«Я вам обязан», сказал он. «Здесь не о чем много говорить, но уверен, вы думаете, что рассказ того стоит.»
«Это произошло всего три ночи назад, мне кажется», сказал Брюнель с заметным нетерпением.
«Верно. Я плыл на своей маленькой лодочке вдоль берега Сюррея мимо пристани, что служит вашим раскопкам, когда увидел это. Маленькая лодочка, вроде моей, стоит в семидесяти-восьмидесяти ярдах от берега. Я поначалу подумал, что Харви — Бычьей Голове снова повезло. Я почти позвал его, но тут луна выглянула из-за тучи, и я увидел две вещи. Во-первых, что Бычья Голова не один, а во-вторых, что человек, которого я принял за Бычью Голову, совсем не он, а заметно худее, с копной, как мне показалось, седых волос. Седовласый приятель был на корме лодочки, наблюдая как другой работает, а другой был совсем не тот, с кем я бы хотел познакомиться на реке, да и в любом другом месте, раз уж так пошло.»
«Это был громадина с темной кожей», сказал я.
Брюнель стрельнул в меня взглядом, а Джейк Муллинс сказал: «Если вы его знаете, то понимаете, почему я повернул назад. Слишком уж большой для лодочки он был, либо нубиец, либо индиец, с обритой головой, с почти такой же толстой шеей. Он наклонялся над водой, когда я впервые заметил лодку, но потом выпрямился, вытаскивая какую-то цепь с крюками. Седовласый говорил с ним на каком-то чудном языке, очень нетерпеливо, и держался за банку, потому что лодчонка раскачивалась с боку на бок, готовая опрокинуться.
Наконец вся цепь была вытащена, и громадина выбрал якорь и позволил лодке немного проплыть по течению. Седовласый склонился за борт, делая мелкие пассы руками, и мне показалось, что я увидел сверкающие голубые искры-молнии. Было похоже, как если бы он что-то поджигал, только огонь распространялся сверху вниз, если вы понимаете, о чем я толкую — в воду, а не от нее. Над водой поплыло что-то вроде тумана или дыма, завиваясь вверх, словно пытаясь принять какую-то форму, прежде чем ветер сдует ее. Эта операция повторялась два или три раза, а под конец седовласый прошипел какие-то команды громадине, который снова вытащил цепь и смотал ее кольцами, и снова позволил лодочке проплыть, прежде чем бросать якорь, и снова неудачно, и мне кажется, что седовласый был весьма несчастлив.»
«Вы потратили массу времени, рассматривая все», сказал Брюнель.
«Я прятался в тени мола, потому что чаще всего я нахожу то, что ищу в препятствиях речному течению, поэтому я держался тихо и следил довольно долго. Не решался шевельнуться, понимаете, на случай, если они заметят меня. Я хороший гребец, но этот громила, он мог бы перетянуть фрегат, я так считаю. Поэтому я только следил, пока почти через час седовласый не осел назад, а громила не взял весла и куда-то погреб.»
Брюнель спросил: «В каком направлении?»
«Против течения, и он плыл быстрее любой лодки. Если б я с ним соревновался, то меня бы поймали, прежде чем я проплыл бы несколько корпусов.» Джейк Муллинс осушил свою пинту. «Что ж, вот и вся моя история, джентльмены, и я надеюсь, что она стоила ваших денег и вашего времени.»
x x x
Когда мы шли назад по темнеющим улицам к рабочему двору, Брюнель задумчиво сказал: «Куда они делись?»
Я понял его сразу. «Никуда. Я просто даровал им покой.»
«У вас нет опасений по поводу того, что вы сделали? Говорят, что это очень похоже на убийство.»
«Это не души, мистер Брюнель, если б они ими были, мне не надо было бы отсылать их куда-то. То, что люди обычно называют духами, это не души с какими-то незаконченными здесь делами, которые задерживают их окончательный переход, но лишь скорлупки, отброшенные в мгновения интенсивной концентрированной эмоции. Верно, что многие отбрасываются в моменты смерти, но не все, кто умирают, порождают духов, и не все духи отброшены умирающими. Большинство не живут подолгу, и почти все являются поврежденными или уродливыми копиями людей, которые их породили. Есть лишь очень немного таких, с которыми можно поддерживать осмысленный разговор, и еще меньше таких, которые не почувствуют облегчения в момент растворения. Это бедные напуганные создания, которые цепляются к знакомому месту или к знакомому человеку. Чаще всего они селятся на личности или на трупе человека, который их и отбросил, и эти последние часто привязываются к тому, кто обнаружит тело. Мне кажется, я могу сделать предположение о роде занятий мистера Джейка Муллинса, даже без вашего упоминания о плате за расследование.»
«Он ищет в реке. Он и ему подобные вытаскивают все, что дает им день уголь, кости животных, куски металла. Они перевозят контрабанду с одного места в другое, обычно это часть груза судов, ожидающих разгрузка.»
«Но по ночам мистер Муллинс и его приятели разыскивают тела утопленников.»
«Он получает вознаграждение, если таковое объявлено, и в любом случае ему дают пять шиллингов от полиции. Он был сильно… населен?»
«Должен сказать, ему весьма везло в поисках.»
«Мне следовало предупредить вас. Я не подумал.»
«Никто из них не был опасен. В основном они — жалкие обрывки. Только их количество ошеломило меня.»
Брюнель засмеялся. «Несколько дней назад я посчитал бы себя обезумевшим, если бы очнулся посреди подобного разговора.»
«Несколько дней назад вы и не подумали бы о том, чтобы присутствовать на сеансе.»
«Наверное, я действительно обезумел», задумчиво произнес Брюнель. «Эти сны, конечно, достаточно гнусны, чтобы быть снами безумца. Предполагаю, было бы чересчур просто думать, что меня посещает дух Ульпиуса Сильвануса?»
«Здесь нет духа, которого я смог бы засечь. Существуют, конечно, создания, гораздо меньшие духов. Импы безумия и горячки, и тому подобное.»
Брюнель взглянул на меня из-под края своей высокой шляпы. «Что-то не так, Карлайл?»
«Я, наверное, дурак. Существуют создания, гораздо меньшие духов, но существуют создания и гораздо большие. Мне кажется, здесь что-то пробуждается. Что-то очень древнее и когда-то обладавшее великой силой. Задумайтесь, мистер Брюнель. Какого рода камень обычно становится центром человеческих желаний?»
У Брюнеля оказался самый быстрый ум из всех людей, которых я встречал. Всего через секунду он сказал: «Вы считаете, что доктор Преториус разыскивает какой-то алтарь.»
«Да, я действительно думаю так. И так как останки, найденные нами, почти наверняка принадлежат римскому солдату, я считаю, что этот алтарь был посвящен какому-то языческому богу задолго до того, как христианство просветило эти берега. Преториус говорил о камнях под городом. А разве город не строится слой за слоем на своем собственном прошлом, наподобие коралловых рифов в теплых морях антиподов?»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
