное. Конечно, я не принцесса на горошине, но все же... Короче, сунув руку вниз под коврик сиденья, я тут же выудил золотую рыбку. Пачку пятидесятидолларовых банкнот имею в виду. Здесь было в наличии в два с половиной раза больше оговоренной суммы, должно быть, хитромудрый заказчик предусматривал вероятность увеличения гонорара за "ликвид".
Через четверть часа ландшафт за окнами автомобиля кардинально и приятно изменился - вместо высотных бетонных и кирпичных жилых "коробок", расцвеченных разноцветной неоновой рекламой, сейчас с обеих сторон дороги загадочно и величественно стояли плотные ряды "корабельных" сосен, слегка разбавленные березками.
По загородному шоссе долго ехать Цыпа не рискнул - здесь за каждым поворотом можно было запросто нарваться на омоновский патруль. Менты за последние месяцы вконец оборзели, под дулами автоматов тормозят любую машину и при малейшем подозрении сразу открывают огонь на поражение. Куда катится матушка-Россия, в натуре?!
Мы свернули с бетонки на какую-то боковую проселочную дорогу, не имеющую даже банального гравийного покрытия, и, подпрыгивая на многочисленных кочках и колдобинах, медленным аллюром въехали в глубину темного леса.
- Узнаешь места, Евген? - спросил Цыпа, останавливая "волжанку" на небольшой круглой полянке. - Где-то здесь мы нынче пернатого Наркошу на тот свет провожали.
- Очень логично получается, - откликнулся я и довольно-таки плосковато пошутил: - Попка и дурак завсегда одно целое составляют, даже пишутся вместе через дефис. Вот пусть дурак Кац и лежит поблизости от попугая Наркоши. Для порядка и общей гармонии.
Директор рынка продолжал счастливо плавать в космической прострации и на мои слова никак не прореагировал. Оно и к лучшему, кстати, - слушать скулеж и мольбы о пощаде мне хуже некуда. Да и Владилен Яковлевич не в накладе - умрет тихо-спокойно, благополучно, даже не осознав ужаса своего положения. И то вперед, как говорится.
Мы втроем вышли из авто, не мешая Кацу продолжать наслаждаться сомнительным парко-панским кайфом.
- Цыпа, глянь-ка в багажнике лопату, - велел я. - Владилен Яковлевич мужик хозяйственный и наверняка имеет в наличии всяческий полезный, в том числе и шанцевый инструмент.
Я как в воду глядел - лопата с укороченным черенком мирно лежала на положенном месте. Это было замечательно - если бы ее не оказалось, нам пришлось бы массу времени потерять на сжигании трупа.
- Ладно, мальчики. Вы тут и сами отлично управитесь. А я пока поброжу по окрестностям, подышу свежим воздухом.
Ночной лес я обожаю с детства. Помню, мальчишкой частенько перед сном гулял в одиночестве по лесопарку, примыкавшему к нашему микрорайону.
Бытует мнение, что после заката солнца лес затихает, будто засыпая. Полнейшая ахинея. Неправда то бишь. Просто с наступлением темноты звуки становятся качественно другими: веселое посвистывание ветра в ветвях деревьев сменяется на тревожный шелест, беззаботный щебет разных пичуг умолкает, и ему на смену приходят странные шорохи в траве, подозрительные скрипы, плач-хохот невидимой далекой совы и злорадное уханье филина. Короче, жизнь в лесу продолжается и глубокой ночью. Но, видимо, по другим правилам-законам. Загадочно малоизвестным и скорее всего более жестоким, чем днем. Впрочем, то же самое можно наблюдать в любом буквально городе. Даже самом захолустно-провинциальном.
При слабом свете бледной луны я неторопливо шел по едва различимой тропинке и старательно вдыхал терпко-хвойный прохладный воздух. Это очень полезно для моих вконец прокуренных легких. Сколько ни пробовал сократить свой сигаретный рацион - все дохлый номер. Как курил две пачки в день, так и продолжаю.
Мысль о табаке вызвала острое желание тут же задымить любимой "болгарией", но я мужественно удержался, постаравшись переключиться на другие, менее вредные для здоровья мысли.
