— Ну, например, чтобы побыстрее свалить из домика.
— Например. Или он хотел, чтобы мы нашли мачете.
— А зачем тогда пытаться его заныкать?
— Так он его и не заныкал. Ты же сам сказал, что лезвие было только чуть присыпано грязью.
Хардвик улыбнулся.
— Вообще интересненькие вопросы. Однозначно есть куда копать.
— И вот еще что, — продолжил Гурни. — Кто-нибудь знает, где находились супруги Мюллер на момент убийства?
— Карл, как я упоминал, работает инженером-судомехаником на каком-то рыболовном корабле, так что он всю неделю болтался в море, в 50 километрах от Монтока. А вот Кики в тот день никто не видел, как, впрочем, и накануне.
— Тебе это ни о чем не говорит?
— Не-а. Закрытый поселок, каждый участок минимум полкилометра в квадрате, и люди не из тех, кто любит посудачить с соседями через забор. У них это, поди, еще и этикету какому-нибудь противоречит. Даже здрасьте без приглашения не скажут.
— А кто-нибудь вообще видел ее после того, как супруг отчалил из Монтока?
— Да вроде нет, но… — Хардвик развел руками, как бы напоминая Гурни, что в Тэмбери не видеть неделями соседей было скорее правилом, чем исключением.
— А установлено ли местонахождение каждого из гостей в течение тех самых четырнадцати минут?
— Да. Я на следующий день сел и лично прошелся по записи и зафиксировал, где был каждый в каждую отдельно взятую минуту, пока жертва находилась в домике. Наш доблестный капитан вынес мне весь мозг, что, де, я занимаюсь фигней, когда надо прочесывать лес в поисках Флореса. Впрочем, черт его знает, может, как раз на этот счет он не ошибался. Но я подумал, что если забить на запись, а потом бы выяснилось… Ну, короче, сам понимаешь, что я подумал, работая с таким кретином, — прошипел он. — Ты чего на меня так уставился?
— Как?
— Как на психа.
— Ты и есть псих, — улыбнулся Гурни, параллельно вспоминая, что за десять месяцев работы над делом Меллери отношение Хардвика к капитану Роду Родригесу из презрительного стало исполненным яда.
— Может, и так, — пробормотал Хардвик. — Не зря же все на этом сходятся, — он повернулся к окну и снова посмотрел на серый пейзаж. Стало еще темнее — теперь северная гряда на фоне неба казалась почти черной.
Гурни посетила догадка, что Хардвик, вопреки обычному, хочет заговорить о чем-то личном. Его как будто что-то мучило. Но приоткрывшаяся было дверь в мир личных переживаний Хардвика тут же закрылась. Глаза его сверкнули знакомым сардоническим блеском.
— Насчет пресловутых четырнадцати минут. А вдруг их было не совсем четырнадцать? Что на этот счет говорит твоя эпическая прозорливость? — он уселся на дальнюю от Гурни ручку дивана и продолжил, обращаясь к кофейному столику как к посреднику. — С моментом, когда начался отсчет, все понятно. Джиллиан зашла в домик и была еще жива. Девятнадцать минут спустя, когда Эштон открыл дверь ключом, она уже сидела на стуле отдельно от своей головы, которая лежала на столе, — он снова поморщил нос и уточнил: — Каждая из двух частей была в собственной, отдельной луже крови.
— Почему девятнадцать, а не четырнадцать?
— Через четырнадцать минут в дверь постучалась официантка, и ей никто не ответил. Логично предположить, что в этот момент жертва была уже мертва.
— Есть другие версии?
— Ну, например, она могла быть жива, но рядом Флорес махал мачете и требовал, чтобы она не смела пикнуть.
Гурни попытался это представить.
— Ты бы на что поставил? — спросил Хардвик.
— В каком смысле?
— Ну, на то, что он отхряпал ей башку до или после отметки в четырнадцать минут?
«Отхряпал ей башку». Гурни вздохнул и подумал, что этот обмен — Хардвик ехидствует, собеседник морщится — повторяется, должно быть, всю его жизнь. Вероятно, все началось с обычного шутовства, которое обострилось до цинизма из-за работы в полиции, а со временем стало естественной реакцией на жизнь в целом — из-за возраста, трудностей на работе и идеологической несовместимости с шефом.
— Так чего? — переспросил Хардвик. — На что ставишь?
— Я почти уверен, что ее убили до первого стука в дверь. Скорее всего, задолго до. Возможно, даже в течение первых двух минут после того, как она зашла в домик.
— Объясни.
