Она мне постоянно мозг выносит. Пусть теперь Диане повыносит. Расколупает до черепа. Чувствую, нелегко красопете придется. Мамка у меня всех строит.
Подъезжаем к дому, смотрю родоки на крыльцо выперлись. Встречают.
Мамка лицо строго держит. Сейчас начнет атаку на поражение. Я ей девушку второй раз в жизни знакомить веду. О первом разе умолчу, чтобы неприятные моменты жизни не вспоминать. Надеюсь сейчас все сработает.
Диана вроде не дура. На умный вопрос по умному и ответит. В бабских делах вроде шарит, за словом в карман не лезет. Справится.
Выходим из машины, Диана сразу к родокам как подорванная бросилась. Улыбается во все зубы.
— Здравствуйте, папа и мама!
Я даже испугался, как бы чего не вышло.
Предки настороженно переглянулись и дальше ждут, чего будет.
Я с цветами подоспел. Чётенько маме в руку букет пихнул. Чмокнул быстро, чтоб без соплей.
— Привет, родственники, — говорю.
— Я те дам родственники, — типа шутит отец, — давай, знакомь с невестой.
— Ну так вот, хотели — получите. Это Диана Орлова — моя невеста. Работает экономистом. Рассчитывает траты предприятия, доходы расходы, дебет кредит, — вот это я тираду выдал, аж вспотел.
Хорошо, что повторил перед этим.
— Очень приятно, — говорит Диана совсем уже по — свойски. — Надеюсь, подружимся и породнимся. А внуков обещаем в самое ближайшее время. Мы уже не только по ночам над этим работаем. Надеюсь, к свадьбе как раз и животик появится. Чтобы из Загса, сразу в роддом, — улыбается.
Вот гадюка, что делает. Родоков от себя отвернуть решила.
Мать с отцом, снова подозрительно переглянулись. У мамы улыбка кривиться стала. Это она когда уже не может улыбаться, так улыбается.
— А вы Дианочка, какой Вуз заканчивали? — спрашивает мамка.
Для неё вышка это как знак качества.
— Так экономический местный. Три класса, два коридора.
— Ага, понятно. Значит не в Москве?
Для мамки Москва значит круто, а все кто не в Москве учился отстойные вузы позаканчивали.
— Нет, что вы. Москва это ого как дорого. Моя семья такое не потянула бы, люди мы бедные. Мама моя посудомойкой работает в ресторане. Уже как пятый год. А отца я же лет двадцать не видела. Алкаш он.
Родоки замерли. Задеревенели от испуга или хер знает от чего. Глаза выпучили. Особенно мама. А я блин и не выяснил про родоков Дианкиных, а надо было. Мать меня теперь сожрёт. Кажется, история повторяется.
— Ну проходите, что же мы на пороге стоим, — отец говорит, но как — то уже не весело.
Мама с Дианкой вперёд пошли. А папаша мой поворачивается, большой палец мне показывает и беззвучно губами двигает — классная телка.
Закричал видно в нем старый кобель. Зашевелился старый развратник.
Конечно, глядя на Дианкину грудь, тут бы мертвый зашевелился.
А потом отец по шее показывает, типа мать в шоке. Я плечом дернул, типа хотели — получите.
Идём мы в столовую. Родоки стол накрыли, не поскупились для невестки.
Сели. Официант вина налил.
— Ну что, кто скажет тост? — мама на отца смотрит, намекательно, типа скажи что — то, чтобы всё это поскорее закончилось.
Она над ним власть имеет, безграничную. Он над городом, а мамка над ним. А значит, мамка моя над городом верховодит. Посредством отца.
Папаша подскочил, что тот вождь Монтесума, бокал подхватил.
— Ну что дорогие мои за любовь, за потомство! — ему лишь бы что — то сказать.
Диана улыбается, неужели довольна. Но на лице её ещё вижу, не окончится вечер так просто. Готовит видно родокам ещё один сюрприз.
* * *
Мамаша его напудренная тетка, похожая на куклу с розовыми, кудрявыми волосами. Вся такая расфуфыренная. Видно много денег тратит, пытаясь впрыснуть хоть на старости лет немного покупной красоты в своё лицо и даже, по — моему, в тело. Затянулась до гусеницы, смотреть больно.
Стоит, лицо своё натоналеное скривила, как будто рядом с ней кто — то воздух испортил.
