И пусть думает! Пусть все они катятся к чёрту! И оставят меня в покое!
Я присела в постели и посмотрела в открытое окно. Из головы не шла эта Вика. Она умудрялась раздражать даже больше её жёниха. И думать о Снежной королеве было неприятно, несмотря на все лицемерные приветствия девушки и попытки стать моей приятельницей.
Заснула я уже под утро, так и не придя к разумному решению, которое могло бы удовлетворить всех.
Без пятнадцати пять, одевшись и умывшись, я спустилась вниз, чтобы сварить кофе. Вчера Вика показала мне, где стоит кофеварка, и где хранятся зёрна.
Вот и решила: раз дом мой, то почему бы не начать день с того, что я люблю по утрам больше прочего.
— Ты читаешь мои мысли, — неожиданно произнёс голос за спиной. Бац — и пакет с кофейными зёрнами выскользнул из рук, разметав их по кухонному кафелю.
Я молча взяла веник и совок, чтобы убрать рассыпавшиеся зёрна, а Ярослав присел на корточки и поднял полупустой пакет.
— Я не хотел тебя напугать, прости, — вздохнул он и протянул мне его. — Ещё могу рассчитывать на кофе?
— Конечно, — кивнула я и неуклюже закончила уборку.
Почему в присутствии этого типа я была сама не своя и превращалась в неумеху с дрожащими руками? Нет, я знала почему.
Ярослав и тот образ отца, который я нафантазировала себе в детстве, сейчас слились во что-то третье, и я всем существом отторгала этот сборный образ из-за обиды и горечи.
Меня так и подмывало высказать в лицо пасынку отца всё то, что я хотела сказать покойному, если бы он явился передо мной и вдруг вздумал общаться. Но отец так этого и не сделал, и от этого было ещё больней.
Наследство — вещь хорошая, но оно не могло ответить на вопрос: почему за все годы покойный не захотел узнать меня, впустить в свою жизнь?
— Не выспалась? — Ярослав наблюдал за моими приготовлениями, присев на высокий барный стул и прислонившись к стене, скрестив руки на груди.
— Да, всё думала над твоим предложением.
— И?
Мне показалось, что Ярослав ждёт от меня отказа и будет рад воспользоваться им, как предлогом для того, чтобы дальше гнуть свою линию: настаивать на продаже моей доли в фирме. Я не доставлю ему такого удовольствия и сделаю ход конём
— Я не буду секретаршей, — ответила я и повернулась к Дмитриеву лицом. Он ухмыльнулся и устало покачал головой. — Ты прав: я готова продать свою долю в фирме. Ничего не понимаю в строительстве, да и не хочу даже разбираться! У меня своя жизнь, пусть так и останется.
Выпалив всё на едином дыхании, я воспользовалась кофе-машиной, как предлогом, чтобы не отвечать на неудобные вопросы. Пусть Ярослав принимает перемену в моём настроении, как подарок судьбы, и катится со своей благоверной на все четыре стороны. А мне живые деньги не помешают!
— Отлично, обсудим, когда вернёмся. Я посчитаю стоимость активов и озвучу сумму, которую могу заплатить за твою долю, — оживился Ярослав и даже посмотрел на меня как-то по-доброму, когда я поставила перед ним чашку дымящегося кофе.
Я кивнула и уже собиралась спросить, где Вика, как она сама появилась на пороге кухни. Причесанная, с лёгким макияжем, девица выглядела так, будто всю ночь спала, как младенец.
— Доброе утро! — сказала она бодро и улыбнулась с искренностью давней подруги. — А мне можно кофе? Запах просто обалденный, я даже из душа выскочила.
И снова улыбка, и даже ледяные глаза потеплели, но у меня в душе снова проснулись сомнения по поводу искренности девушки.
Ну не могла она учуять запах кофе в душе, находящемся на втором этаже, быстро одеться, накраситься, уложить волосы и спуститься вниз, чтобы поспеть к нашему разговору!
Тогда зачём врёт? Всё просто: хочет казаться лучше, чем есть. И вот это лицемерие я терпеть не могла!
Кофе хватило аккурат на три чашки, при чём последняя была полупустой.
— Возьми мой, я ещё не пила, — сказала я, пододвигая девушке свою.
