Рейтинговые книги
Читем онлайн Мастера - Илья Дворкин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18 ... 31

Ребята уже сидят рядышком. Приготовились слушать.

— А как его звали, сержанта?

— Русаков, — говорю, — Николай Николаевич Русаков.

Итак…

Когда началась война, Русаков был красноармейцем. Однако свой почётный долг перед Родиной выполнил, срок отслужил. Теперь только бы домой, в Ленинград. Мечтал о родном заводе.

Но — началась война…

В первых же боях с немецкими фашистами Русаков отличился. Стал сержантом.

Понадобился в полку радист — Русаков стал радистом: руки-то у него умелые, да и голова на плечах!

Бережёт Русаков свою рацию. Обзавёлся мягкой тряпочкой — чтоб ни пылинки на аппарате. Когда рацию включает, садится в землянке так, чтобы заслонить собою аппарат. В землянке тесно, ходят, толкают Русакова в спину, но ему хоть бы что: был бы аппарат в безопасности.

А когда полк получает приказ: «Вперёд!» — Русаков погружает аппарат в пароконную тележку, да так бережно, как мать кладёт дитя в люльку.

Бережёт Русаков свою рацию. Зато и действует она безотказно.

Но берёг, да не уберёг!

Стряслась беда…

Но надо рассказать по порядку.

Однажды командир полка разрешил бойцам отдохнуть.

Увидел Русаков стог сена. Обрадовался.

— Ишь как нам повезло! Там и заночуем, — сказал он своим товарищам.

Придвинули к стогу тележку с рацией. Дали волю лошадям, чтобы покормились свежим сеном. А сами в стог — как в тёплую нору.

Проснулись от грохота. Мигом выскочили из-под стога. Что случилось? Ночь, темно, ничего не понять…

Но тут ударило в нос едкой гарью.

— Да это авиабомба разорвалась! — сказал Русаков.

Как только в стог не угодила!

Прислушались: так и есть, в ночном небе — шум удаляющегося фашистского самолёта.

Тронулись в путь.

Пофыркивают лошади, дружно тянут тележку.

В тележке трое: Русаков, его помощник, тоже радист (дежурить-то приходится круглые сутки, вот и сменяют друг друга у аппарата), третий солдат на облучке — правит лошадьми. И ещё рация в тележке. На ночь укрыта брезентом: это её одеяло.

— Однако пора уже рации проснуться!

Откинул Русаков в сторону брезент, нащупал в темноте телеграфный ключ. Выстукивает:

«С добрым утром, товарищи! Приступаю к работе…»

И вдруг — что такое: впустую стучит ключом… Рация не действует.

Страшно подумать: вот-вот завяжется бой, а полк без радиосвязи!

Русаков тормошит помощника:

— Пробуй ты. У меня что-то руки дрожат…

Тот за ключ. Но рация по-прежнему молчит.

— Да что же с тобой случилось, молчальница?!

Наконец понял Русаков: от авиабомбы это. Тряхнуло рацию взрывом.

— Чинить, скорее чинить!

Впопыхах чуть не включил ручной фонарик. Как раз на вспышку света посыпались бы бомбы. Вот они, опять гудят в небе фашистские самолёты!

Русаков накрылся с головой брезентом.

Втащил туда же, под брезент, помощника.

— Держи! — сунул ему фонарик. — Посвети!

А сам осторожно открыл рацию.

Перед глазами — пучки и переплетения тонких проволочек. А повреждения не видать.

Снаружи голос:

— Радист!

— Кто там ещё? Не мешайте!

Выглянул из-под брезента, видит — конный из штаба. С пакетом.

— Велено передать по радио. Срочно! — Завернул лошадь и ускакал.

Раскрыл Русаков пакет, а в нём приказ батальонам и ротам.

Полк вступает в бой.

И понял в эту грозную минуту радист: за успех полка в бою и за жизнь товарищей — он, только он в ответе!

Но как же чинить радио, если не видать повреждения.

И Русаков решил довериться своим рукам. Шепчет: «Ведь вам привычно, в аппарате чистоту наводили, значит, не заблудитесь. Так выручайте же, выручайте!»

И побежали пальцы по проводничкам — будто канатоходцы по своим канатам. С проволочки на проволочку, с проволочки на проволочку — всё стремительнее, всё быстрее…

Вдруг стоп!

Провалился палец.

— Пффуу… — с облегчением вздохнул Русаков. — Вот он, обрыв!

И — за щипчики.

Подцепил и выводит наружу обломившийся кончик проводника.

А сам уже смеётся, шутит:

— Шалишь, приятель, будешь работать!

И вот уже ключ пружинит под рукой.

Ожила рация.

«Я Сокол, я Сокол… — выстукивает Русаков. — Передаю боевой приказ командира полка…»

На этом я закончил рассказ.

Молчат мальчики. Лица сосредоточенные, лбы нахмуренные… Задумались.

