А меня вдруг корёжит. Он ведь даже не скрывает, что это было не раз, и не два, но прикрывается любовью ко мне же! Нет, ну надо же, каков козёл!
Нервно усмехаюсь. Жутко хочется избавиться от чувства стыда за это коленопреклонённое недоразумение и вырваться из зоны соприкосновения наших личных пространств, но некуда — сзади стол, впереди он.
— Не она, так кто-нибудь ещё. — Осторожно двигаюсь вдоль стола, но Сергей следует за мной на коленях, и я снова замираю. — Всё из этой же твоей целесообразности и неземной любви ко мне. Так что давай не будем усложнять? Просто разведёмся и трахай кого хочешь. И встань уже, не позорься.
— Лисёнок! — кидается он ко мне, хватает за бёдра. — Прости, ну прости!
Взвизгиваю. Завязывается борьба, в которой я безнадёжно проигрываю по силам и оказываюсь завалена на стол. Сергей пытается целовать мои губы… а я лишь чувствую, как этот стол — тот самый на котором всего пару дней назад он почти в такой же позе трахал другую бабу — жжёт спину.
Изловчаюсь, вырываюсь. Лохматая и взмыленная кидаюсь к двери.
— Я всё равно не дам тебе этот чёртов развод! — кричит вслед муж.
— Значит суд даст! — ору я и хлопаю дверью.
Секретарша усиленно делает вид, что ничего не слышала, но я буквально чувствую, как её распирает от восторга сенсационной сплетни. Ну и к чёрту их всех! Плевать! Я здесь чтобы работать, а не сиять в образе счастливой жены идеального мужа!
Чудом не подворачивая ноги на каблуках, мчусь в свой кабинет. Но едва запираюсь, как кто-то осторожно стучит. Распахиваю дверь, готовая убивать… И осаживаюсь. На пороге Лёлик — парень, работающий у нас по программе трудоустройства инвалидов. У него какие-то проблемы с позвоночником и, возможно, головой, потому что он немного инфантильный, светлый и наивный, но при этом исполнительный курьер-внутриофисник. А ещё, он, кажется, тайно в меня влюблён, но тоже очень по-детски, на уровне первоклассника, а поэтому его чувства хотя и вызывают у меня неловкость, но не создают проблем с назойливостью. И как бонус — Лёлика можно в любой момент послать за кофе на первый этаж, для него это целая миссия служения Даме сердца и каждый раз вызывает бурю восторга.
Словом, срывать злость на нём — последнее дело. Поэтому я лишь вымученно улыбаюсь:
— Привёт, Лёш. Как дела?
— Ха-харашо-о, — старательно вытягивает он. — А у т-тебя как?
— Да тоже пойдёт. Сходишь за кофе? Сейчас я…
Растерянно озираюсь, пытаясь вспомнить, куда в сердцах зашвырнула сумочку. Но когда нахожу, напрочь забываю, зачем искала. Просто тупо пялюсь на неё и едва не реву от только что пережитого в кабинете мужа морального насилия, а Лёлик выжидающе улыбается и не спускает с меня глаз. Наконец вспоминаю, что хотела взять карту, открываю кошелёк… И понимаю, что вообще-то кофе по двести пятьдесят рублей за стаканчик мне теперь не по карману.
— А знаешь, Лёш, не надо ничего.
— П-переду-у-умала?
— Угу. Перехотела.
Застываем, молча глядя друг на друга. Странная пауза, надо сказать. Нетипичная. Развожу руками:
— Ну? Иди работай тогда?
— У-у-у т-тебя к-краси-ивая фиг-гурааа, — неожиданно выдаёт он. — Л-лёше п-понра-а-авилась! О-оочень!
— В каком смысле? — обмираю я, а по спине расползается озноб. Потому что вспомнила. И сразу же поняла это странное внимание к себе со стороны мужиков в фойе и лифте.
Лёлик некоторое время стеснительно ломается, но я всё-таки развожу его на правду.
— Покажи! — требую, с трудом унимая панику, и Лёлик с благоговением демонстрирует своё телефонное богатство — видео с практически голой мною, бегущей по ночному этажу.
Твою же мать…
Сбрасываю ролик себе, выпроваживаю курьера и реву. Видимо что-то в моей судьбе окончательно сломалось, раз наступила вдруг такая беспросветная задница. Нет, оно-то, конечно, можно порешать всё одним-единственным звонком: «Привет, пап! Прости, я была не права, а ты — да»
И всё.