— Нет-нет, что ты! — махнула рукой Вика и притворно засмеялась. — Я не очень жалую варёный кофе, по мне так лучше растворимого »Нескафе Голд» ничего нет! Я так, пару глотков сделаю, чтобы проснуться!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
«Но ты же была в душе, да и запах тебе понравился!» — так и подмывало сказать, но я лишь пожала плечами и с нескрываемой радостью вернула себе полную чашку. И чтобы ни у кого больше не возникло желания посягать на неё, отпила большой глоток.
— Я за машиной, — бросил Ярослав и поставил недопитый кофе в раковину, — через пятнадцать минут выезжаем.
Вика потянулась к жениху и чмокнула его в щёчку. Понятно, хочет обозначить, что Дмитриев — её собственность. Да на здоровье!
И всё же настроение она мне испортила уже с утра. Ничего, скоро я о ней и вспоминать не буду. Как и о её самодовольном женихе!
Глава 8. Откровения
Всё-таки я успела на работу вовремя. Более того, приехала на неё одной из первой, чем немало удивила сторожа бабу Глашу.
Вообще-то сторожем числился её внук, двадцатитрёхлетний стовосьмидесятисантиметровый сотрудник охранного агентства, но он предпочитал коротать ночи за компьютерными играми.
Руководительница государственного реабилитационного центра, где я работала по вторникам, закрывала на это глаза, да и остальным было неимоверно жаль тётю Глашу (на самом деле она была Глафира Андреевна): сын погиб в Чеченскую кампанию, внук осиротел и долго числился УО, а потом его будто бы отпустило.
— Жених твой? — кивнула активная старушка, усмехнувшись себе под нос.
— Нет, сводный брат, — ответила я коротко, желая поскорее погасить чужое любопытство, но баба Глаша вцепилась в тему, как бульдог в старый башмак, найденный на помойке.
— Это который? Отец когда один?
— Нет, — вздохнула я, понимая, что теперь лучше ответить на все вопросы, иначе сплетен не избежать.
Баба Глаша считала себя оплотом справедливости: раз ей сказали всё, как на духу, то она могила. А если умолчали, сами виноваты, должна же неравнодушная гражданка спросить у сослуживцев, не нужно ли чем помочь бедняге.
— Это приёмный сын моего биологического отца.
— А, тогда проще, — махнула рукой в сторону окна баба Глаша. — Я и смотрю, что это он глаз с тебя не сводит. Пока не вошла — не уехал. Вот и не зевай!
Больше сторожиха с советами не лезла, а ушла дочитывать любовный роман. Тот самый, с полуобнажёнными красотками в вечерних туалетах на красочной обложке.
Рабочий день пролетел почти незаметно, если не считать того, что я опоздала с обеденного перерыва, банально заснув в комнате отдыха за очередной чашкой кофе. Мне даже приснились Ярослав и Вика, будто они приехали за мной, чтобы отвести обратно в загородный дом, да там и оставить.
«Я ещё вернусь за тобой»,— бросил напоследок Ярослав и закрыл дверь на ключ.
Я вздрогнула и проснулась, чуть не опрокинув полупустую чашку остывшего растворимого кофе. Совсем не такого вкусного, какое мне довелось сварить с утра.
После работы меня ждала встреча, ради которой стоило проснуться. Сергей Сергеевич Полушкин ответил сразу, как только я позвонила по телефону, указанному в визитке.
— А, Герда Алексеевна, — произнёс он, усмехаясь. — Ждал, ждал и очень рад! Давайте встретимся в моём офисе, скажем, через час. Успеете?
Прикинув расстояние от моего места работы до Москва-сити и положив ещё полчаса на возможные пробки, я согласилась.
— Вот и отлично, — голос старика сделался медово-елейным. — Сразу входите, секретарша уже ушла, для разговора лишние уши нам не нужны, согласны?
В душе снова всколыхнулась тревога, но я подавила это чувство. Любопытство, в любом случае, было сильнее, да и что мне опасаться нотариуса — владельца респектабельной конторы? Если семейство Дмитриевых не убило меня до сих пор, то вряд ли решатся на это сейчас.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Да и для столь противозаконного деяния никто не станет предоставлять собственный офис. Полушкин не производил впечатления безбашенного человека, скорее того, у кого всё разложено по полочкам и подписанным папочкам.