— А страшно было там, — заговорил Саша. — Чинит он, чинит, а бой идёт… а связь не получается… Так и побить нас могли! Сколько же полк воевал без рации?

— Знаю, — говорю, — Саша, одно: всё произошло быстрее, чем я успел рассказать. Батальоны и роты приказ получили вовремя.

Только командир полка и заметил, что радиосигналы побежали в эфир несколько позже, чем следовало.

Заметил потому, что, надев наушники, глядел на часы. Да и подумал мельком: «Спешат, как видно, мои. Или у радиста чуть отстали. Надо будет нам сверить часы для точности». После боя стало известно, что случилось с рацией и как она была починена.

Командир полка вызвал сержанта Русакова и долго в изумлении глядел на него.

«Это невероятно… — заговорил он наконец. — Ночью, в тряской тележке… скрючившись под брезентом… Сложнейшее устройство — и вы наугад… Да какие же у вас умные пальцы, сержант! Золотые руки!»

Командир полка привлёк к себе Русакова, и они обнялись.

А вскоре на груди радиста красовался орден Красной Звезды.

Мальчики повеселели.

— Вот это да!.. Ну и здорово!.. Ему и оружия не надо… Ну да, оружие только бы мешало!

Потом Алёша сказал:

— Вот бы поглядеть на эти руки…

И Саша вслед за ним:

— Вот бы…

Я взял отложенную газету.

— Кажется, — говорю, — вам повезло, мальчики… До сих пор я не знал, жив ли сержант Русаков, чем для него кончилась война… Но вот…

Я развернул газету:

«…Последние известия. Москва, Кремль. Состоялась сессия Верховного Совета СССР. Приняты важные государственные законы, и депутаты разъехались по своим родным городам и сёлам.

Возвратились с сессии и ленинградцы. Среди них…»

— Слушайте, ребята, читаю: «Депутат Верховного Совета Герой Социалистического Труда Николай Николаевич Русаков».

Алёша:

— Депутат — это значит государством управляет? Ведь у Верховного Совета, ты говорил, вся власть в стране?

— Запомнил? Молодец… А ты, Саша, вижу, чем-то недоволен? Почему отвернулся?

Мальчик — со вздохом:

— А тогда и ходить к Русакову нечего. Вон он какой важный стал.

Алёша рассмеялся:

— Эх ты, даже Конституции не знаешь. А ещё второклассник!

— А ты, — говорю, — Алёша, не потешайся над товарищем. Знаешь, так объясни.

— Конечно знаю. Депутат у нас — избранник народа. Поэтому к нему может каждый-каждый прийти, и он о каждом позаботится. Вот как!

Тут Алёша — вот вьюн! — под мышку мне — и к газете. Уткнулся в напечатанное и дочитал раньше меня: «… депутат Русаков, рабочий завода «Электросила». — Таким же винтом обратно: — Русаков — рабочий! С «Электросилы». Ударник коммунистического труда!.. Понял?»

Кончилось тем, что оба запросились на завод.

— Деда, это можно? Пожалуйста!

Путешествие начинается

Дверь. За дверью — аквариум.

А какие рыбки нарядные!

— Смотрите, смотрите, у этой хвост как из кружева. А сама с брюшка розовая, а со спинки — красно-золотистая…

Чёрные рыбки, жёлтые, зеленоватые или совсем прозрачные так и шныряют весёлыми стайками.

Забавляются ребята аквариумом, словно забыли, где мы находимся.

— Ну, теперь на завод пойдём, — сказал Алёша. Ты же обещал.

— А мы, — говорю, — уже пришли. Ведь только что вам вывеску показывал над воротами: «Электросила». Мы на заводе.

— На заводе?.. — протянул Саша, делая большие глаза. — Но ведь на заводах дымно и…

— И грязно, хотел ты сказать?.. Но это было когда-то. А сейчас — посмотри хотя бы на пол здесь, в цехе.

Саша глянул вниз перед собой и покраснел: на чистом полу стоит мальчик в грязных башмаках; поленился дома взять сапожную щётку и почистить.

Теперь он старается спрятать ногу за ногу.

Я делаю вид, что не замечаю, как ему стыдно. Он и сам не рад своей оплошности.

Беру мальчиков за руки.

— Теперь, — говорю, — идёмте к Русакову.

Мы шагаем по цеху.

Слышится мерное постукивание, шелест, гудение… Звуки всё отчётливее: мы приближаемся к станкам.

Мальчики рвутся вперёд, но я придерживаю их за руки.

— Осмотритесь, — говорю. — Вы же в первый раз на заводе. А то бегом, бегом — ничего и не запомните.

Остановились.

Объясняю ребятам, какие перед нами станки. Вот этот, длинный и низкий, — токарный; этот — у него будто воротца над корпусом — строгальный. Тот — в виде башенки — фрезерный. А подальше — сверловочный…

1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18 ... 31
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Мастера - Илья Дворкин бесплатно.
Похожие на Мастера - Илья Дворкин книги

Оставить комментарий