Я говорил тебе, что «человек» рождается, только когда у него появляется само-осознание. Так что каждый из нас — только возможность стать человеко*м, но еще не сам человек. В нас заложен потенциал стать людьми, но мы еще не люди. Мы только возможность, зачаточное состояние, из которого родится наше само-осознание, — пока же мы его лишены. Вот почему нам достаточно сложно определиться, как называть Будду, Махавиру и людей, им подобных. Разве можно отнести к таким слово «человек»? И мы зовем их «святыми». Слово «святой» мы употребляем по одной причине — потому что называем «людьми» самих себя, хотя мы еще не люди в полном смысле этого слова. Но как же тогда называть его? Назвать его «человеком» — значит уравнять с собой. И тогда мы находим новое определение — «святой». Лучше бы мы называли его «человеком», а себя «полулюдьми». Нам предстоит еще долгий путь, прежде чем мы станем людьми, мы еще ими не стали — таково действительное положение дел, такова истина.
Но даже мы в своей обычной жизни иногда переживаем мгновения осознанности. Это единственные мгновения блаженства в нашей жизни, ибо они дают нам хоть на секунду соприкоснуться со своей сущностью. Это похоже на вспышку молнии. Йога разделяет сознание на две части: само-осознание и само-бессознательность. Люди, живущие неосознанно, с точки зрения само-осознания являются само-неосознающими, это верно. Но даже мы, те, кто должны быть осознанными, во многом подобны животным, деревьям и камням. Малая часть нас стала человеком в подлинном смысле этого слова — но только очень малая часть. Это все равно что положить в воду кусок льда: только десятая его часть будет плавать на поверхности, а девять десятых останутся под водой. Мы похожи на этот лед: девять десятых нашей сущности скрыты, погружены в темноту и только крохотная часть поднялась над поверхностью, делая нас людьми.
Вот почему человек испытывает сильнейшее беспокойство. Животные ничем таким не страдают. Они не совершают самоубийств. Запомни: если какой-то вид животных начал сводить счеты с жизнью, этому виду не долго оставаться в царстве животных — он начал превращаться в человечество. Ни одно животное не совершает самоубийств — в нем отсутствует то количество тревоги и страха, которое необходимо для самоубийства. Ни одно животное, кроме человека, не смеется. Почему? Потому что ни одно животное не бывает настолько несчастным, чтобы прибегнуть к смеху, который заставит его позабыть о своем несчастье. Смех придуман для того, чтобы спрятаться от несчастья. Вот почему чем больше в мире горя и страданий, тем больше изобретается самых разнообразных развлечений. Есть кино и телевидение, радио и танцы с песнями, но человеку мало. Он говорит «Давайте еще», ведь с каждым днем он скучает все отчаяннее. В наше время пятьдесят процентов энергии, потребляемой в мире, идет на обеспечение различных видов досуга. В наше время самыми почитаемыми людьми становятся те, кто способен человека развлечь. Скажем, актеры. Почему звезды кино окружены таким почетом и уважением? По одной простой причине — они умеют тебя развлекать. Ты так несчастен, что, если находится человек, способный хоть немного тебя порадовать и развеселить, он становится очень важной фигурой.
Животные не смеются, ибо животное не испытывает таких страданий, чтобы ему понадобился смех. Ведь смех — просто отдушина. В каждом паровом механизме есть такой предохранительный клапан, который помогает высвободить избыток пара, не допустить взрыва и таким образом сохранить жизни людей. Так что смех — это предохранительный клапан для человека. Когда внутри скапливается тревога, смех помогает ее высвободить, избавиться от нее. А животные не смеются — ведь в них тревога не накапливается, в них не бывает столько страха и беспокойства. Но что такое тревога человека? Тревога возникает оттого, что одна его часть достигла само-осознания, а другая — большая часть — все еще погружена в бессознательность. С аналогичной проблемой когда-то столкнулся Нарасимха, индуистский бог с телом человека и головой льва. Бог, воплощенный в виде человеко-льва, испытывал те же затруднения, которые сейчас переживает каждый из нас. Меня спросили, как такое возможно — существо, одновременно являющееся и львом, и человеком. Я отвечал, что все люди — такие человеко-львы. И если б мы состояли из двух равных частей — половина человека и половина льва, то были бы достаточно гармоничны. Однако лишь крохотная часть нашего ума — далеко не весь ум — стала человеческой, а остальная часть все еще остается животной.
