— Угу. А ничего, что нельзя тебе сейчас перед ментами светиться?
Смотрим друг на друга, и веселье стремительно тает.
— Думаешь? Но я же… Но ведь я же ещё пока вообще не при делах? — всё-таки пытаюсь я.
— Да в любой момент пропавшую запись найдут! И тут — ой, какое совпадение, а эта подозрительная тётенька из клуба у нас как раз по делу о шантаже проходит! Не, подруга, это прям сразу повышенный интерес следствия. Не рискуй, не надо.
— Ну… Тогда только трудовая инспекция остаётся. Но ты хоть представляешь, на сколько это всё может затянуться?
Сидим, молчим. Смотрим в одну точку.
— Похоже, пришло время моей кредитки, — изрекаю я. Даже не Ирке, а просто так, в пространство. — Как-то быстро.
Подруга вздыхает.
— Из кредита в кредит — это дно, точно тебе говорю, знаем, плавали! И залезть в эту задницу мы с тобой всегда успеем. — С кряхтением поднимается. — Но давай-ка для начала всё-таки хотя бы попытаемся толкнуть то, что осталось от моего товара.
И меня вдруг осеняет:
— Точно! Ты гений, Ирка!
Она многозначительно разводит руками, мол, да, я такая, а я добавляю:
— Как думаешь, сколько на Авито за моего Армани дадут? Да и вообще у меня этих брендов дома — завались!
Но к моему удивлению, Ирка идеей не проникается.
— Не-не, я в этом не участвую! Я себя потом вообще сволочью чувствовать буду!
— Не говори глупости, Ир! Ты в прошлый раз меня как бомжару последнюю с улицы подобрала, и в этот раз мне опять кроме тебя сунуться не к кому. Я просто хочу тебе помочь!
— Нет, нет, нет, даже слышать не хочу! — закрывает Ирка уши и сбегает в комнату.
Я ещё немного сижу на кухне, досчитываю до десяти, чтобы не нервничать, и иду следом. Но когда вижу, что Ирка уже успела высыпать целую гору обуви посреди зала, всё-таки взрываюсь. Хватаю копчёные тапки, запихиваю обратно в мешок.
— Это бред, Ир! Бесполезная трата времени и сил!
— Зато это мои силы, и я никому ничем не обязана! — вскипает она в ответ.
— Ты думаешь, вообще, что несёшь? Чем обязана-то?! Это просто тряпки!
— Тряпки? Ха-ха-ха! Это, может, для тебя трусы по сорок тысяч — тряпки! А для меня — признак того, что тебе важно жить именно так, и понижать свой уровень из-за нас я тебе не позволю! Мы тоже, знаешь, не клуши беспомощные, чтобы за счёт твоих брендов выезжать…
Словом, мы здорово, так, скандалим. Волосы растрёпаны, глотки хрипят, и уже хочется разметать всё к чертям собачьим, хлопнуть дверью и уйти… Но звонит телефон. Ирка, грозная и несгибаемая, как статуя Родины-матери, хватает трубку:
— Алло! Да Артур! Да, привет! Нет, не кричу, просто слышно плохо! — Но снижает тон. — Слушаю, да… Да… Э-э… Но… Но Артур… Но погоди, договаривались же! Нет, ну стой! Да ты что… — бросает взгляд на меня и убегает на кухню, закрывает за собой дверь.
Слышу, как она возбуждённо бормочет что-то в трубку, всё чаще прерываясь на паузы. А потом и вовсе замолкает. Понимаю, что что-то не так. Выжидаю немного и всё-таки рискую пойти к ней.
Ирка, уронив голову на стол, плачет. Сдавленно, явно стараясь чтобы я не услышала.
— Ир, ты чего… — приобнимаю её крепкие, так беспомощно дрожащие плечи. — Ирусь…
Она ещё какое-то время прячет лицо, но наконец поднимает голову. Покрасневшие глаза всё ещё полны слёз.
— Мне кажет-тся, я не вывезу это всё, Л-лис… — Слова обрываются, дыхание навзрыд. — Это к-какая-то сплошная ж-жопа!
— Что случилось-то, Ир?
— Да Артур эт-тот… — утирает рукой текущий нос, — с-сука. Он мне товар под реализацию давал на т-три месяца, а теперь услышал про пожар и требует вернуть долг в теч-чение недели. Угрожает, сволочь, на счётчик, говорит, посажу… А где я ему эти деньги возь-зьму, если товар сгорел? Я ж, наоборот, отсрочку просить хотела… — И снова вдруг заливается слезами. — А у меня Т-тоська второй год самокат на день рождения просит, а г-где я ей его возьму, если самой теперь хоть на пан-нель иди-и-и-и?
