В то же время, после двух дней г. де-Роша довел меня до того состояния, которое он назвал третьим состоянием гипноза.[Таблица, помещенная ниже, заимствована из моей книги «Экстериоризация чувствительности:» и ясно указывает, как я отличаю различные состояния гипноза.]
Вторая летаргия, через которую нужно пройти, чтобы достигнуть третьего состояния гипноза, продолжается гораздо дольше, нежели первая. В этом состоянии бесчувственность такова, что я могу трогать горящую головню не отдергивая руки. Для доказательства этого я предлагаю вещественный довод в конце своего указательного пальца, немного поврежденного.
Особенное отличие третьего состояния от второго заключается в том, что в нем предметы видны не так ясно, как в сомнамбулизме. Все перепутано. Г. де-Роша спрашивает меня, слышу ли я стук маятника. «Слабо», отвечаю я. Вообще, я вижу ясно только г. де-Роша.
Внушаемость существует. «Смотрите направо от вас, на камин, – говорит мне г. де-Роша, – там находится букет».
В самом деле я вижу букет, который переходит в подсвечник, если я уничтожаю внушение, потерши себе лоб. Нужно заметить, что внушенный букет казался мне совершенно ясным, тогда как подсвечник, как и все остальные действительные предметы, казались покрытыми густым туманом.
Вот другое внушение.
«Вообразите, что я г. М. X. (г. де-Роша назвал чиновника, знакомого нам обоим)». Эта фраза, сказанная обыкновенным тоном, недостаточна для «внушения». «Будемте продолжать, – настаивает г. де-Роша, – я – г. М. X.» Образ г. М. X. проносится перед моими глазами, но не останавливается, как только г. де-Роша внезапно ударил меня по плечу, я тотчас же действительно увидел на его месте г. М. X., сидящего en face меня.
Завязывается разговор. Иллюзии ничто не нарушает, так как г. де-Роша, знакомый с манерами личности, которую я в нем вижу, дает подробные ответы на вопросы, которые предлагаются ему мною без разбора.
В действительности, однако же, я неопределенно сознаю, что это иллюзии, я и я говорю не с г. М. Х.: только мне невозможно было прекратить разговор, как это я сделал бы если бы это был г. М. Х.
При пробуждении я был больше оглушен, чем обыкновенно, и с трудом избавился от необыкновенного беспокойства (Беспокойство о чем? Я ничего не знаю).
§ 4. Экстериоризация чувствительности и колдовство
Если посмотреть предыдущую таблицу, то видно, что наиболее замечательная фаза из этих глубоких состояний, несомненно, та, в которой проявляется экстериоризация чувствительности. Это именно и служило исходной точкой для всяких наивностей романистов и репортеров, рассказывающих о колдовстве. Мы установили точное положение проблемы в предыдущем труде и не вернемся еще раз для личного объяснения по этому предмету[ «Можно ли заколдовать?» Папюс.]. Но для наших читателей будет полезно найти резюме, по возможности ясное в опытах г. де-Роша по этому вопросу, столь важному, чтобы хорошо понять множество магических феноменов.
Колдовство
Опыты г. де-Роша.
(Из Justice, 2 августа 1892 г.)
Эти опыты были проведены вчера в присутствии двух докторов, членов Академии наук и одного известного математика.
Г. де-Роша пробовал разрушить чувствительность одного субъекта по фотографической пластинке.
Первую из этих пластинок он привел в контакт с незаснувшим субъектом: полученная затем фотография не обнаружила никакой связи с ним.
Вторая, соединенная наперед со спящим субъектом, слегка экстериоризированным, дала едва заметный результат.
Третья, наконец, которая прежде чем была помещена в фотографическую камеру, была сильно заряжена чувствительностью спящего субъекта, дала изображение, которое содержало замечательные особенности.
Каждый раз, как экспериментатор трогал изображение, субъект чувствовал прикосновение. Наконец, он взял иглу и расцарапал два раза плеву пластинки на месте, где обозначалась рука субъекта.
В этот момент субъект упал в обморок от напряжения. Когда он был приведен в чувство, установили, что на его руке выступили 2 красных полосы под эпидермой, соответствующих царапинам фотографической плевы.
Г. де-Роша реализовал здесь, таким образом, по возможности полно, «колдовство» древних.
