— Я тебе перезвоню.
Но так и не перезвонила, а вместо этого через два дня в Волгоград приехал ее отец. Он пришел прямо в общежитие к Сергею, без предупреждения, молча пожал ему, удивленному внезапным визитом, руку, достал из сумки закуску и бутылку водки и кивком пригласил к столу.
Разговаривали они в тот вечер долго. Виктор Николаевич соглашался с тем, что желание его дочери в некоторой степени выглядит абсурдно, что, пойдя ей навстречу, Сергей должен будет на многом поставить крест и что вообще это его дело — принимать решение.
— Только, Сережа, — добавил потенциальный тесть серьезно, — имей в виду: что бы ты ни решил, знай — обратной дороги не будет. Такое решение принимают один раз. Я, может, тебе тоже старомодным покажусь и отсталым, но я за то, чтобы жениться раз и навсегда. Так что думай. Но я вот на что хочу обратить твое внимание. Вы с Натальей с детства знакомы, можно сказать, родные. И любите друг друга, это видно. А такое нечасто встречается, уж поверь мне. Так что смотри, чтобы потом жалеть не пришлось. И еще — жалеть тебе в любом случае придется, в каждом решении свои минусы. Но вот от чего тебе легче будет отказаться, знаешь только ты. От себя лично добавлю: надумаешь в Бережном жить — помогу всем, чем смогу. Выберешь город — пойму и врагом не стану. Думай.
Сергей думал недолго. Он знал, что Виктор Николаевич слов на ветер не бросает и решений своих менять не привык. И наверняка его приезду в Волгоград предшествовал крупный и обстоятельный разговор с Натальей. И если Нестеренко приехал сюда, значит, Наталья твердо решила остаться в Бережном и переубедить ее шансов нет. Сергею осталось сделать выбор. Но, как ни тяжело ему прощаться с планами и перспективами, ответ на вопрос он уже знал: отказаться от Натальи для него не просто труднее, чем от новой жизни, это невозможно. Без нее все остальное вообще теряло смысл. Не нужны ни Волгоград, ни Москва, ни другая планета. За двадцать с лишним лет Наталья стала неотъемлемой частью его жизни. И уже на следующий день Воеводин, собрав вещи и попрощавшись с друзьями, вместе с будущим тестем поехал в Бережное.
Друзья — и Антон, и Славка, и Илья — очень жалели о его отъезде. Они уже настолько привыкли к тому, что везде ходили вчетвером, что воспринимали Серегу как своего, волгоградского. При расставании они пообещали, что будут встречаться каждый год, проводя летние отпуска вместе. Славик, Антон и Илья собирались приехать в Бережное уже на следующий год, а потом планировали отправиться в Абхазию…
Юности, как известно, свойственны благие порывы и начинания. Самое интересное, что она сама в них верит. Жизнь распорядилась по-другому: за пять лет друзья не провели вместе ни одного отпуска. Единственный раз Антон, Славик и Илья приезжали в Бережное — на свадьбу Сергея и Натальи. Пробыли они там всего один день, а на следующий укатили обратно в Волгоград. Тем не менее дружба между ними сохранилась. Серега иногда наведывался в Волгоград, и в эти редкие разы всегда старался встретиться с друзьями либо в гостях у кого-то из них, либо за столиком в баре или кафе. И каждый раз приглашал в гости, в свое Бережное, в котором теперь, после женитьбы и рождения сына, осел прочно и основательно.
За разговорами с друзьями он никогда не касался этой темы, а те, надо отдать им должное, относились с пониманием. А может быть, считали, что Серегу все устраивает. Во всяком случае, он всегда придерживался настроения «места у нас отличные, живем не тужим!». А его настойчивые зазывания в гости только подтверждали это.
Сейчас, сидя за столом и глядя на плачущую Наталью, Сергей вспоминал все это. Прошло пять лет с того момента, как он сделал свой выбор. Жалел ли он о нем? Сложно сказать…
С одной стороны, брак с Натальей оказался счастливым — примерно таким, каким он себе и представлял. Они хорошо знали друг друга, чувствовали обоюдные желания и настроения и давно научились приспосабливаться один к другому. Рождение сына только укрепило союз. Сергею и в голову не приходило задумываться о какой-то другой женщине, Наталья и вовсе отличалась в этом плане консервативными взглядами, которые Воеводина вполне устраивали.