Оно и понятно, судя по муженьку, у него там, в животе наверное такие газовые атаки, с его то пузом.
Отец Марата — маленький толстый мафиози. Неужели и Марат в его возрасте будет таким маленьким и толстым, как его отец. Да ещё и таким старым лисом. Глазки то по мне бегают, что — то ищут. О, нашли. И этот на сиськи уставился. У самого рядом весь шестой стоит, платьем потрескивает, а он на мою грудь девичью уставился.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мамаше я сразу не понравилась. Она фыркнула недовольно и пошла в дом. Я за ней, не отстаю, показываю большой интерес и заинтересованность.
— Ой, как у вас тут богато. Как красиво. А сколько это стоит? — пальцем во всё тычу.
Там в доме и есть богато и красиво, но нужно ведь акцентировать.
Пусть сразу увидит мою меркантильность. Мамки своих сыночков за меркантильных не отдают. Костьми ложатся, трупами можно сказать. Хоть это и не помогает. Хорошему траху никакая мамаша не помешает.
Но сегодня на их улице праздник не задался. Сегодня я навсегда отобью у них охоту подобных смотрин. Родственнички ещё пожалеют, что требовали у Марата привести невесту. Это желание исчезнет у них, возможно навсегда.
Сели за стол. Папаша тост сказал. Чокнулись, выпили.
Ну, вот вам, нате артистку.
— А у вас дом богатый, большой. У меня много родственников, все поместимся. Три цыганские семьи по двадцать человек в каждой. И ещё дедушка со своими двумя братьями. Они правда, старые уже все и запах от них я вам скажу, фу какой, — помахала перед носом рукой, — А если в туалет дедушка не добежит, так в унитаз никогда не попадет. Привыкли у себя в селе до ветру ходить. Им с унитазами сложно.
Мать Марата смотрит на меня, как на умалишенную. И с каждым словом глаза ее из орбит так и вылезают.
А я по столу руками шарю по тарелкам. Взяла что — то, укусила, жую и дальше рассказываю:
— А мамина сестра так та подпольный притон держит. Не здесь в соседнем городе. Она когда в гости к нам приезжает, так пару работниц древней профессии с собой тащит. Чтоб день не пустовал, заодно и контроль за средствами. Так что мы, когда тут с Маратиком поселился, будем жить все дружно, вы же не возражаете.
Мамка кажется дозрела.
— Так все, я больше не намерена это слушать, убирайся вон из моего дома! — встала и пальцем на дверь указывает.
— Подождите, это я ещё главного не сказала. У мамы брат есть, родной, так он это того, больной на всю голову. Когда с человеком разговаривает, его так трясет, что он даже и наброситься и убить может. Но вы не волнуйтесь, его не сажают, он же псих. Таких полечат немного и опять выпускают.
Мамаша затряслась в трясучке.
— Воооон! Воооон!
Я вскочила и бегом к выходу. Чтоб не передумали.
Марат подскочил.
— Мама, да она врёт все!
— Убирайся проститутка! Чтоб я тебя тут не видела! — мать орёт.
На лице сквозь пудру краснота проступила. За сердце схватилась, папаша к ней
— Нина, ну ты чего, девочка шутит!
— Вон! — пролепетала она, — дрянь! Шалава! Проститутка!
Марат за голову свалился. Такого не ожидал.
Я у двери задержалась.
— А дядя мой скоро из тюрьмы выйдет! — добиваю уже до последнего, контрольный в голову, чтобы уже никто из них и никогда больше не захотел меня видеть.
— Убирайся тварь!
Я повернулась и пошла на выход.
Фух!
Это было несложно. Ворота открылись сами собой. Видно все слышали как мать орала и поскорее выпустили меня наружу.
* * *
Вот это я слегонца так не понял, чё это сейчас было?
Пока мать орала я немного завтыкал и Прохор видно тоже. Потому что, когда я отошел от всей этой зверской шубутни, моей лягушонки в коробченке уже и след простыл.
Драпанула зараза.
Скажу откровенно, сначала и сам в эти ее байки поверил. Но на пятой минуте начал серьезно понимать — какого хрена это малая делает?
Мать в шоке, горничная выскочила с каплями.
Отец ржет, что аж живот колыхается, а я стою как обосраный, между этими двумя перепутьями. Уйти не могу, мамка меня с дерьмом смешает. И Дианка сучка упорхнет, бегай, ее потом ищи.
