– Видишь ли, – задумчиво сказал Эсперо – Когда мы жили на Старых Землях, мы узнали от людей многое. Что такое ворота и конюшня, стойло и ясли. Но в долине, куда нас выпускали пастись, мы узнали и многое другое – то, чему люди нас не учили. Мы узнали, как луна меняет форму и как двигаются на небе звезды. Где растет самый вкусный клевер. Когда с нас снимали седла, и наши рты больше не горели от железа мундштуков, мы узнавали иную жизнь. Ту, ради которой мы рождены.
Им не пришлось долго ждать темноты. Небо потемнело на востоке – «то небо, которое мы оставили позади», как назвал его Эсперо. Зажглись первые звезды, а вскоре ярко засиял и Звездный Ковш. Лошади остановились и смотрели на него, а ночной ветерок играл с их хвостами и гривами. Семь звезд горели ярко и ровно.
Эстрелла думала: «Так вот они какие – звезды, в честь которых я получила свое имя. Как же их много – тысячи и тысячи, сияющие в ночи!»
Она чувствовала родство с ними со всеми – и вместе с тем догадывалась, что свет этот древний, очень древний, и ему понадобилось очень много времени, чтобы достичь земли, на которой они сейчас стоят.
Эстрелла знала, что и Первый Табун, скакавший здесь в незапамятные времена, видел эти же звезды. Это связывало их – Первый Табун и Последний, и сердце молодой кобылы забилось сильнее, а сладкий аромат неведомых трав стал отчетливее. Она смотрела на самую последнюю звезду в ручке Звездного Ковша – на Северную Звезду…
Эсперо тихо и радостно заржал.
– Мы ее нашли, девочка. Теперь мы знаем, где север и куда нам надо идти.
Бархатные ноздри жеребца вздрагивали, он вытягивал губы, словно пробуя ветер на вкус, и Эстрелла вдруг поняла: Эсперо тоже почуял этот аромат! Теперь и он знает, как пахнут неведомые и сладкие травы, ждущие их далеко на севере!
Под предводительством Эстреллы пять лошадей двинулись на север неторопливой, но уверенной рысью. Всю ночь их вела Северная Звезда, и идти теперь было намного проще: джунгли с их непролазными зарослями остались позади, земля под ногами стала тверже и ровнее. Они уходили вглубь континента, все дальше и дальше от берега, и пейзаж вокруг них постепенно менялся. На смену буйной зелени джунглей пришли каменистые плато и песчаные равнины. На горизонте вставали смутные очертания пологих холмов.
Эта земля казалась необитаемой. Единственными звуками были перестук их копыт да негромкий пересвист ветра. Иногда вскрикивала ночная птица, но больше ничто не нарушало тишину этих мест.
Луна была все еще высоко, когда они выбрали место для отдыха под большим неизвестным им деревом. Листочки у него были крохотные и изящные, сквозь них светила луна, и Анжела в восторге ахнула:
– Корасон! На тебя словно кружевную мантилью набросили!
– Ну вот еще! Скорее уж кружевной плащ. У моей хозяйки были мантильи, но она никогда не носила их на спине, всегда только на голове…
Эсперо недовольно фыркнул. Когда эти глупые кобылы перестанут вспоминать то, к чему нет возврата? Когда они научатся забывать?!
Эстрелла чувствовала недовольство жеребца, но старалась быть внимательнее к старшим подругам.
– Я не знаю, что такое кружева и мантилья, но ты очень красива, Корасон, это чистая правда.
В течение нескольких дней погода была ясная, и поэтому ночами лошади без труда находили дорогу по Северной Звезде. Кроме того, они хорошо запомнили направление – и даже когда зарядили дожди, и небо затянуло тучами, все равно без труда отыскивали путь.
Эстрелла помнила, в честь какого часа Перлина получила свое имя, и никогда не спала в это время. Перед рассветом она особенно остро чувствовала присутствие матери.
Однажды утром, когда небо совсем посветлело, а звезды померкли, лошади увидели на небе розовато-серебристый блик. Он стремительно чиркнул по небосводу, став кроваво-алым в лучах восходящего солнца, и исчез за горизонтом. Эсперо почему-то встревожился.
– Это комета! – пробормотал он, чутко поводя ушами и раздувая ноздри, словно желая учуять что-то.
Проснулись и остальные. Тревога Эсперо передалась им, и они в тревоге смотрели на горизонт. Большая белая сова сорвалась с ветки и полетела прочь, жмурясь от слишком яркого для нее света.
– Плохой знак! Злая звезда! – боязливо прошептала Анжела.
Эстрелла взглянула на Эсперо. Большой серый жеребец дрожал.