Не устраивало его только одно: собственная нереализованность. Попытавшись найти работу в Бережном по специальности и махнув рукой на это бесперспективное занятие, Сергей засунул подальше собственные амбиции и пошел работать водителем маршрутки. Тем более что родился Егор, расходы семьи возросли, а доходы уменьшились: Наталья сидела дома с ребенком, так что содержать всех троих приходилось Сергею. Тесть с тещей, конечно, помогали чем могли. У самого же Воеводина была только мать — еще моложавая женщина, которая растила его без отца, погибшего, когда Сергею едва исполнилось три года. Привлекательная женщина, она всегда больше интересовалась устройством личной жизни, чем ребенком. Большую часть времени Сергей проводил у бабушки с дедушкой, которые его фактически и вырастили. А десять лет назад мать и вовсе перебралась из Бережного, правда, не в столицу и даже не в Питер, а в Саратов, но и это для нее было успехом. Сколько Сергей себя помнил, мать всегда мечтала покинуть Бережное, эту глухую дыру, которую она терпеть не могла.
Родители Натальи были по местным меркам людьми обеспеченными. Отец, Виктор Николаевич Нестеренко, когда-то был председателем сельского совета, потом, когда должность упразднили, перешел на работу в Астраханский комитет по агропромышленному комплексу, где и проработал до пенсии.
Конечно, он был в состоянии помочь молодой семье на первых порах, что, собственно, и сделал. Дом помог построить, машину купить — правда, подержанную и отечественную, но все же свою. Только на этом помощь и закончилась. Не потому, что Виктор Николаевич вдруг расхотел помогать дочери и зятю, а просто его возможности ограничивались уже сделанным. Он не мог устроить зятя на работу, поскольку не обладал подобными полномочиями. Сам два года как на пенсии, да и его профессия сильно отличалась от той, что избрал для себя Сергей.
Воеводин же, трезво оценивая ситуацию и понимая, что работать экологом в Бережном он вряд ли сможет, был согласен на любую работу, лишь бы за нее хорошо платили. Хотя бы столько, чтобы можно было не считать копейки до следующей зарплаты и не голодать. Но такой работы не было. И не предвиделось. И Сергей поймал себя на мысли, что в последнее время очень часто задумывается о рыбалке. Но не о той, что с берега на удочку, а в глобальных масштабах.
К браконьерам он всегда относился плохо, но что поделать, если только браконьеры в их селе и жили хорошо? Больше в Бережном заработать было не на чем. Он плохо знал тех, кто занимался браконьерством, никогда не водил с ними дружбы, но сейчас думал об этих людях постоянно.
«Я же не все время! — убеждал он сам себя. — Один раз! Ну, два… И все! Только чтобы денег получить побольше. Все равно они сами эту рыбу выловят! С ними бесполезно бороться!»
Однако осознание того, что он собирается ввязаться в дело опасное, людьми осуждаемое и уголовно наказуемое, останавливало Воеводина. Но он помимо воли снова и снова возвращался мысленно к возможности заработать. Эта внутренняя борьба продолжалась в нем не день, не два и даже не месяц: весь последний год Сергей был занят ею.
И теперь, сидя за столом, он думал о том, что скоро приедут друзья, которых он на свои гроши даже встретить по-человечески не сможет…
Заплакал Егорка, и Наталья ушла в соседнюю комнату его успокаивать. Воеводин еще немного посидел, а потом тихо вышел за дверь. Постояв, пошел по улице, понимая, что сегодня эту борьбу он проиграл…
* * *Виктор Панченко вернулся домой поздно. Прошел к умывальнику, щедро намылил перепачканные руки и стал неторопливо отмывать. Жена Лариса сидела за столом и вязала шарфик, демонстративно делая вид, что не замечает вернувшегося с работы мужа. Виктор спокойно закончил свои процедуры, аккуратно вытер руки полотенцем и спросил жену:
— Поесть чего-нибудь найдется?
— А ты принес это чего-нибудь? — откладывая в сторону вязанье, спросила Лариса.
— Я спросил, есть ли ужин? — раздельно повторил Виктор. — Тебе осталось ответить только одно слово — да или нет.
Лариса вскочила со стула, чуть не опрокинув его, быстро прошагала к плите, сняла с нее сковородку и с силой шваркнула на стол, после чего ушла в комнату, хлопнув дверью. Виктор криво усмехнулся, сел за стол и открыл крышку. В сковороде были макароны — пустые, без ничего макароны, которые он, к слову сказать, не любил. Однако понимая, что ничего другого ему сегодня дома точно не предложат, а голод, как известно, не тетка и пирожка не поднесет, Виктор принялся за весьма скромный ужин, изредка бросая взгляды на дверь, за которой скрылась жена. Он знал, что она долго не высидит там, обязательно придет и будет трепать ему нервы. Подобный сценарий продолжался уже не первую неделю, что очень напрягало Панченко. Однако он понимал, что скандала лучше не устраивать, потому что жена только этого и ждет.