— Чем быстрее убийца покончил с делом, тем больше у него было времени избавиться от мачете, сделать то, что сбило собаку со следа, и сбежать до появления копов.
Хардвик скептически прищурился, но это было его обычной гримасой, не всегда означавшей именно сомнение.
— То есть ты думаешь, что он все спланировал заранее?
— Я бы предположил, что да. А ты?
— Да так и сяк что-то не сходится.
— Например?
Хардвик покачал головой.
— Нет, сперва объясни, почему ты думаешь, что он все спланировал.
— Ты обратил внимание на положение головы?
— А что в нем особенного?
— Ты сказал, что голова лежала лицом к телу, и диадема была на месте. Мне кажется, что это неслучайная расстановка, которая что-то значила лично для убийцы или являлась посланием кому-то из свидетелей. Такое не делают в горячке и на бегу.
Хардвик скривился, будто от приступа изжоги.
— Идея, что убийца все продумал заранее, меня смущает, потому что жертва сама к нему пошла. Откуда Флорес мог знать наверняка, что она придет?
— Откуда ты знаешь, что они не договорились заранее?
— Она же сказала Эштону, что идет уговаривать Флореса выйти к гостям.
Гурни улыбнулся, дожидаясь, когда Хардвик сам сообразит.
Хардвик смущенно прокашлялся.
— Думаешь, она наврала и пошла в домик по другой причине? Что они с Флоресом о чем-то там добазарились заранее? Гости, свадебный тост — просто предлог?.. Но это же все домыслы. Их нечем подкрепить.
— Если убийство было спланированным, то все примерно так и было.
— А если не было спланированным?
— Джек, как ты выражаешься, «без вариантов». Это не спонтанное преступление, а продуманное высказывание. Неясно, кому оно адресовано и как его расшифровать, но это определенно послание.
Хардвик снова поморщился, но дальше спорить не стал.
— Кстати о посланиях, мы нашли непонятное сообщение в мобильнике жертвы. Получено за час до гибели. «Я написал тебе про все причины». По данным оператора, отправлено с телефона Флореса, но в подписи почему-то значилось «Эдвард Валлори». Это имя тебе ни о чем не говорит?
— Нет.
В комнате между тем стало темно, и они едва различали друг друга, сидя на разных концах дивана. Гурни включил настольную лампу.
Хардвик снова с силой потер лицо обеими ладонями.
— Знаешь что… пока не забыл… есть одна мелочь, которую я там заметил и потом вспомнил за отчетом судмедэксперта. Может, пустяки, но… короче, кровь, что была на теле, на туловище, — она была вся на дальней стороне.
— Как это — на дальней?
— На противоположной от той, где Флорес махал мачете.
— И что это значит?
— Да черт его… Иногда увидишь что-нибудь на месте убийства, и оно въедается в память. Начинаешь прокручивать в голове — чем это объясняется, что там происходило…
Гурни пожал плечами.
— Это на автопилоте происходит. Работа такая.
— Так вот я обратил внимание, что кровь из сонных артерий почему-то вся оказалась на дальней части тела, хотя туловище сидело прямо, как бы опираясь на ручки стула. Непонятно. С каждой стороны у нас по одной артерии, да? Вот как могло получиться, что вся кровь оказалась только с одной стороны?
— У тебя есть версии?
Хардвик на секунду брезгливо оскалился.
— Я так представляю, что Флорес схватил ее одной рукой за волосы, а другой замахнулся мачете и отрубил ей голову, как и пишет судмедэксперт.
— И что?
— А потом он держал отрезанную голову как бы под углом, приложив ее к пульсирующей шее. То есть, использовал ее, чтобы защитить себя от крови. Чтобы, значит, не запачкаться.
Гурни медленно кивнул.
— Поведение классического социопата.
Хардвик кивнул.
— Не то чтобы у меня были какие-то иллюзии насчет его психики… но вот эта практичность… предусмотрительность такого масштаба, что не дала сбоя даже в такой ситуации… Мороз по коже. Это не просто хладнокровие, это жидкий азот в венах.
Гурни тоже кивнул. Он отлично понимал, к чему клонит Хардвик. Несколько долгих секунд оба сидели молча, в задумчивости.
— Меня тоже один пустяк беспокоит, — признался Гурни. — Ничего кровавого, просто непонятный момент.
— Выкладывай.
— Список приглашенных на свадьбу.
— Тебя смущает, что там были сливки сливок из Нью-Йорка?
— Скажи мне, ты помнишь хотя бы одного человека в возрасте младше тридцати пяти? Я на записи таких не заметил.
Хардвик моргнул и нахмурился, словно копаясь в картотеке внутри головы.
