***
…Лёжа минувшим летом рядом с Мариной и Алинкой на горячем песке феодосийского пляжа, я вдруг, не знаю уж, по какой ассоциации, вспомнил известную строчку Станислава Куняева "Добро должно быть с кулаками" и, отталкиваясь от неё, написал такое стихотворение: "Добро должно быть с кулаками. / Весь мир наполнен дураками. / Страна читает Мураками / и пьёт глотками "Рыжий ап". / А я лежу под облаками, / сжимая голову руками, / и мысль рождается рывками: / "Я — Бог, я — царь, я — червь, я — раб!.."
Вот так поэтическая энергия и перетекает, как из сосуда в сосуд, из одного поэта в другого: от Державина — через Куняева — и к лежащему на пляже мне…
Игорь Царёв СТИХИ
***
Пространству муравьиных куполов,
Зеркал озёрных и кедровых стен,
Коврам зелёным земляных полов,
И таинству икон на бересте
Не изменю я даже в страшном сне,
Не откажусь, не отверну лицо.
Я, сын страны, которой больше нет,
Стране грядущей прихожусь отцом.
В ПОИСКАХ СЛОВА
Восток — дело тонкое. Дальний Восток — тем более.
Как понять, что, родившись там, я живу в столице?
Память детства дрожит комочком сладчайшей боли,
Храня щепоть золотых крупиц — имена и лица.
Я, испытав все прелести ветра странствий,
Планеты шарик не раз обогнув в самолете гулком,
Стал со временем избегать суеты в пространстве,
Предпочитая движение мысли иным прогулкам.
Всё объяснимо — меня голова, а не ноги, кормит.
А голове отдыхать приходится крайне редко.
С каждым годом всё дальше крона, всё ближе корни,
Всё дороже мечты и вера далёких предков.
Один мой пращур "всея Руси" был архиепископ,
Другой штаны протирал когда-то на троне Польши,
А я в Москве десять лет не мог получить прописку,
Но, получи ее раньше, навряд ли успел бы больше.
Пишу стихи. А у тех, кто пишет — своя дорога.
И не нужны им — ни трон, ни митра, ни "мерин" чалый.
Во все эпохи поэты слушают только Бога,
И ищут Слово, чтоб в этот мир возвратить Начало.
Алексей Шорохов СТИХИ
***
Д. Ильичеву
Каждый день — как по краешку бездны.
Год за годом — вперёд и вперёд.
Будто кто-то прямой и железный
Там, внутри, в напряженье живёт.
Будто тянет протяжно и глухо,
Как открытая ветру струна,
Эту песню, что слышу вполуха,
Что кому-то на свете нужна.
Каждый день выхожу я из дому,
Будто с поезда ночью — в пургу.
И боюсь, что родных и знакомых
Сквозь метель разглядеть не смогу!
Всё теряется в вихренном танце
Загустевших, как соты, минут:
Сотни лиц, переулков и станций,
Где нас, может, добром помянут.
Только кажется, что бесполезней
И быстрей всё мелькает во мгле…
Мы давно уж несёмся по бездне,
Как когда-то неслись по земле!
26. 02.2004
***
посв. Вик. Бородиной
Душа, как сад, роняет первый цвет
И алым ветром порошит в зарю.
И только счастья — не было, и нет!
А я опять о счастье говорю.
Как нет любви земной, что без конца,
Которой с детства мы уязвлены.
А есть смешные глупые сердца,
Поющие в предчувствии зимы.
И есть великих сроков череда,
Когда под знаком славы и беды
Пред тем, чтобы угаснуть навсегда,
Качает сад тяжелые плоды.
01.04.2004
***
Д.Ермакову
Без креста, без молитвы, без песен.
Как же ночь-то была тяжела!
Никому уже неинтересен,
Одного он наверно желал:
Как во сне, как в зловещем тумане,
Отстраняя последний свой час,
Он надеялся, будто обманет
Тот для всех одинаковый глас
И шептал: "Хоть немного помедлю
В этом сером болотном краю…" —
Оставляя желанную землю,
Беспощадную землю свою!
И уже пролетая над полем,
Где смешались и снег и вода,
Навсегда расставался он с болью,
Кроме той, что при взгляде сюда.
30.05.2004
Глеб Горбовский "ПО ВЕРСИИ ...ОТЦА И СЫНА"
СОЧЕЛЬНИК
Сочельник. Прошлого не жалко:
оно — бессмертно... в наших лбах.
По телевизору гадалка
вовсю гадает на бобах.
Колдун колдует, а вещунья
пророчит ночь, за ней — рассвет.
...Увы, не прошлого хочу я, —
в отжившем хламе проку нет.
А то, что в храме — снова служба,
спешат ко Всенощной рабы, —
так это с вечным Богом дружба,
а не какие-то бобы.
Сочельник... Завтра на планете
у православных — торжество...
И все мы снова только... дети.
И да восславим Рождество!
АНТИНАУЧНОЕ
И без науки, нам в угоду,
дана событий круговерть:
запрограммированы роды,
запрограммирована смерть.
Без применения науки
грудь воздымается, дыша,
смекает мозг, воруют руки
и чистит пёрышки душа.
Без консультации научной
был этот лучший из миров
в объятья к солнышку допущен,
и суетится — будь здоров!
БЕЗ КЛЮЧА В ГОЛОВЕ
И откуда только прыть? —
вышел в синий вечер,
дверь захлопнул, а открыть
без кувалды — нечем.
Вспомнил тёплую кровать,
чайничек заварный
и остался ночевать
на скамье бульварной.
Ночь, вреда не причиня,
мне хвостом вильнула.
Найда, спящего меня, —
по губам лизнула.
Нет в карманах ни гроша —
даже на закуску.
...А под утро, как бомжа,
отвезли в кутузку.
НИКОЛАЙ РУБЦОВ
Не от мира сего человек?
Нет, зачем же... Он был в этом мире —
мимолётным и чистым, как снег,
на гармошке играл и на лире.
Мог обняться с тобой, как родной,
мог схватиться, азартом влекомый!
Не со зла, не от ласки хмельной —
от сиротства, от жизни бездомной...
Сухопутен. А в море был вхож:
ударялся о “Волны и скалы“
и хватался порой не за нож,
а за сердце, что правду искало!
Если взглядом уставиться вспять —