И у меня тут же есть и жильё, и машина, и работа, причём, не в этом недоразумении, а в действительно престижной корпорации. И Ирке помочь — как нечего делать. И переживать насчёт поножовщины в клубе больше не надо…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Проблема только в том, что это отец ни фига не прав, а не я! А значит, и на поклон я к нему не пойду!
Ладно. Поревела, утёрла слёзки. Продышалась. И так, что имеем: муж козёл, машина и квартира на нём, сумасшедший кредит, недавно взятый и уже вбуханный в ремонт этой самой квартиры — на мне. И, похоже, разойтись по-хорошему уже не получится, придётся делить через суд, а значит, в самом ближайшем будущем денег ждать не приходится.
Дальше видео — оно уже пошло в народ. Скорее всего, пока только по рукам охраны, сисадминов и тех, кто с ними дружен, но шила в мешке не утаишь. Так что у меня в запасе пара-тройка дней относительного покоя, а дальше…
Даже думать страшно об этом позоре.
В кровь обгрызаю губы, гадая, как бы разрулить проблему за эту пару дней. И понимаю, что выхода у меня всего три: уволиться, заранее смириться с позором или попробовать зайти через генерального — неприятного, но имеющего власть принудительно пресечь распространение компромата мужика с репутацией озабоченного бабника.
Выбор очевиден, разве нет?
Глава 10. Большой Босс всё порешает
Глава 10. Большой Босс всё порешает
Собрание проходит рутинно — охраны и сисадминов на нём нет, а бухгалтерия и прочие «элитные» отделы, по всей вероятности, пока не в курсе грядущей сенсации. Немного заинтересованнее обычного поглядывает нас с Сергеем кадровичка, но учитывая, что она подружайка его секретарши, думаю, речь идёт скорее о любопытстве в связи с нашим вероятным разводом, чем о моём полуголом дефиле. Пока.
Впрочем, мне сейчас не до кадровички, и даже не до щеняче-жалобных взглядов мужа — я украдкой поглядываю на генерального. На его лоснящееся лицо, взопревшие залысины и большой, пористый нос. Как человек он мне интуитивно неприятен, а как мужчина — откровенно противен. Возможно, это необъективно, не спорю. Слишком уж он важная фигура в компании, чтобы избежать злых сплетен о себе. А я слишком мнительная, чтобы на них не вестись.
Когда собрание заканчивается я медлю, то делая вид, что записываю что-то в блокнот, то принимаясь копаться в телефоне. Жду, пока все разойдутся.
— Алиса, давай сразу зайдём ко мне, нужно срочно накидать план на неделю, — пытается завязать разговор Сергей.
Одариваю его ледяным взглядом, рисую в блокноте пиктограмму, показываю. Муж багровеет, двигает челюстью, подбирая слова, но так и уходит молча. А я невозмутимо дорисовываю к схематичному члену яйца и несколько волосинок. Совесть не мучает. Даже наоборот — полегчало немного.
Боже, Лисонька, такими темпами ты и средний палец скоро показывать начнёшь?
— Алиса Юрьевна? — вырывает меня из творческого экстаза генеральный. — У вас что-то ещё?
Жаром окатывает внезапное волнение. Не хуже мужа двигаю челюстью, соображая с чего начать.
— Борис Константинович, эээ… Я… Я по личному вопросу. Разрешите?
— По ли-и-ичному? — заинтересованно пыхтит он, смоля меня мутноватыми глазками. — Ну попробуйте, попробуйте…
Этот взгляд мне неприятен, но я убеждаю себя, что так сказывается моё предубеждение и нервно хватаюсь за телефон.
— Наверное, для начала мне нужно показать вам кое-что… Очень деликатное.
Его губы-сардельки расплываются в улыбочке, и убедить себя в том, что это простая вежливость мне так и не удаётся.
О-ох, дура! Надо было сначала на словах попытаться, может, обошлось бы без кинопросмотров! А генеральный уже указывает на кресло рядом с собой:
— Ну что ж, давайте. Что там у вас такого интересного?
Я беру себя в руки и, едва не зажмурившись, показываю видео. Замечаю вдруг, как громко сопит генеральный, и не могу вспомнить — всегда он такой или вот только что замкнуло?
— М-да! — наконец выдаёт он. Долго изучает, буквально облизывает взгляом моё лицо и… Сопит. Боже, как мерзко он сопит! — И как же вас так угораздило-то, Алиса Юрьевна? Вы же, если не ошибаюсь, приличная замужняя дама. М?