Пять лошадей стояли, завороженно глядя вслед злой звезде, и их тела била крупная дрожь. Никто не пошевелился и не произнес ни слова.
Неподалеку от Города Богов Золотой Человек, верховный правитель майя, стоял на террасе своего дворца, расположенного посреди озера, и с трепетом следил за кометой. Два дня назад молния ударила в вершину самой высокой пирамиды в городе. Предзнаменование было дурным – и жрецы принесли многочисленные жертвы, столь обильные, что кровь залила всю площадь перед дворцом. Однако боги все еще гневались.
– Боги никогда не спят! – прошептал Золотой.
Он, самый могущественный из живущих правителей, ничего не мог сделать против гнева богов. Он мог только ждать донесений от своих разведчиков – и донесения эти были ужасны.
Предсказатели измучились, толкуя сны и предзнаменования. Самый первый зловещий сон приснился Золотому больше месяца назад – он видел существо о четырех ногах с перьями на голове и с шеей, подобной языку пламени. К тому же сейчас шел тот самый год, в котором, согласно предсказаниям, должен был вернуться на землю Чицен покинувший людей бог… но на спине того четвероногого существа сидел странный человек в железном шлеме. Человек и животное были словно спаяны в единое целое…
Теперь разведчики доносили, что таких существ объявилось много – к югу и востоку от города, – и они хотят золото, много золота. Чужие люди пришли с моря, у них с собой странные машины, извергающие огонь и грохот и швыряющие камни. Говорят, они привезли болезнь, которую можно излечить только золотом, и их предводитель прислал свой шлем, который тоже надо наполнить золотом…
Золотой Человек все это сделал. И все же боги шлют свои предзнаменования снова и снова.
Золотой не знал, что ему делать. Он приказал жрецам вырезать сердца у бесчисленных жертв. Алтари во всех храмах дымятся от жертвенной крови – но новые злые боги все идут и идут. Каждый день они подходят все ближе. У него не осталось выбора – он должен открыть им ворота и удовлетворить их жажду золота. Война богов способна разрушить все. Не только город – всю вселенную…
Несколько дней подряд лошади видели комету на вечернем небе, иногда и перед рассветом. Неужели она никогда не исчезнет? Из-за нее предрассветные сумерки утратили свой жемчужный отблеск. Для Эстреллы это было особенно невыносимо – комета словно стирала память о маме. Эстрелла начала бояться восхода.
Ад! Это слово пришло в голову Эсперо однажды утром, когда восходящее солнце залило раскинувшуюся внизу долину кроваво-красным светом, больше напоминавшим языки пламени. Если они спустятся вниз, не ждет ли их там настоящий ад, через который придется пройти?
Стоя на холме, Эсперо видел поселения людей в долине. Лошадям было бы лучше обойти их стороной – майя и испанцы неминуемо сойдутся в схватке, снова прольется кровь. Кровавый рассвет был предостережением: совсем скоро эта тихая долина окажется залитой настоящей кровью.
Тем не менее Эсперо знал, что у них нет другого выхода – нужно идти вперед. В долине была вода, он ее чуял, а лошади устали и изнывали от жажды. Источники им не попадались уже два дня.
Эстрелла нервничала. Она смотрела то вперед, на долину, то на Эсперо. Все лошади чуяли воду, но запах людей был сильнее, и он отпугивал их.
Потом Эстрелла вскинула голову и потянула воздух носом.
– Сюда! Мы пойдем вот этой дорогой и обойдем долину кругом.
Эсперо задумчиво наблюдал за молодой кобылой. Могло ли получиться так, что она унаследовала древнее зрение от своей матери? И теперь ей открыты пути, невидимые для обычного взгляда? Говорят, таким даром обладают лишь лошади светлой масти, но кто знает…
Дорога в обход заняла много времени, к тому же они сбились с курса. Однако никто не спорил, все лошади послушно шли за Эстреллой, даже когда травы стало совсем мало, а деревья попадались все реже и давали все меньше тени. Потом они вышли к пересохшему руслу реки – когда-то она была полноводной, но теперь лишь мутный ручеек едва журчал среди песчаных берегов. Впрочем, они все равно пили с удовольствием, даже мутную и грязную воду.
Временами местность становилась каменистой. Лошади заходили в узкие ущелья, пробираясь среди больших валунов и камней поменьше. Мысли о воде не оставляли их, и все труднее было не вспоминать о зеленой долине, которую они вынуждены были обойти стороной. Эстрелла гнала эти мысли прочь. Она была уверена, что в долине уже случилось нечто страшное – здесь, на каменистом плато, она все чаще ловила воздухе запах дыма, поднимавшегося снизу, от разоренных деревень.
