Записка И.В. Курчатова «О состоянии работ по урану на 20 мая 1944 года», безусловно, внимательно прочитана вождем, но реакции нет. Может быть, он не верит в атомную бомбу?!
Игорь Васильевич, понимая, что нужно популярно и просто объяснить вождю суть дела, в своей «Записке» избегает сложных понятий и научных терминов. Одновременно это свидетельство самого Курчатова о начале «Атомного проекта СССР», а потому так ценен этот документ. Вот некоторые фрагменты из «Записки»:
«…В конце 1942 года Правительству Советского Союза стал известен как масштаб проводимых за границей работ по урану, так и некоторые из полученных результатов.
В связи с этим Государственный комитет обороны 11 февраля 1943 года постановил организовать при Академии наук СССР специальную лабораторию (Лабораторию № 2) для ведения в секретном порядке работ по проблеме урана.
Организация новой лаборатории, не имеющей кадров, своего помещения и аппаратуры, протекала в трудных условиях военного времени. Лаборатория не имела поддержки и в общественном мнении среди ученых, не посвященных, по соображениям секретности, в ход дела и зараженных недоверием к его осуществлению…»
Обычно принято считать, что любое предложение Курчатова или его просьба выполнялись незамедлительно. Его собственные признания свидетельствуют об ином: ему приходилось преодолевать не только сопротивление чиновников, но и коллег, что намного труднее. Что греха таить, авторитет Курчатова был еще явно недостаточен, а потому его точка зрения чаще оспаривалась, чем поддерживалась.
А Курчатов продолжает в своей «Записке»:
«Изучение секретных материалов работ иностранных ученых, теоретические расчеты и опыты, проведенные в Лаборатории № 2 Академии наук СССР, показали, что распространенное у нас мнение о невозможности технического решения проблемы урана является неверным.
В настоящий момент твердо определились пути использования внутриатомной энергии как для осуществления атомной бомбы, так и для осуществления атомных котлов.
Взрывчатым веществом в атомной бомбе может служить уран-235 — особый вид (изотоп) урана, в природных условиях всегда смешанный с обычным ураном, или созданный при помощи циклотрона новый химический элемент — плутоний-239. Плутоний-239 давно исчез на Земле, он будет образовываться в атомных котлах в результате бурно идущих процессов превращения вещества…»
Курчатов подробно описывает, как именно будет устроена атомная бомба, что нужно сделать, чтобы построить как уран-графитовый котел, так и котел «уран — тяжелая вода». Естественно, пока он не может сказать точно, какой путь создания материалов для бомбы рационален и эффективен. Однако Игорь Васильевич убежден, что «…хотя использование энергии урана и связано с решением труднейших задач, опасность применения атомных бомб и энергетические перспективы атомных котлов настолько существенны для государства, что всемерное развитие работ по урану является настоятельно необходимым».
По сути дела, в этой «Записке» Курчатов показывает Сталину, что необходимо в корне изменить ситуацию в Проекте. В ряде дополнительных материалов, которые ученый направлял в адрес своих непосредственных начальников — Первухина и Молотова, — он доказывает, что «сдвиг в положении работ по проблеме урана, который произошел в 1943–1944 гг. в нашей стране, все еще недостаточен». Отставание от работ, ведущихся в США, продолжает нарастать, и об этом Курчатов говорит прямо.
В частности, он убеждает М.Г. Первухина предложить Сталину создать «Совет по урану» из четырех человек: Л.П. Берия, В.М. Молотов, М.Г. Первухин и И.В. Курчатов. «Совет» должен не только повседневно контролировать работы по урану, но и помогать ученым. Председателем «Совета по урану» он предложил назначить Берию.
Сталин никак не реагирует на новые документы по атомному оружию. Никакие новые решения не принимаются. Пока.
Есть только одно изменение: Берия начинает углубленно знакомиться со всеми материалами, которые имеют отношение к урану. Возможно, делает он это по поручению Сталина, но документальных подтверждений этому нет.
