И эти слова будто сигналом послужили.
Заговорили сразу и все. Про погоду, про… что-то еще, столь же важное. А Чарльз, наклонившись ко мне, тихо-тихо произнес:
- Я его видел.
- Кого?
- Змееныша, - он сказал это в самое ухо, и я едва не подавилась от неожиданности. Предупреждать же надо. А еще, судя по тоскливому взгляду супруга, ничего хорошего Змееныш ему не сказал.
Вот что за люди, а? Помер, так веди себя, как приличному покойнику положено! Но нет же ж…
- Потом расскажу, - пообещал Чарли.
- Кстати, от вашей игры меня стошнило, - светским тоном заявила Виктория Орвуд.
- Тори! – леди Орвуд, кажется, настолько устала, что даже в ужас не пришла.
- Ай, мама, да все равно нас никто не примет, как юных прекрасных леди. А вот ужасные… - она слегка прищурилась.
- Виктория, - голос отца был сух. – Будь добра вести себя прилично, иначе я решу, что ты слишком дурно воспитана, чтобы в принципе выпускать тебя из дома.
Глаза Тори нехорошо блеснули.
- Знаете, - Эдвин чуть поерзал. – А мне порой тоже невыносимо душно становится от всех этих правил… иногда кажется, что я попал внутрь музыкальной шкатулки. У моей матушки есть такая, красным бархатом обита, а внутри леди и джентльмен в танце кружатся. Заводишь и они кружатся, кружатся, пока завод не иссякнет.
Он потер лоб.
- Кажется, я тоже слишком много говорю… и простите вашу дочь, леди Орвуд. Это не её вина. Это… кажется, мое эхо.
Эдвин поднялся.
- Я вынужден… откланяться. Я…
Он хотел сказать еще что-то, но покачнулся и осел на пол. Надо же, оказывается, не только леди падают в обмороке.
- Вот знаете, - Тори чуть наклонилась. – Первое, что усваиваешь, если начинает кружиться голова или что-то… не так, то лучше прилечь. На всякий случай.
- Если на него вылить воду, он может очнуться, - заметила Эва и подала стакан с лимонадом. – Мокрое всегда такое гадостное! Я вот ненавижу, когда на меня что-то льют…
- Думаю, - Чарльз поднялся. – Стоит куда-нибудь его перенести. И подальше. Он менталист.
- Тогда понятно, - Орвуд-старший, кажется, выдохнул с облегчением. И тоже встал. И Эдди, который этого менталиста-неудачника на руки подхватил, заметив:
- Я ему предлагал наверху нас подождать.
- В следующий раз прислушается, - Чарли явно не чувствовал себя виноватым. – Пожалуй… мы откланяемся. Прошу прощения, леди Орвуд, но… с учетом нестабильности неплохого менталиста, находиться рядом с ним будет просто-напросто небезопасно.
- Благодарю… думаю, нам стоит посетить магазины… какие-нибудь магазины определенно стоит посетить. И да… чувствую, что голова немного кружится. Господи, как я устала от этого всего! Может, лучше все-таки на море…
Я открыла рот, но муж потянул меня к выходу, и потому спросить, что изменится на море, я просто-напросто не успела. Ничего, потом спрошу.
И еще скажу, что море только нервы успокоит. Но лучше успокоить их успокоительным, оно станет дешевле. Боже, ну и бред же в моей голове! А главное, мне так хочется им поделиться со всеми!
Я зажала рот руками, чтобы не сказать, что…
Не помню уже что, но помню, что сказать хотелось. Нет, этого их Эдвина, несмотря на насквозь благообразную физиономию, нужно держать подальше от нормальных людей. А то ведь этак наговоришь чего-нибудь не того.
Совсем не того.
В карете я руки убрала.
Как-то даже… как-то полегчало, что ли.
- И что это было? – уточнила я у мужа, который тоже сидел прямо-прямо и глаза выпучивши. Эдди и вовсе в доме остался. Надеюсь, его на откровения не потянет.
А…
- Я знал, что у него ментальные способности, но вот чтобы настолько выраженные, - Чарли поморщился. – Теперь голова болеть будет. Понимаешь, когда твой брат играл, то сперва вышли к Эдвину. Его хороший товарищ, который… он вроде и живой, но как бы в себя не приходит. Его в сгоревшем доме нашли.
Чарльз поглядел на меня и тяжко вздохнул.
