— Не для меня, — пробормотал Дарио, наклоняясь к ней так близко, что она ощутила его дыхание. — Ты та женщина, на которой я женился.
Мейве безумно нравилась близость мужа, и она прислонилась к нему. Она вдыхала запах его тела, запах его загорелой кожи. Любила его.
— Расскажи мне об этом. Я имею в виду нашу свадьбу. Был большой праздник?
Дарио долго не решался заговорить, унимая дрожь волнения:
— Нет, церемония была очень тихой.
— Почему?
И опять зловещая пауза.
— Потому что мы поженились в Ванкувере. Я мог задержаться только на несколько дней, а потом мне срочно нужно было вернуться в Италию, где ждали неотложные дела.
— Это было спонтанное решение?
— Вроде того. Я застал тебя врасплох. Но все же у тебя было время найти себе платье.
— А какого цвета оно было?
— Голубое. Такого же оттенка, как твои глаза.
— А цветы?
— У тебя был небольшой букет из роз и лилий.
— Мои любимые!
— Да.
— А кто присутствовал на свадьбе?
— Два свидетеля. Твоя коллега, имя которой я не могу припомнить, и мой деловой партнер.
— У нас есть кольца?
— Да, обручальные кольца из белого золота. Твое усыпано бриллиантами.
— Где они сейчас?
— Администратор клиники отдал мне твое кольцо на хранение.
— Как прошел наш медовый месяц?
— Это были всего четыре дня на яхте. Я не мог надолго оставить дела.
Мейва погладила рукой колено:
— Я думаю, что хотела бы снова носить свое кольцо. Оно в доме?
— Нет, оно в сейфе, в миланском пентхаусе. Я захвачу его, когда буду в городе. — Дарио снова взялся за руль и завел двигатель. — А пока у нас есть чем заняться и без разговоров.
Они медленно плыли вдоль острова и наконец бросили якорь между базальтовыми копьями скал в тихой уединенной бухте.
Надев маски, трубки и ласты, они нырнули и плавали под водой, разглядывая морскую живность, которой изобилуют здешние места. Стайки черно-оранжевых полосатых рыб пытались прятаться среди зарослей кораллов. Красная морская звезда на фоне темной вулканической породы казалась еще ярче. Крошечные ракообразные удрали в миниатюрные леса морских водорослей, которые Мейва никогда не видела прежде. Недалеко от берега она наткнулась на осколки древней амфоры, оставшейся там после кораблекрушения, случившегося сотни лет назад.
Проведя больше часа в воде, они поднялись на борт катера. Солнце низко повисло над горизонтом. Усталая, довольная, завернувшись в огромное пляжное полотенце, Мейва прижалась к Дарио, когда он снялся с якоря и направил катер на обратный курс.
Как обычно, они ужинали на террасе. Мейва одевалась с особой тщательностью, прежде чем присоединиться к Дарио. Хотя ей очень понравилось, как прошла вторая половина дня, женщина не добилась тех результатов, на которые рассчитывала. Посещение бухты не вызвало никаких новых воспоминаний. Может быть, стоит соблазнить Дарио и выведать у него все? Что ж, если другого выхода не будет, она сделает это. В конце концов, цель оправдывает средства. Да и повод не нужен. Дарио — ее муж, и он сам признался, что устал от одиночества, впрочем, как и она.
Оценивая свои вечерние наряды, Мейва отвергла первые два. Они были прекрасны, но не шли ни в какое сравнение с третьим — шелковым платьем глубокого нефритового цвета с завышенной талией. По контрасту со скромными длинными рукавами глубокое декольте выглядело очень смело. Огромная пряжка с жемчужиной искусно собирала ткань под грудью. А дальше материал ниспадал мерцающим потоком, почти закрывая лодыжки. Одновременно простому и сложному, этому платью не хватало только пары серег с жемчугом и туфель на высоких каблуках.
— Ты прекрасна, словно мираж, моя дорогая, — благоговейно произнес Дарио, увидев ее.
Мейва окинула мужа намеренно провоцирующим взглядом из-под полуопущенных ресниц:
— Спасибо.
То, что она добилась желаемого эффекта, стало ясно сразу, так как Дарио чуть не выронил бокалы и расплескал дорогое марочное шампанское.
Наконец придя в себя, он указал на залитые солнцем шезлонги:
— Ты, наверное, очень утомилась за день. Почему бы тебе не прилечь, пока мы ждем ужина.
Шезлонги были разделены низеньким столиком, который исключал возможность контакта, но на другой стороне бассейна стояли двухместные качели под балдахином.
— Может, посидим там для разнообразия? — предложила Мейва, медленно проводя рукой от шеи к декольте. — Бассейн прекрасен в лунном свете. Он напоминает мне огромный сапфировый кабошон.
Дарио с подозрением взглянул на жену:
— Конечно. Все, что вы захотите, синьора. Только обопритесь на мою руку, иначе вы можете оступиться на таких высоких каблуках.
На минуту Мейва забыла о своем плане. В ее голове пронеслись картины благоухающей ночи, узеньких, вымощенных булыжником улочек. Но эта картина быстро исчезла. Сердце Мейвы бешено колотилось. Что это? Разыгравшееся воображение? Или из глубин ее затуманенного сознания пытаются прорваться воспоминания?
Был лишь один способ это выяснить.
— Мне кажется, ты говорил это раньше.
Дарио рассмеялся:
— Да, всего какую-нибудь сотню раз.
— Почему? Я помню, что подростком часто падала, но надеюсь, что это прошло.
— Конечно же прошло, — заверил он ее. — Ты самая грациозная женщина из всех, кого я встречал. Но это не значит, что я не буду поддерживать тебя.
Тем временем супруги подошли к бассейну. Не дожидаясь предложения Дарио присесть на один из лежаков, Мейва быстро села на качели, так что ему не осталось ничего другого, кроме как последовать за ней.
— А где ты был, когда я попала в аварию? — спросила она.
Хотя их тела не слишком тесно соприкасались, Мейва ощутила острое напряжение, пронзившее ее, словно электрический разряд.
— Очевидно, не там, где мне следовало быть, — уклончиво ответил он.
— Я тебя не обвиняю, — поспешила уточнить она. — Никто не может постоянно следить за кем-то, особенно если этот кто-то взрослый человек, который способен сам позаботиться о себе.
— А я виню, — глухо ответил Дарио.
Мейва открыла было рот, чтобы уверить его в обратном, но потом ей в голову пришла одна мысль.
— О, дорогой, — прошептала она, — ты вел машину и винишь себя в том, что случилось со мной? Именно поэтому ты не говоришь об аварии?
Он повернулся к ней, и на его лице была написана такая злоба, что Мейва вздрогнула.
— Нет, если бы я был за рулем, то никогда не причинил бы тебе такую боль и…
— И что?
— И мы не сидели бы здесь вот так.
— Как «так»?