Впрочем, сохранился Проект Постановления ГКО, в котором из состава «Совета» был исключен Молотов. Предусматривалось, что Лаборатория № 2 преобразуется в Государственный научно-исследовательский институт № 100, который находился бы в ведении НКВД СССР Шефство над работами по урану поручалось Берии. Таким образом, могло случиться так, что «Лаборатория № 2» во главе с И.В. Курчатовым, превратилась бы в одну из «шарашек» ГУЛАГа. Ясно, что в таком случае атомная проблема не была бы решена. Это прекрасно понимали и Сталин, и Курчатов. Да, наверное, и сам Берия — все-таки он был неглупым человеком…
Рыцари истины
Как известно, настоящий ученый — это рыцарь истины. От того, как он оценивает достижения своих коллег, как относится к ним самим, определяется не только его этика, порядочность, но и глубина мышления. Успех «Атомного проекта» во многом определялся личными качествами его научного руководителя, его умением оценивать талант коллег, их личные качества. Вот почему выбор Курчатова почти всегда был точен, а его предложения по руководителям тех или иных направлений безошибочны.
Любопытен один из документов, принадлежащих И.В. Курчатову. Он был написан осенью 1944 года. Л.П. Берия просит Игоря Васильевича сообщить имена тех ученых, которые следует привлечь «для работ по проблеме». Уже в это время даже руководители Проекта стараются не использовать слова «атом», «уран», «бомба» — они учатся у своих зарубежных коллег, которые вводят целую систему символов и иносказаний, чтобы еще глубже скрыть свои работы. «Манхэттенский проект» становится у нас образцом не только по организации научных исследований, но и по их засекреченности.
24 ноября 1944 года Курчатов направляет «Записку» Берии. В ней он дает характеристики ученым, которых следует привлечь к Проекту.
Об академике П.Л. Капице Игорь Васильевич пишет: «… замечательный физик-экспериментатор, выдающийся ученый, специалист по низким температурам и магнитным явлениям. Он, вместе с тем, — блестящий инженер, конструктор и организатор».
Курчатов считает, что академик Капица мог бы создать новые методы получения урана-235 и тяжелой воды в промышленных масштабах.
Об академике А.Ф. Иоффе он говорит так:
«… выдающийся ученый, создатель большой школы советских физиков, специалист по электрическим свойствам диэлектриков и полупроводников. В 1942 году он был привлечен как научный организатор работ над ураном, но в дальнейшем руководство было возложено на меня».
Однако далее Игорь Васильевич отмечает, что «научные интересы ак. А.Ф. Иоффе далеки от тех вопросов, которые существенны для проблемы урана, и поэтому широкое привлечение его к работе нерационально». Нет сомнений, что эту проблему Курчатов много раз обсуждал с Абрамом Федоровичем, и еще раз при подготовке своей «Записки» для Берии. Он понимал, что его рекомендации могут сыграть решающую роль в будущей работе того или иного крупного ученого, а потому тщательно взвешивал каждое свое слово.
Мнение Курчатова о профессоре Л.Д. Ландау:
«…является одним из наиболее глубоких, талантливых и знающих физиков-теоретиков Советского Союза… Его участие в работе над проблемой урана было бы очень полезным при решении глубоких физических задач по основным процессам, протекающем в атоме урана».
Будущий академик и Нобелевский лауреат Лев Давидович Ландау примет непосредственное участие в создании советского ядерного оружия… Так же, как и будущий академик профессор Л.А. Арцимович, о котором Курчатов напишет:
«…очень способный физик, глубокий и лучший в Союзе знаток электронной оптики. В основном, он занят сейчас решением вопроса видения в темноте и только часть времени уделяет работам по магнитному способу выделения урана-235. Я считаю необходимым полное переключение его на эту последнюю работу».
Так и случится. И вскоре Л.А. Арцимович вместе с самим Курчатовы и И.К. Кикоиным будут разрабатывать три главных направления получения ядерной взрывчатки. Это будет та самая «Атомная тройка», которая и приведет нашу науку и технику к успеху.
Однако до создания урановых комбинатов на Урале еще далеко, а пока Игорь Васильевич советует руководству страны, кого именно следует привлечь к реализации «Атомного проекта». высокие и справедливые эпитеты находятся у него для академиков А.Н. Несмеянова, Н.Н. Семенова, М.В. Кирпичева, профессоров М.А. Стыриковича, К.Д. Синельникова, А.К. вальтера.
Еще одна группа исследователей вскоре присоединиться к «команде Курчатова», и их имена через десяток лет составят гордость отечественной науки.