В области, столь таинственной такими фактами, мы желаем удовольствоваться только ролью искреннего повествователя. Здесь речь идет о том, чтобы верить или не верить. Мы говорили то, что видели. Вот и все.
Колдовство посредством фотографии
Пластинка, покрытая бромистым желатином, и фотографический аппарат позволили мне легко произвести опыт, который удался совершенно только тогда, когда я покрыл пластинку чувствительностью субъекта раньше, чем поместил ее в аппарат. Приготовив все, что сказано, я получил такой портрет, что если магнетизер трогал какую-нибудь точку фигуры или руку на броможелатинином слое, субъект испытывал впечатление в соответствующем фотографии месте; и не только непосредственно после сеанса, но и еще 3 дня спустя, если портрет был закреплен и установлен около субъекта. Этот последний, казалось ничего не чувствовал во время фиксации пластинки, произведенной вдали от него, и также ровно ничего не испытывал, когда трогали вместо бромистого желатина стекло оборотной стороны. Желая продолжить опыт как можно дальше и пользуясь присутствием врача, я быстро уколол, не предупреждая, 2 раза длинной шпилькой на пластинке правую руку г-жи де-Л., которая вскрикнула от боли и на мгновение потеряла сознание. Когда она пришла в себя, мы заметили снизу ее руки две красных подкожных полосы, которых она сначала не имела и которые точно соответствовали двум царапинам, слегка проведенной моей иглой на желатиновом слое.
Вот явления, которые произошли 2 августа не в присутствии членов Академии Наук и Медицинской, как это было сказано, но перед 3 чиновниками Школы: справедливо, что они могут быть академиками позже, но теперь еще нет; они совершенно случайно сошлись в моем кабинете, после того, как отдали отчет казначею. Я отправился в этот вечер в Гренобль и не смог возобновить опыт, но убежден, что снова смогу достигнуть точной локализации чувств.
После моего возвращения из Гренобля, я разыскал г-жу Л., и мог возобновить опыт с фотографией, который удался без всякого сомнения, следуя методу, хорошо указанному 2 августа.
Когда карточка была готова, я сделал с помощью иглы легкий разрез на месте скрещения рук на груди: субъект заплакал, упал в обморок, и, две или три минуты спустя, показался стигмат, который постепенно развился на наших глазах на оборотной стороне одной из его рук, вполне соответствуя разрезу.
Впрочем, клише было чувствительно только к моим прикосновениям.
9 октября была сделана попытка над листом бумаги, и я убедился, что она имела беспорядочную чувствительность, иначе говоря, субъект воспринимал общие впечатления приятные и неприятные, следуя тому, как я трогал бумагу, без малейшей возможности локализировать их. Спустя 2 дня вся чувствительность совершенно исчезла как для клише, так и для бумаги.
Доктор Лий рассказал мне, что во время моего отсутствия он пытался произвести вышеупомянутый феномен и достиг передачи ощущений на расстоянии 35 метров через несколько минут после начала сеанса.
Наконец, мне только что сообщили выдержку из одной статьи, появившейся в Брюсселе 12 октября в журнале «Paris Bruxelles». За подписью Арсак (Arsac).
«Мы видели повторения опыта с чувствительной» фотографической пластинкой. Указанные феномены проявлялись всякий раз, когда удары иглой проводил экспериментатор, погружавший субъекта в сон: в отсутствие гипнотизера, можно было 9 раз из 10 уколоть портрет без того, чтобы загипнотизированный почувствовал какую-нибудь боль. Субъект никогда не испытывал ни малейшей боли, когда клише укалывалось лицом, абсолютно не знавшим цели опыта.
Итак, мы склонны заключить, что-то, что принимают за феномен колдовства, является только феноменом внушения. Колдовство – возможно: но мгновенно его можно произвести только при известных условиях, вполне определенных.
Из опытов г. де-Роша нужно заметить, что эктериоризация чувствительности является установленным фактом.
Наблюдения г. д'Арсака относительно необходимости связи подкрепляют мои, но они совершенно не доказывают, что здесь присутствует феномен внушения или, говоря точнее, передачи мысли. Я всегда, не глядя, указывал местоположение рук, и субъект тем более не знал, где произойдет разрез, который отразится под его эпидермой: я никогда не мог, впрочем, как говорил уже в начале статьи, произвести с г-жою Л. феномен передачи мысли. Допустимо только самовнушение, только оно может влиять на образование стигмата, вследствие воображения о месте, где пациент испытал боль.
