— Я-то здесь причем? — Петровна нахмурилась, не понимая, куда та клонит. — Мне нужно сварить зелье, которое вернет тебе тело?
— Ты его уже сварила, — от улыбки старухи по телу Петровны пробежала дрожь. — Хорошая девочка. Глупая девочка! — рявкнула она, в одно мгновенье оказавшись рядом. Петровна дернулась от неожиданности. — Всё, что теперь от тебя требуется — это выпить его — и твое тело будет моим. Не бог весть что, но сгодится. Так что давай, открывай рот и глотай, — она с хлопком открыла притертую пробку. — Давай же, ну, — она сунула склянку Петровне под нос.
Петровна мотнула головой и сжала губы. — Напрасно сопротивляешься, тебе все-равно придется его выпить. Мальчишка нейтрализован, никто нам не помешает. Так что давай, не тяни время, — она снова приблизила бутылек к ее губам. Петровна дернулась, жидкость хлюпнула, несколько капель упали на одежду. — Паршивка, — прошипела Галкея, — Ладно, сама напросилась. Держи ее, Суон!
Петровна сжалась, ожидая, что сейчас в нее вцепятся в четыре руки.
— Один момент, дорогуша, — отозвался тот, не торопясь исполнять приказ. — В начале я бы хотел получить причитающуюся мне награду. Я столько для тебя сделал…
— Будет тебе награда, не сомневайся, — прошипела старуха, — держи давай, — и она схватила Петровну. Холод ее пальцев заставил Петровну содрогнуться.
— И почему я тебе не верю? — задумчиво произнес Суон, не двигаясь с места. — Может потому что ты меня уже обманула? Дважды. Ай, нет, прости, трижды. Если не считать случая с книгой, которая досталась твоему дорогому внуку, а не мне. Хотя ты обещала…
— Заткнись! — рявкнула Галкея, и от ее вопля звякнули бутыльки на столе.
— Я страшно напуган, — ехидно произнес Суон. — Что ты мне сделаешь? Ну? Всё, на что ты способна — дурить доверчивых теток из других миров, пытаясь влезть к ним в доверие.
— Закрой свой поганый рот, если не хочешь сдохнуть!
— Еще одна угроза в мой адрес, и я уйду, — произнес Суон все тем же скучающим тоном. — Решай свои проблемы самостоятельно, — он сделал вид, что встает. — Ладно, — рявкнула Галкея, не скрывая досады. — Она твоя, забирай свой чертов аркан.
— То-то же, — в голосе Суона послышалось удовлетворение. Он встал и подошел к Петровне, потирая руки.
Его вид и возможные намерения Петровне абсолютно не понравились. Она попыталась отодвинуться, но веревки удерживали ее на месте.
— Не дергайся, дорогуша, — с мерзкой улыбочкой произнес Суон, достав кинжал, похожий на тот, что, по утверждению Галкеи, носили женщины этого мира, и который носила сама Петровна, как бы ей это ни нравилось.
— Поосторожней, — проворчала Галкея. — Не порть мое тело, мне еще в нем жить.
— Ничего, — усмехнулся Суон, — ты у нас знатная ведьма, восстановишь, — и, поигрывая лезвием, поднес кинжал к лицу Петровны.
Этого Петровна не выдержала и, забыв о предосторожности, завизжала что есть сил.
Суон отшатнулся, зажимая уши руками. А Петровна продолжала кричать, чувствуя, как изнутри ее распирает какая-то неведомая сила, способная разрушать преграды и стены, крушить, ломать и превращать в осколки целые миры. Даже из-под прищуренных век она видела, как Галкею отнесло и ударило об стену, как парусом вздулись на окне шторы, со звоном разлетелось оконное стекло и взорвались кувшины на полке. Комнату тряхнуло, по потолку, змеясь, поползла трещина…
С треском распахнулась дверь, и в комнату ввалились люди. Полыхнуло зеленью, и в тот же миг, заключенный в шар света, рухнув на колени, завопил Суон. Второй шар, только уже красный, захватил в плен метавшуюся по комнате Галкею. Еще через мгновенье к кровати подскочил судья, сдернув с Петровны медальон, полыхающий рубиновым светом…
И наступила тишина. В следующее мгновенье ее прорезал тревожный и радостный вопль «Бабазина!».
— Алмус! — воскликнула Петровна со слезами в голосе. — Тебя отпустили?
