невозможно. Со стороны казалось, что человек сросся с рюкзаком и этот горб, что был за спиной, он уже давно не замечал. А у меня после рассказа Розина возникло ощущение, что у него за спиной – дитя, укрытое щитом, и крылья ангела. Поражённый, я смотрел сквозь огонь костра и дымок в ночи на фигуру спецназовца, стоявшего в нескольких метрах от меня, и явно видел былинного воина со щитом и ребёнком вместо рюкзака. Он, приблизившись к Розину, легко присел на корточки и стал докладывать командиру: «Отдел в полном составе, совершив марш, прибыл к месту сбора. Потерь и отставших нет».
Мы все ждали их появления. Минут за десять до этого у Розина зашуршала рация, потом пошёл короткий тональный гудок. Розин пошарил под собой и извлёк маленькую чёрную станцию, назвал какую-то цифру, в ответ прошипели три пары цифр, на что начальник отдела тоже ответил цифрой. Сеанс связи был закончен. Нечего засорять эфир! Это означало, что боевое охранение от базы, нашего ночного костра, выставленное в сторону ожидания, а грамотнее сказать, на направлении вероятного движения противника обнаружило, не открывая себя, появление и проход группы в составе около шестидесяти человек, о чём и доложили по команде. Розин удовлетворённо посмотрел на своего подчинённого и, не раздумывая, произнёс:
– Юрий Игнатьевич, – а это был именно он, Юрий Игнатьевич Инчаков, командир одной из боевых групп, который сейчас выполнял роль начальника отдела и вёл подразделение на марше, – разместите отдел в ста метрах отсюда, – и показал, на южную опушку леса. – Отдых – тридцать минут, организовать приём пищи и через двадцать пять минут с командирами групп прибыть для получения боевой задачи на дальнейшее движение!
Юра Инчаков был моим ближайшим другом. Боевой офицер. Он уже успел побывать в Афганистане и Мозамбике, заслужил орден Красной Звезды. Но, самое главное – это был человек с необычайным чувством юмора и философским, очень мудрым отношением к жизни. Юра из любой жизненной и боевой ситуации выходил победителем. Общаться с ним было легко. Он, как повидавший многое, не терпел неискренности и лжи. Парень с Волги, будучи на службе в армии в десантных войсках, успел поучаствовать в чехословацких событиях. Для него тем более дружба и честность были обязательными качествами человека. После окончания института его пригласили работать в систему государственной безопасности. «Куда, куда? – спросил его отец, а Юра с ним советовался во всём. – В милиционеры, что ли?» Отец его был фронтовик и непререкаемый авторитет для двух сыновей.
– Нет, батя! В КГБ.
– Понятно, тогда беги и с ночи – очередь занимай, чтобы тебя никто не опередил…
От отца Юра напитался той живостью и весёлостью по отношению к жизни. Родителя своего он искренне любил и гордился им. Его выражение: «Осторожность – мать фарфоровой посуды!» – тоже от бати. Любил Юра рассказывать про него:
– Однажды приехали в деревню на Волге, где когда-то проходило детство отца. Увидели бабушек, которые сидели на крылечке, греясь на солнышке. «Это чьи же вы будете?» – спросили они приезжих. «Инчаков Игнат», – проговорил отец. «А, помним-помним! Маленький ещё тогда был, без штанов бегал…» – наперебой заговорили бабушки. «А сколько же вам лет, девушки?» – в свою очередь спросил Инчаков-старший. «Нам уже… кому 66-й годок пошёл, а Матрёне – 68-й… Сынок, а шо?» «Да мне, бабушки, уже семьдесят один! Вот так-то, дочки», – со смехом добавил отец.
Я успел подставить Юре свою кружку чая, а он с благодарностью, пока разговаривал с Розиным, отхлебнул пару глотков бодрящей жидкости.
Запиликала станция у Кириченко. Его разговор в эфире был без цифр. И та и другая сторона перечислила названия деревьев и растений. Кириченко удовлетворённо хмыкнул. Было понятно, что и его отдел тоже прошёл через его же секрет. Значит, минут через 7–10 будут здесь.
Догорал костёр на нашей уже почти домашней поляне. Начальники отделов, Розин и Кириченко, уже были готовы к дальнейшему движению. Рюкзаки тщательно упакованы, сверху чернели автоматы.
А у меня из головы не шли две истории, рассказанные в этом лесу. Они были совершенно о разном, но вместе с тем продолжали одну и ту же тему. Хватит ли у меня мужества поступить так же, хватит ли у меня мудрости не пролить безвинную кровь? Выбор – за каждым из нас! Но подсказки эти делали нам наши отцы-командиры. Своим опытом и терпением, пронесённым через свои сердца.
Ещё через какое-то время Инчаков привёл командиров боевых групп. Собрались кружком вокруг Валерия Витальевича. Он неторопливо достал из внутреннего кармана запечатанный пакет. Посмотрел на часы, сказал:
– Два часа шесть минут! – И все остальные уточнили своё время, подкрутили часы, поставили время командира. Открыв конверт, Розин сначала сам быстро прочитал вложенную бумагу (её содержание ему заранее не было известно) и заговорил:
– Выдвигаемся по маршруту… – Все достали карты и отметили путь движения. – В десяти километрах отсюда – условная граница, ожидается противодействие противника. Мы должны пройти вот этим коридором, – ткнул он в карту. – В этом месте на протяжении полутора километров будут выставлены секреты, проволочные заграждения, сигнальные мины и другие ухищрения, на которые способен противник. Задача – миновав заграждения, выйти к деревне N и провести тайниковую операцию. Там будет задача на следующий этап. Я иду с вами в качества посредника…
Инчаков определил с командирами групп маршруты, поставил задачу на марш, потом отвёл меня в сторону.
– Нельзя облажаться при прохождении участка противодействия, – прошептал он мне почти в ухо, – поэтому за километр до рубежа ты пойдёшь в головной дозор… Придумай, как нам не наткнуться на секреты и проволоку.
Розин, видя наше шушуканье, хмыкнув в усы, сам затушил костёр и начал маскировать землёй и травой место кострища. Ему помогал Толя Чуткой. Через пару минут даже опытный следопыт не смог бы найти признаков пребывания здесь людей. Кострища не видно, мусор и баночки закопаны, кусты и трава расправлены.
Мы выстроились в колонну. По цепочке прошёл беззвучный сигнал, и отдел двинулся по заданному азимуту. Группа растаяла в лесу беззвучной змеёй.
Отдел Кириченко – другая мощная анаконда, двинулась в своём направлении. Теперь наши пути разошлись. У каждого – свой маршрут и своя задача.
Поднялся ветер, и сразу же громко и шумно стало от колыхания макушек деревьев. Это было нам как нельзя на руку. Шум ветвей сверху маскировал шорохи от движения по земле десятка ног идущих людей. Впереди находился головной дозор, который прокладывал кратчайший и безопасный путь к указанной точке. Два самых опытных в ориентировании офицера вели подразделение. Луна, крупная и яркая, освещала верхушки сосен, в некоторых местах, даже под ногами, видно было
