шепнул низкий голос в голове, словно Орфей действительно был здесь, в лавке.
“Умничка”.
— Не уверена, что у меня получится.
Саломея приподняла бровь, наполняя бокал заново. Вино в бутылке и не думало убывать.
— Чем же ты так занята? Древние стали потреблять больше воспоминаний?
Лунар побледнела, не зная, что и сказать, но от неловкой беседы, которая должна была состояться, их неожиданно отвлекли.
Леда выронила серебряные ножницы и подскочила на месте, заливаясь пунцовой краской. Лунар удивленно проследила за тем, как она срывает с вешалки у входа пальто и шарф и вылетает на улицу, что-то бормоча себе под нос. Кажется, это было “скоро вернусь”, но точно сказать было сложно.
— Часто с ней такое? — спросила она Саломею, но та пожала плечами.
— Меня очень давно не было. Леде следует завести друзей — растения и зелья так себе собеседники.
Умолкнувший было дверной колокольчик снова тренькнул, оповещая о приходе посетителя. Лунар обернулась, чтобы рассмотреть гостя.
Пригибаясь, чтобы не удариться головой о притолоку, в лавку шагнул молодой чародей с широкой улыбкой на лице. Он оглядел пустой прилавок и заметно расстроился, будто все его ожидания внезапно обернулись прахом. Плечи его поникли, улыбка потускнела. Одну руку он держал за спиной, будто прятал что-то, но со своего места Лунар толком не могла ничего разглядеть.
— Чем-то могу вам помочь? — окликнула его Саломея, покачивая в руке бокал с игристым. В глазах ведьмы прыгали искры, она явно получала удовольствия от лицезрения молодого волшебника, застывшего на месте. Он растерянно хлопал рыжими ресницами, такими светлыми, что казались почти прозрачными, разглядывая двух очень удивленных женщин вместо чародейки-травницы, обычной хозяйки лавки.
Но о манерах он вспомнил почти сразу же, как переборол свое смущение. Кашлянул, одергивая пальто цвета кофе с молоком, отвесил глубокий поклон.
— Мое имя Лука. Я друг Леды, не подскажете где ее найти?
— Она вышла, — с ленцой произнесла Саломея, улыбаясь как-то слишком довольно. — Боюсь в ближайшее время моя ученица будет слишком занята тем, что избегать любой вашей встречи.
Лука побледнел, неловко переминаясь с ноги на ногу:
— С ней что-то случилось? Она не хочет меня видеть?
Это он, поняла Лунар, расплываясь в улыбке. Маг, про которого говорила Саломея. Тот, чья магия, вступив в реакцию с ведьминой осокой, сделала Леду прорицательницей на одну четверть.
Саломея искренне наслаждалась ситуацией, и встревоженный вид Луки заставил ее расхохотаться:
— Когда видишь больше, чем тебе положено, такое случается. Кроме того, впервые вижу, чтобы моя ученица так быстро улепетывала от обычного клиента.
На белой коже Луки расцвел яркими пятнами расцвел румянец. И Лунар, вытянув шею, наконец, смогла рассмотреть, что именно он прятал за спиной: пышный букет гробоцветов. А если заметила она, то от пронзительного взгляда Саломеи цветы тоже не укрылись.
— Ей что-нибудь передать? — произнесла она почти вежливо, но с четким намерением выпроводить Луку за дверь. — Мы уже закрываемся.
Лунар нервно хихикнула, не зная, стоит ли вмешаться. Это была полнейшая чушь — лавка работала до самого рассвета, так же как большинство магов Старшей и Новой Школ предпочитали трудиться по ночам. Около полуночи здесь чаще всего яблоку было негде упасть, но ненастная погода и злой ветер разогнали всех покупателей по домам. Она глянула на часы — стрелки показывали без четверти два ночи.
Но если говорить начистоту, Саломея вела себя странно. Защищала Леду, как мама-медведица, разве что с рыком на Луку не бросалась. Как мог маг ей навредить?
Лука выглядел совершенно безобидно, насколько мог быть безобидным маг Старшей Школы: непослушные рыжие вихры, приглаженные воском, доверчиво распахнутые глаза. Чистенький и опрятный, на запястье блестел сапфировым стеклом дорогой магический хронометр, созданный отслеживать магические потоки. Даже его пальто, простое, но стильное, Лунар оценила бы в три, нет, даже в четыре счастливых воспоминания. Милый мальчик из хорошей семьи, отличная партия для любой ведьмы, чем он Саломее не угодил?
От вопроса ведьмы Лука только вздрогнул и аккуратно положил букет гробоцветов на каменный прилавок.
— Да, скажите, что я еще загляну. Как-нибудь, — он звучал почти грустно, как будто слова Саломеи вдребезги разбили ему сердце.
Но ведьма холодно отмахнулась, не сводя с него пронизывающего холодного взгляда:
— Непременно. Это все?
Лука поежился, смахивая с плеча невидимую пылинку, а потом вышел из лавки, не прощаясь.
Через мутное стекло витрины было видно, как Лука сливается с темнотой ноябрьской ночи. Интересно, каковы на вкус его сны? Наверняка что-то свежее и сладкое как лимонад.
— Ты не слишком сурова? Леда ему действительно нравится, гляди, цветы принес, — с сомнением спросила Лунар, все еще глядя на улицу. Лука давно ушел, но оставил после себя едва заметную горечь. Вот только Саломея ее терзаний не разделяла.
— Не доверяю ему. Он и его приятель Орфей у всего Шабаша на устах. Недели не проходит, чтобы в рассылке не мелькнули их имена. Столько взысканий от Совета не получала даже я.
— Орфей? — Лунар встрепенулась, обращая на ведьму встревоженный взгляд. Неужели она ослышалась? Много ли в Шабаше магов по имени Орфей? Если учесть, что маги обеих Школ выбирали себе уникальное имя прежде, чем шагнуть на стезю магии, вероятность совпадения была мизерной. — Ты его знаешь?
— Конечно, знаю, — чуть надменно отозвалась Саломея, наливая себе еще вина, — но главный вопрос в другом: откуда его знаешь ты?
Сон четвертый. Черновик
Саломея была в ужасе. Леда, вернувшаяся в середине сбивчивого рассказа Лунар, тоже. Обе взирали на нее с выражением плохо скрываемого шока на лицах, как будто Лунар по секрету призналась им, что начала встречаться с гулем, потому что он симпатичный.
— Советую не связываться с ним, — пробормотала Леда глухо, глядя в камин. Рыжие и красные всполохи отражались от тумана в ее глазницах, придавая чародейке вид потусторонний и зловещий. — Ничего хорошего тебя не ждет.
Лунар невесело рассмеялась, разводя руками:
— Взгляни на меня повнимательнее. Думаешь, у меня действительно есть выбор?
Ее глаза, сменившие цвет по воле Орфея, все еще ныли. Орфей не знал жалости к провинившимся, а Лунар не знала ничего про самого Орфея. Не время ли исправить это недоразумение?
— Кто он? — спросила она тихо, поднося к трясущимся губам бокал с шампанским.
Саломея, хранившая многозначительное молчание, издала тяжкий вздох. О, сколько всего было в этом звуке — разочарование, тревога, смирение. Где-то под столом бродил ее фамильяр, существо, которое Лунар никогда не видела, но слышала его утробный рык. Вот и сейчас об ее ногу потерлось что-то, покрытое колючей шерстью, заставляя вздрогнуть. Но Лунар забыла про