— Ну, на панель, это мы с тобой всегда успеем, — деловито заявляю я, — а вот ко мне на хату, за брендами, надо пока Серый с работы не вернулся. Поехали!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Глава 14. Торг уместен
Глава 14. Торг уместен
Тару под бренды — большую клетчатую сумку, в которую можно уместить даже меня с Тоськой, берём у Ирки.
— Будет забавно, если этот гад уже и замки сменил, — выходя «на дело», зловеще пророчит подруга… и как в воду глядит — они действительно оказываются новыми.
— Желтков, сволочь! Гад! Крыса! — в сердцах пинаю я красивую дубовую дверь. — Чтоб у тебя яйца отсохли, предатель!
— Здравствуйте, Алиса Юрьевна, — прижимая к груди мелкую, испуганно дрожащую собачонку, бочком протискивается мимо меня соседка сверху. — Как… Как ваши дела?
— Здрасте! — рявкаю я, и чувствую, как Ирка предупреждающе стискивает мой локоть. Осекаюсь и даже пытаюсь улыбнуться. — Всё хорошо, Татьяна Павловна! Просто ключи забыла, а Сергей, наверное, на работе ещё. А у вас как дела?
— Тоже хорошо, спасибо! — часто кивает она и едва не бегом спешит к себе на этаж.
— Бедная старушка, — смотрит ей вслед Ирка. — По твоему оскалу она, наверное, решила, что ты хочешь сожрать её пса.
— Ир, ну вот что он за сволочь, а? — сползаю я спиной по двери. — Чего он добивается? Чтобы я заказала его нахрен?
— Ч-шш!
— Это просто капец какой-то! — утыкаюсь я лицом в ладони. — В кого я превращаюсь? Со школы столько не материлась!
— А мне нравится, когда ты такая! — присаживается рядом Ирка. — Ты как будто снова собой становишься. Наконец-то.
Молчим. Я вспоминаю вдруг то самое время в школе — когда я, слывя среди одноклассников мажоркой, тем не менее, как последняя оторва, знаю все заброшки на районе, на спор прыгаю по льдинам в ледоход и нагло, прямо дома, курю в форточку, уверенная, что мама не догадается. А мама, оказывается, всё видит и понимает, просто не знает, что со мной делать. Сложный возраст, детские обиды, и желание делать назло… отцу.
Мама. Мамуличка. Ну зачем ты его простила, а?
На глаза набегают слёзы, но я их смахиваю и решительно поднимаюсь.
— Короче, ещё можно через лоджию соседскую попробовать. Ты будь здесь, а я в первый подъезд. Скажу, что ключи потеряла, а Серый в командировке. У нас там, через стену, нормальные ребята живут, должны пустить.
Через пару минут я уже открываю дверь собственной квартиры изнутри. Родные стены нагоняют тоску — хотя планировка четырёх комнат и не самая удачная, но зато ремонт я затевала от всей души и по последним трендам! А теперь всё это достанется какой-нибудь условной Аньке. Да тут не то, что тоска возьмёт — тут удержаться бы и не устроить пожар или, наоборот, потоп!
Ирка ходит разинув рот, и мне даже как-то стыдно перед ней за эти излишества, ведь один только штучный паркет здесь стоит почти как её двушка со всеми потрохами. Ну вот и на хрена мне всё это, спрашивается, нужно было? Особенно учитывая, какой дикий взят под это кредит!
— Осторожно, не испачкайся, — предупреждаю я, когда подруга заглядывает в одну из комнат. — Там у нас ещё малярка полным ходом.
— Ну надо же, — отзывается она, — а запаха совсем нету!
Я молчу о том, сколько стоит эта краска, которая, так-то, пахнет, конечно… но натуральным жасмином. Ну, прикол такой — ароматизированная краска для стен. Красишь и балдеешь. И хотя собственноручно мы, конечно же, ничего не красили, а всё равно было приятно возвращаться после работы туда, где благоухает цветочками, а не растворителем.
Пока Ирка ходит по музею моих понтов, я выгребаю из шкафа свои шмотки, шустро сортирую на две кучи: что попроще для себя и бренды на продажу. Сюда же сумочки и обувь.
— Ничего себе! — охает за спиной Ирка. — Да тут можно целый секонд-бутик открыть!
— Ты погоди, там ещё и у Серого кое-что есть!
— А вот с этим бы я не рисковала. Одно дело, когда ты забираешь своё и совсем другое — когда тыришь личные вещи мужа. А тебе ещё имущество с ним делить, не забывай! Не надо давать ему шанс отсудить больше.
