– Бывает же такое везение! – согласился я.
Внезапно за нашей спиной с грохотом опустилась решетка, отрезав нас от двери. Послышался зловещий хохот.
4
Из небольшой отдушины в стене выплыли две тени – сизая и зеленая. У сизой тени был квадратный рот, у зеленой – рот с зазубринами.
– Сестра, у нас гости! – сказала сизая тень.
– Теперь порезвимся! Напугаем их до смерти! – щелкнула зазубринами зеленая тень.
Зеленая тень растеклась по полу и превратилась в людоеда с треугольными зубами. В руках у него блестел здоровенный вертел. Выставив вертел перед собой, людоед стал надвигаться на нас.
– Я буду дэлать из вас шашлык-машлык, панимаэшь? – рычал он с акцентом.
Мы с Настей попятились и уперлись в решетку. Из решетки выпрыгнули кожаные ремни и захлестнули нас. Мгновение – и мы связаны так крепко, что можем вращать только глазами.
– Убэжать хотели? От мэня не убэжишь! Шашлык-машлык, панимаэшь! – захохотал людоед.
Сизая тень с квадратным ртом ударилась об пол и превратилась в огромную куриную голову. У куриной головы были гигантские ноги со шпорами, отточенными, как хирургические скальпели. Голова подпрыгнула, взмахнула шпорой и отрубила людоеду руку с вертелом.
Рука упала на пол и превратилась в извивающуюся змею. Змея свернулась в кольцо, надулась и плюнула в куриную голову ядом. Куриная голова щелкнула клювом и превратилась в прыгающую мясорубку. Мясорубка накинулась на змею. От змеи остался только кончик хвоста. Он стал извиваться, разрастаться и превратился в чудовищную челюсть с панцирем, как у улитки. Челюсть бросилась на мясорубку и проглотила ее, выплюнув лишь крошечный винтик. Этот крошечный винтик превратился в гигантского черного муравья. Гигантский муравей схватил челюсть-улитку и стал разбивать ей панцирь об стенку.
Из разбитого панциря высунулось зеленое щупальце и замахало белым платком.
– Это нечестно, сестрица! Мы же договаривались сражаться понарошку! – заверещала зеленая тень.
– Прости, сестрица, я увлеклась! Я не должна была бить тебя об стену, ведь мы семья.
– Семь «ты»? Вот так наглость! – закричало зеленое привидение и проглотило сизое привидение. Сизая тень выплыла у нее через спину и проглотила зеленую тень.
– Ладно, сестрица! Давай мириться! – сказала сизая тень.
– Давай!
– А в знак примирения обменяемся ртами. Согласна? Ты отдашь мне свой с зазубринами, а я тебе свой квадратный.
Привидения обменялись ртами и с грозными завываниями принялись летать по комнате.
– Что-то мне не нравится квадратный рот! – сказала зеленая тень.
– А мне не нравится с зазубринами. Давай обратно меняться! – предложила сизая, и они вновь обменялись ртами.
– Сколько ни менялись, а при своем остались! Ладно, сестрица, пойдем спать! – сказали привидения и, зевнув, стали протискиваться обратно в отдушину.
– Эй, а ремни?! Развяжите нас! – завопил я.
– Лет через сто, как проснемся, развяжем! – пообещала сизая тень.
– Нам не через сто! Нам сейчас надо.
– А мне сейчас лень. Я устала, – сказала сизая тень.
– Тогда я буду кричать и мешать вам спать! – пригрозил я.
– Вот наглый человечишка! Ну так и быть, ступайте! Если выберешься из колодца, приходи лет через сто – еще поиграем, – сказала зеленая тень.
Я промолчал, не став обещать, что приду. Привидения при всей своей внешней легкомысленности – существа серьезные. Если им кто-то что-то пообещает, то хочешь не хочешь, придется выполнять, или такое проклятие напустят, что всю жизнь потом будешь вжимать голову в плечи.
Сизая тень с квадратным ртом подплыла к нам и шевельнула хвостом. Ремни упали. Решетка вдвинулась в стену.
– Брысь отсюда, а то всерьез сожру! – буркнуло привидение.
Повторять ему не пришлось. Схватив Настю за руку, я торопливо вытащил ее в коридор. Огляделся. Скелетов – большого и маленького – не было видно, лишь на каменном полу коридора отпечатались следы огромной ноги с далеко отставленными пальцами. По скверному запаху, исходившему от следа, можно было с большой вероятностью предположить, что эта ножка принадлежала Оскаленному Мертвецу.
Я порадовался, что, когда он проходил здесь, мы с Настей «гостили» у теней. Присев на корточки, моя спутница близоруко сощурилась на след.
– Хоть бы тапочки надел! Разве его мама не учила, что нельзя ходить по холодному полу босиком! – сказала она.
Я, не успевший еще толком отдышаться после представления, которое устроили нам тени, пораженно уставился на нее. Она еще шутила! Что касается моего чувства юмора, то оно улетучилось еще у могилы тетушки Чумы.
