Было - что было. Когда она выкарабкалась из кустов, то казалось - горит все тело, исполосованное и исхлестанное, а во рту было солоновато от крови с разбитой губы.
Но все это - к лучшему. Физическая боль оттеснила, сняла прежнее мучительное ощущение нечистоплотности происходящего. Осталась просто ночь, теплое касание ветерка, похрустывание камешков под подошвами...
Магнолия, как и советовал Виктор, не стала выходить на дорогу. Она шла вдоль нее. Но не в сторону их сада, а в противоположную. Было очень жаль Виктора - не спит, напряженно ожидает ее кукареканья - или чего? - мяуканья. Но под всевидящее око телекамер идти не имело смысла. Прости, Виктор! Возвращение в усадьбу-ловушку? Нет, надо было уходить - все дальше и дальше. В темноту, в теплый ночной ветер. Каждый шаг почти на сорок сантиметров удалял ее от той совершенно безумной ситуации, что сложилась вокруг дома.
И, как ни мало расстояние в сорок сантиметров, повторяясь снова и снова, оно превращалось в десятки метров. Потом в сотни метров, в тысячи - и это уже было кое-что, это уже было настоящее, взаправдашнее расстояние.
Черные мрачные деревья справа и слева от дороги резко закончились, и открылось поле - пустое, тихое после шелеста оставшейся позади листвы. А впереди - ясно различимый - ну опять-таки шлагбаум! Понаставили!
Может быть, там никого и не было, но Магнолия на всякий случай спустилась с дорожной насыпи и круто взяла вправо, далеко обходя торчащую вверх, строго указывающую на небо палку.
15
Она остановилась на обочине, лицом к наплывающим фарам, и подняла руку.
Вой мотора перешел в громкое тарахтение. Машины, привозившие им продукты, вещи, оборудование - военные машины, гудели не так, а ровно и сильно.
"Мо-ло-ко", - с трудом разглядела Магнолия большие буквы на боку светло-грязной цистерны, громыхающей позади. Дверца, лязгнув ручкой, заунывно пожаловалась на жизнь - и Магнолия заглянула в тускло освещенную кабину.
- Ну что, будешь залезать, нет? - раздраженно спросил мужичонка в кепке, придерживая левой рукой руль.
- Да, конечно, спасибо, - сказала Магнолия, ухватилась за поблескивающую ручку, забралась по вибрирующим ступенькам, уселась. Было жестко и неудобно пружины выпирали из продавленного сиденья. Но Магнолия слишком устала.
- Дверь сильнее захлопни, - подсказал мужичонка и выключил свет.
Когда Магнолия сильным рывком захлопнула дверцу, он не глядя, привычным движением воткнул скорость, и машина, озлобленно взвыв, тронулась с места. В тусклом свете Магнолия видела его крупные, некрасиво исполосованные жилами руки, мятый воротник рубашки, щетинистый большой кадык.
- К родным? - спросил он, не отворачивая
голову от дороги.
- А? - не поняла Магнолия.
- Едешь куда? К сродственникам? Или какие знакомые у нас живут? Может, я знаю?
- Вы меня, пожалуйста, не расспрашивайте, - устало попросила Магнолия. Я, понимаете, ничего ответить вам не могу.
- К хахалю, что ль? - неправильно истолковав ее слова, предположил шофер. - А чего такая оборватая? Дралась, что ль, с кем?
- Нет, нет, не дралась, - помотала головой Магнолия, - извините, пожалуйста, я как-то совсем устала... и, наверно, сейчас засну...
- Ты, того, лучше не спи! Лучше поговори со мной. А то заснешь, я засну что ж это за дела будут?
Но Магнолия не слышала - она уже спала, откинувшись назад, и голову ее мотало из стороны в сторону.
- Во шальная девка, - констатировал шофер, взглянув на нее, и полез в бардачок за сигареткой. Прикурил. Забросил коробок спичек обратно в темную пасть бардачка, потянулся было прикрыть его крышку - как вдруг резко отдернул руку, вильнув от неожиданности рулем.
Там, где под свисающей крышкой бардачка только что торчала голая, расцарапанная коленка шальной девки, теперь слегка покачивалась толстая мужская нога в мешковатых форменных солдатских брюках, засунутых в голенище сапога. Шофер так резко затормозил, что их обоих инерция кинула вперед, и поскорее включил свет в кабине.
- Что, приехали? - сонно спросила Магнолия, выпрямляясь на сиденье и изо всех сил протирая кулачками слипающиеся глаза.
Шофер смотрел на ее голую коленку - все царапины были на месте.
- Ты, девка, этого... того... ты чего творишь-то? - сипло спросил он и непроизвольно отодвинулся в угол. Он и сам не понимал - чему верить: тому, что видит сейчас, или тому, что видел секунду назад.