Ага, совестно. Про сгоревший дом я вот впервые слышу. Между прочим, нехорошо.
- Тот дом, в котором проводили аукцион, сгорел. И почти дотла выгорел. Только подвалы уцелели… чудом… ладно, я смог оттянуть энергию и перелить её в камень. Вот как ты делала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но кто-то мне твердил, что так небезопасно и вообще.
- Если бы не сделал, то полквартала выгорело бы! Это мой долг и…
- Ага, - я поморщилась. Голова и вправду начала ныть. А она у меня почти никогда не болела. Еще там, дома, доктор говорил, что у меня здоровья с крепким таким запасом.
Прав был.
- Вот… в подвале нашли друга Эдвина. И ту девицу, распорядительницу… и еще алтарь… я этому идиоту скажу, что если себя не контролирует, то нужно артефакт носить! Блокирующий… чтоб его.
- Скажешь, - успокоила я мужа. – Конечно. И в рожу дашь.
- Зачем?
- Я откуда знаю. Он же тебе дал зачем-то.
- А, - Чарльз погладил щеку. – Это я его сам попросил. Змееныш вывел, едва из круга… нет, надо по порядку. Орвуды пытались призвать души, но не вышло.
- И вы решили позвать Эдди?
Ну да, в принципе, правильно. Я бы тоже так сделала.
- Тогда это показалось отличной идеей.
- А теперь?
- Я… мы не слышали, о чем он говорил… он обещал рассказать попозже. Главное, что сперва Эдвин увидел этого своего друга. А потом ко мне Змееныш явился. И… он сказал, что я тебя люблю, потому что у тебя дар. Тот… проклятый.
- Ага.
- И мне бы помолчать надо. Но я ему рожу набью… менталисты крайне неустойчивые твари, поэтому обычно и держатся в стороне от людей. Если дар выраженный. А у него, мать его, выраженный… верно, когда твой брат играл, что-то нарушилось. Или Эдвин решил добавить немного легкости в разговор. Менталисты воздействуют и на эмоции.
- Но переборщил и всех понесло.
- Точно.
- А его?
- Не знаю. Думаю, просто вычерпал себя и все. Отойдет. А там и Орвуды с ним… побеседуют на тему.
Тут Чарльза откровенно передернуло, явно представил себе эту беседу. И живенько так… да уж. Но с другой стороны – сам виноват. Нечего к другим людям в головы лезть.
- Но все-таки то, что делает твой брат, это… ты не обижайся, но это очень и очень странно.
А то я сама не знаю.
Глава 9 Про леди, которым все еще свойственно излишнее любопытство
Бледный маг тонул в перинах. Его голова едва возвышалась над пуховыми подушками. А другие, совсем крохотные, едва ли больше кулака, но обшитые кружевом, поднимались над ним этакою мягкою горой. Того и гляди она от неловкого движения осыплется и погребет несчастного.
Мага даже жаль стало.
Тот лежал тихонечко, только пальцы вцепились в одеяло. А на лбу выступили бисерины пота.
Но дышал.
Это хорошо, а то еще ненароком помрет, и кто виноват будет? На сей счет у Эдди сомнений не было.
- С ним… все будет хорошо? – шепотом спросил он у некроманта, который стоял подле кровати с видом, преисполненным скорби.
- Будет, - ответил маг, слегка поморщившись. – Уже… только голова болит. Кажется, я позволил себе немного… лишнего. Прошу прощения.
И глаза открыл.
Чернющие. Чтоб ему… Эдди бы шарахнулся, будь нервы послабее. А вокруг черноты расползаются красные ниточки сосудов. В левом один вон лопнул, и в глазу растеклось алое облако крови.
Жуть.
- Может, все-таки целителя? – Эдди, конечно, не великий специалист, но выглядел этот маг столь погано, что даже жаль его становилось.
- П-пройдет. И мне будет легче, если вы расскажете. Вам удалось связаться с Кэти?
- Да, - Эдди огляделся. В комнате, легкой и воздушной, этакой совсем уж зефирной, стулья были под стать. Беленькие и какие-то словно игрушечные. Садиться на такие было боязно.
- Хорошо… я видел… Бальтазара.
- Это того…
- Да.
- Хорошо.
- Что хорошего?
- Стало быть, душа не ушла. Если бы совсем ушла, то я бы не дозвался. А так она там, значит, шанс вернуть в тело имеется.