Ты живешь как животное, неосознанно; осознанность затронула только малую часть твоего разума. Представь огромный зал, погруженный в темноту, в одном из углов которого горит маленькая лампа. Рядом с ней ты и проводишь свою жизнь. Но и эта лампа горит лишь временами; когда ты спишь, она гаснет. А если найдется человек, чей огонь все еще тлеет, этот человек всячески пытается его погасить либо алкоголем, либо другими дурманящими средствами, коих тысячи и тысячи. Вот почему люди находят облегчение в алкоголе: благодаря выпивке та часть, которая превратилась в человека и причиняет тебе легкое беспокойство, вновь откатывается в животное состояние. Можно сказать, что кусок льда целиком погружается под воду. Теперь ты вновь оказался в царстве животных и тебе не о чем беспокоиться. Подобным же образом тебе приносит облегчение сон. Во сне ты целиком погружаешься под воду. Вот почему по утрам ты встаешь бодрым и свежим — ты только что побывал в животном мире, где неведомы тревоги и заботы. И снова тебе приходится возвращаться в мир людей. Это происходит двадцать четыре часа в сутки.
Утверждая, что человек осознает себя, я имею в виду, что у него есть хорошая возможность стать осознанным. Становление человека означает, что только малая его часть становится само-осознающей. Йога говорит, что, стремясь всецело осознать себя, человек приходит к медитации. И когда все его темные углы наполняются светом, он достигает просветления. Самопознание станет возможным лишь тогда, когда весь дом твоей жизни зальет яркий свет. Крохотной лампы здесь недостаточно; дому нужен солнечный свет, который осветил бы самые темные его углы. В противном случае ты всегда будешь разделен на две части. Светлая часть тебя решит, что не пропустит в твой дом ни одной змеи, но как ей поступить с темными закоулками, где эти змеи просто кишат? Ведь рано или поздно, когда змеи выползут на свет, ты примешься стенать, что не сдержал свое обещание, нарушил свое же слово не пропустить в дом ни одной змеи.
Когда ты клянешься, что отныне не будешь гневаться, это клянется меньшая, светлая часть тебя. Ты не думаешь об остальных девяти десятых себя, все еще окутанных тьмой, погруженных в темноту, где в эту минуту закипает гнев, готовясь выплеснуться наружу. Когда ты даешь себе слово не гневаться, прямо в эту секунду в темных уголках твоей души зреет гнев и девять десятых тебя, наверное, очень удивляются, услышав твои клятвы. Представь слугу, сидящего на ступеньках дома, который не имеет ни малейшего понятия о его обитателях и все же принимает важные решения, касающиеся их жизни. Он ничего не знает о том, что происходит внутри дома. А там, в темных углах, ведутся какие-то странные приготовления. Ты дал обет безбрачия, но твой сексуальный центр погружен в темноту. До него еще не добрался ни один луч света твоего ума. И вот ты принимаешь решение придерживаться обета безбрачия. Но твоему сексуальному центру ничего об этом неизвестно; он продолжает свою работу. Оттуда поднимается сексуальное желание, и, будучи в девять раз сильнее, оно подавляет голос твоего ума. Ты расстраиваешься, снова даешь себе слово, не понимая, что все твои обеты совершенно бесполезны. Настоящая проблема не в том, как сдержать обещание, которое дала крохотная часть тебя, твой ум. Вопрос в том, сможешь ли ты расширить эту крохотную часть и сделать осознанным все свое существо. Тогда никакие обеты тебе не понадобятся.
Вот почему я говорю тебе, что йога ни от кого никаких обетов не требует. Во всем мире обеты дают только невежественные люди. В этом нет никакого смысла. Важно другое. Суть в том, что, когда все твое существо заполнится светом, тебе не нужно будет давать обеты. Но ты продолжаешь их давать! Против кого они направлены? Ты нацеливаешь их против своей же темной части, ведь у тебя нет к ней никакого доступа — ты не можешь в нее проникнуть. Все принимаемые тобою решения рождаются где-то в уголке твоего черепа. Даже череп и тот не полностью охвачен осознанностью. Теперь ученые соглашаются с точкой зрения йоги, согласно которой только малая часть человеческого мозга обладает сознанием. Нынче наука придерживается такого же мнения. Вот почему я снова и снова повторяю: йога — это наука, ведь чем больше открытий делают современные ученые, тем чаще подтверждаются опыт и прозрения йоги.