– Эй, Чурилова, я тебя не узнаю! Неужели ты совсем не боялась?
– А, что было что-то страшное? – удивилась она. – Мне было плохо видно, у меня очки сползли. Поняла только, что кто-то нас привязал, а потом отвязал.
Вспомнив о своем пострадавшем колене, я несколько раз осторожно присел. Колено побаливало, но нога двигалась свободно. При необходимости я бы смог даже бежать. Значит, это был не вывих, а просто легкий ушиб. Хоть одна хорошая новость.
– Ладно, Чурилова, пошли дальше! – вздохнул я. – И, ради бога, подвяжи чем-нибудь свои очки. Мне надоело, что они у тебя вечно падают.
– У меня дужка треснула, когда я от висельников убегала. И вообще, Петров, не называй меня больше Чуриловой! Помни, что нити наших судеб сплетены, – обиженно сказала она.
Меня так и подмывало брякнуть: «Ну и что, что сплетены? Ты что, после этого уже не Чурилова?» Однако я предпочел промолчать. А то вдруг случится, что она когда-нибудь станет моей женой (хотя лично я жениться не собираюсь), а там назло мне суп будет пересаливать или носки ножницами дырявить.
Погрузившись в размышления о своей будущей семейной жизни – если, разумеется, нас не сожрут здесь же, в колодце, – я едва не проворонил шаги. Шаги, громкие, гулкие, сопровождаемые еще тихим стуком неведомого происхождения, нарастали из противоположного конца коридора и определенно направлялись к нам.
Мы увидели тощего мертвяка без головы, который, постукивая об пол металлической, как у слепых, тросточкой, шел прямо на нас. Обойти его было никак нельзя – безголовый мертвяк занимал почти весь коридор.
Решив, что возвращаться в комнату к привидениям и тем более к разозленным скелетам, у которых мы просыпали фигуры, не самая блестящая идея, мы с Настей нырнули в нишу и притаились за мраморной статуей толстяка в шляпе.
Мы были уверены, что здесь безголовый мертвяк нас не найдет, но ошиблись. Остановившись, он перегородил собой нишу и протянул вперед ладонь. На ладони у него моргал круглый шарик-глаза: выходит, этот покойник был не так уж и слеп.
– Где моя голова? Это вы ее украли! Верните мне голову, или пожалеете! – прогудел низкий голос из его груди.
Глава VII
ТОЛСТЯК В ШЛЯПЕ, ОГНЕВИК И ЖИЖЕВИК
Когда один ты дома, мой дружок,Когда ты плачешь или гложет скука,Придут к тебе и Бяка, и Бабай,И их сыночек Бука.
Коснутся твоего плеча,К тебе протянут рукиИ мама Бяка, и Бабай,И их сыночек Бука.
И спросят шепотом они:«Ну что, прошла уж скука?»И мама Бяка, и Бабай,И их сыночек Бука.
«Бука, Бяка и Бабай»1
Видя, что все пути к отступлению отрезаны, я решил вступить в переговоры.
– М-мы н-не б-брали вашу голову! – сказал я, позорно заикаясь.
– Честное слово! П-поверьте нам! – добавила Настя.
Ее голос звучал примерно так же убедительно, как голоса троечников, которых завуч поймала за исправлением оценок в классном журнале.
Мертвец захохотал. Из своей трости он вытащил длинный кинжал и потрогал пальцем, острый ли он.
– Все равно. У вас две головы, а у меня ни одной! Отдайте мне одну голову, и я уйду!
– Чью голову? – зачем-то спросил я.
Мертвец ткнул пальцем мне в шею.
– Твою! Не ходить же мне с женской головой? Я отрежу ее вот здесь! Чик – и готово!
Решив не оттягивать с обзаведением, мертвец выбросил вперед руку с кинжалом. Кинжал он сжимал в той же ладони, в которой у него были глаза. Из-за этого бить ему приходилось вслепую, поэтому неудивительно, что лезвие воткнулось не в меня, а ударило в бок мраморного толстяка в шляпе, за которым мы прятались.
– Меня уже один раз убили, а теперь и второй раз убивать! Так не пойдет! – закричал толстяк в шляпе.
Статуя выпрыгнула из ниши и набросилась на мертвеца. Сражаясь, они принялись кататься по полу. Не дожидаясь, чем закончится схватка, мы с Настей перескочили через дерущихся и метнулись вперед по коридору.
Наши шаги гулко разносились по лабиринту Черного колодца. На потолке насмешливо мерцали сиреневые огоньки. Лупоглазые кактусы, желая разнообразить свое меню, хищно шевелили иголками. Со всех сторон на нас таращились одинаковые двери.
Сзади нарастал топот. Кажется, толстяк в шляпе и безголовый мертвец пришли к соглашению и теперь мчались за нами.