С трудом дождавшись, пока судья перережет веревки, она вскочила с кровати и бросилась обнимать мальчишку.
А комнату уже заполнили люди с какими-то магическими штуками в руках, выводя прочь окутанных сиянием пленников.
— Подождите, — воскликнула Петровна, когда очередь дошла до Галкеи, — она же не может покидать комнату!
— Не беспокойтесь, — произнес судья, — в магической сфере это возможно. Предмет, к которому привязана ее душа, мы отыщем позже.
Глава 11. Правда и ложь
В гостиной все еще пахло пирогами. Сами они лежали тут же, на блюде. Правда, недолго. Бросив на них в начале беглый, а потом уже более пристальный взгляд, судья внезапно нахмурился, а потом достал из кармана молочно-белый вытянутой формы кристалл и поднес к блюду. Красное свечение, медленно разгораясь, разлилось по комнате.
Мальчишка и Карлус понимающе переглянулись, а затем дружно уставились на Петровну. Алмус — недоуменно, судья — ровно и без эмоций.
— Это те самые пироги, что вы приносили внуку? — спросил судья.
— Да, а что? — Петровна насторожилась.
— Вы сами их приготовили? — спросил он.
— Да что происходит? — Петровне стало совсем не по себе, таким мертвым и безжизненным выглядело лицо Карлуса.
— Ответьте пожалуйста.
— Да, — робко произнесла Петровна и тут же на себя рассердилась. — Да! — добавила она с вызовом. — Это я испекла эти чудесные прироги!
— С ядом, — добавил Карлус. — Зачем вам это понадобилось? — в голосе послышалась горечь. — Объясните пожалуйста.
Петровна похолодела.
— Яд? Какой яд? Откуда ему тут взяться?
И тут из памяти всплыло то, что заставило ее вскочить и опрометью броситься на кухню.
Банка с травой стояла на прежнем месте, в шкафу.
— Вот! — воскликнула Петровна, протягивая ее судье. — Больше ничего необычного я не добавляла.
Карлус взглянул на содержимое банки и, вздохнув, сочувственно посмотрел на Петровну.
— Не понимаю, вы действительно столь наивны или это какой-то хитрый ход? Использовать макраллу и открыто в этом признаться — это… это… я даже не знаю, что на это сказать, — он развел руками.
— Да я понятия не имею, что это такое… и зачем я это делала, — призналась она растерянно, — просто решила почему-то, что надо добавить. Чтобы тесто пышнее стало…
— Знаете, я все-таки вынужден заключить вас под стражу за попытку отравления, — лицо судьи сделалось суровым. — Идемте.
— Подождите, но как… — начала было Петровна, чувствуя, как страх и волнение пытаются лишить ее дара речи.
— Идемте, — сурово повторил судья, увлекая ее за собой.
— Но как же Алмус!
— Он выпущен под домашний арест.
— То есть он останется здесь, дома?
— Нет, ему назначен временный опекун, мальчик будет находиться у него. Мы опечатываем дом на неопределенный срок. Вполне вероятно, что он больше никогда сюда не вернется, — он произнес эту фразу, слегка повысив голос, — так же как и вы. Попытка отравления — это не основное обвинение. — судья остановился и высокопарно произнес, еще немного добавив громкости: — Я также предъявляю вам обвинение в том, что вы обманом втерлись в доверие к ребенку, выдавая себя за его бабушку, которую он плохо знает и очень давно не видел. И которая, — он сделал зловещую паузу, — скончалась несколько лет назад в сопредельном королевстве.
— Но я… — начала-было Петровна, переведя взгляд на Алмуса… и замолкла. Мальчишка, опустив глаза, смотрел в пол.
Получается, что судье он ни о чем не рассказал. И сейчас почему-то пребывал не в тюрьме, а, можно сказать на свободе… Не понимая, что происходит и как себя вести, Петровна молча смотрела на него, ожидая, что Алмус подаст какой-нибудь знак, но он по-прежнему не поднимал взгляда.
— Идемте, — настойчиво повторил судья.
Мир рушился на глазах. Понимая, что ее предали, Петровна опустила голову. Ей хотелось только одного — лечь и умереть.
И тут она почувствовала как всколыхнулась дремлющая в душе сила, готовая вновь поднять голову и начать сеять хаос и разрушение. Словно змея, готовая в любую минуту броситься в атаку…