- Я, что, превратилась в кого-то? - вяло позевывая, спросила Магнолия. Вы извините, мне что-то приснилось... Вы не обращайте, пожалуйста, внимания это не страшно... Это, должно быть, недолго... будет, наверно...
Последние слова она уже едва протолкнула сквозь непослушные губы и, не дослушав себя, опять уснула.
Шофер ощутил в углу рта размокшую сигарету, выплюнул ее за окошко, вытащил новую из мятой пачки, выцарапал дрожащими пальцами спичку из коробка, чиркнул и судорожно затянулся.
Было очень тихо - когда ж это он заглушил мотор? Девка - обычная городская девка, даже, можно сказать, ничего так девка - мирно спала, неслышно дыша приоткрытым ртом.
Шофер матюкнулся, повернул ключ зажигания, со второго раза молоковоз завелся и не спета, гремя и раскачиваясь на ухабах, покатил по привычному маршруту. Только вместо девки на сиденье опять спал, тяжело всхрапывая, какой-то важный толстый сержант с золотым кольцом на волосатом пальце. Девка предупредила, что это будет не страшно - но это все-таки было страшно.
А когда шофер через какую-то секунду снова повернулся к ней, на сиденье спал уже какой-то другой мужик - тоже толстый, но совсем не сержант, не первой молодости, в хорошем светлом костюме.
"Еще запачкается тут у меня", - машинально подумал шофер.
У мужика в костюме из угла приоткрытого рта покатилась струйка слюны, и он, не просыпаясь, вытер ее мягкой пухлой ладошкой.
"Пришелец! - наконец понял шофер. - То он девка, то мужики какие-то, а сам - на тарелке прилетел на разведку!" По телевизору говорили про такие случаи.
- Во, мать твою так! - успокаиваясь, пробормотал шофер. - Нестрашно, говоришь? А в милицию мы тебя все-таки, голуба, доставим. Прямо к дому участкового подвезу - пускай разбирается!
Удовлетворенный своим решением, он украдкой глянул на сиденье рядом с собой, и опять, резко скрипнув тормозами, машина замерла посреди дороги. На сиденье никого не было.
16
... А Магнолии снился удивительный сон.
Тело было очень легким. Даже как-то неприятно легким. Вокруг было совсем тесно - не повернуться - и темно - хоть глаз выколи. Очень хотелось спать и было очень душно. Хотя и не холодно.
Магнолия неуверенно потрогала свою голую руку и удивилась, какая она скользкая - до блеска. Если бы хоть чуть-чуть света - рука наверняка бы заблестела, как полированная.
И она вдруг заблестела.
Магнолия подняла голову - над головой расширялась звездная щель. Несметное количество звезд - просто невообразимое количество! И их становилось все больше, ведь щель расширялась.
Вдруг Магнолия ощутила совершенно невежливый толчок. И поскольку она ни за что не держалась, то чуть не улетела. К звездам. В последний момент, когда, казалось, путешествие в звездную бесконечность уже неизбежно, ее скользкие пальцы нашли край отворяющейся створки и изо всех сил вцепились в нее.
Створка оказалась довольно толстая, очень холодная, продолжала открываться, таща с собой Магнолию. Ох, добром это не кончится!
Магнолия взглянула вниз - туда, где она до этого помещалась. И увидела кипу каких-то замысловато сложенных деталей. Сейчас эта кипа начинала медленно взбухать, расправляться, принимать определенную форму - пока еще не ясно какую.
Дальше Магнолия рассмотреть не успела, потому что створка откинулась полностью и прямо перед лицом оказалась огромная планета Земля. Чуть тронутая серпом тени, Земля была такая живая среди бессердечно-мертвого Космоса, такая родная и милая, вся в кудряшках бело-голубых разводов - Магнолия едва не ойкнула. Но вовремя спохватилась - еще плотнее сжала губы, не давая Космосу проникнуть в легкие.
Но как же так? Раз Земля освещена, значит, почти точно позади должно быть Солнце?
Магнолия оглянулась, но Солнца не было. Его закрывал растрепанный (видимо, недостроенный) шар гигантской орбитальной базы, поблескивающий металлическими потрохами в голубом сиянии Земли и щетинящийся лесом каких-то причудливых конструкций.
И тут произошла та неприятность, которую Магнолия предчувствовала с самого начала. Расправившаяся кипа деталей, продолжая разрастаться, толкнула Магнолию в затылок, оцарапала правый висок. Пытаясь от нее как-то защититься, Магнолия повернулась, выставила правую руку, но так неудачно, что рука проскользнула между двумя движущимися перемычками и ее стало медленно, но неотвратимо зажимать чуть выше локтя.
Кричать Магнолия не могла, потому что не дышала. Но боль была адская и быстро усиливалась.
