Ссылался Кеннеди и на загруженность более важными государственными делами.
Тогда предложение Коннели поддержал Линдон Джонсон, который беседовал с Джоном Кеннеди наедине. Позднее Джонсон, тщательно взвешивая каждое свое слово, признал, что они с Кеннеди действительно "обсуждали политическую ситуацию в Техасе". После разговора с Джонсоном Кеннеди согласился на поездку. Но это решение не уменьшило его нежелания ехать, о чем он прямо говорил своему помощнику по вопросам печати Пьеру Сэлинджеру ("Хотел бы я не ехать в Техас") и министру финансов Дугласу Диллону, отправлявшемуся в это же время в Японию ("Хотел бы я поменяться с вами местами, Дуглас").
Таковы факты. Не слишком трудно понять, что первоначальный отказ президента от поездки в Техас был продиктован уже определившимся его отношением и к Джонсону, и к Техасу. Поскольку Кеннеди решил, что Джонсон не будет его напарником на следующих выборах и полагал, что из-за своей позиции по негритянскому вопросу он все равно уже потерял голоса белых расистов Юга, то какой ему был смысл ехать в Техас? К тому же цель этой поездки, задуманной и организованной Джонсоном и Коннели, сводилась к одной задаче - укрепить их политический авторитет в штате за счет ущемления позиции соперника - сенатора Ярборо, которого Кеннеди, судя по всему, поддерживал.
Тем не менее после разговора с Джонсоном Кеннеди все же согласился на поездку. Может быть, потому, что отказать Джонсону означало откровенно отказаться от Джонсона? Но именно этого президент пока не хотел демонстрировать, так как из всех методов борьбы братья Кеннеди предпочитали "двойную игру". Из двух участников разговора одного нет в живых. Что касается второго, то, какова бы его версия ни была, скажем прямо: ни Америка, ни мир не поверят ему на слово, если даже Джонсон когда-нибудь и решится подробно заговорить о своей беседе с Джоном Кеннеди по поводу поездки в Техас.
Этот вывод содержится в журнальной публикации моей работы ("Аврора", 1969, NoNo 1 - 5). В начале ноября 1971 года Линдон Джонсон опубликовал свои мемуары - шестьсот страниц убористого текста под заголовком "С командных высот" (явный намек на то, что ему, как президенту, виднее, чем прочим смертным, где правда). Прочитав эти мемуары, я убедился: Джонсон так и не решился заговорить подробно. Вот как, например, объяснил экспрезидент причины поездки Джона Кеннеди в Техас:
"Очень много написано и пишется о цели той роковой поездки в Техас.
Очень многое из написанного неверно.
Президент Кеннеди отправился в Техас для сбора денег в предвыборный фонд демократической партии и для того, чтобы проложить путь к победе демократов в Техасе на выборах 1964 года. Поездка эта была президентской политикой в самом чистом виде, ибо являлась первым усилием в кампании президентских выборов 1964 года. И она проходила прекрасно".
Вот и все, что счел возможным рассказать Джонсон на эту тему.
"Неоткровенные мемуары Линдона" - под таким заголовком опубликовал рецензию на воспоминания экс-президента "Тайм", один из двух ведущих американских еженедельников. Что ж, такая оценка, на мой взгляд, вполне заслужена: Джонсон сообщил одни банальности.
Ведь никто и не сомневался, что поездка Кеннеди в Техас была вызвана предвыборными соображениями. Однако, какими именно? Линдон Джонсон ни словом не обмолвился о роли, отведенной братьями Кеннеди в Техасе сенатору Ярборо. Не рискнул экс-президент и опубликовать любую, но собственную версию своего разговора с Джоном Кеннеди, после которого президент согласился отправиться в Техас. Единственно, на что он отважился, - это в общих словах и без всяких доказательств заявить: многое из написанного о целях роковой поездки - неправда.
Такая смесь косноязычия с самоуверенностью обитателя "командных высот", которому, мол, все обязаны верить на слово, и была одной из причин того, что тот же "Тайм" призвал Джонсона написать еще одни - настоящие воспоминания. "Такая книга, - добавлял журнал, - пока что закупорена внутри экс-президента и задача в том, как ее оттуда вытянуть".
Да, в конечном счете тайна Далласа была бы разгадана больше чем наполовину, если бы мир узнал, с какими действительными целями тогдашний вице-президент США Джонсон добивался поездки президента Кеннеди в Техас и, в частности, в Даллас...
После того, .как мы познакомились с теми серьезными политическими осложнениями, которые навалились к октябрю 1963 года на Линдона Джонсона, разве не ясно, что от них вице-президент мог освободиться только при помощи чуда или несчастья? Но чудес, как известно, на свете не бывает.
Несчастья же случаются. Как гласит техасская поговорка: "Что одному бифштекс, другому - яд...".
В конце 1969 года молчание на эту щекотливую тему было нарушено.
Правда, не самим Джонсоном, а его младшим братом, уже упоминавшимся нами Сэмом Хьюстоном Джонсоном. "Мой брат Линдон" - так называется опубликованная им книга воспоминаний. В ней рассказан такой эпизод, важность которого для нашего повествования заставляет меня прямо процитировать это место из книги Сэма Хьюстона Джонсона.
На третий или четвертый день после убийства в Далласе (Джонсон-младший почему-то не уточняет даты), когда Сэм Хьюстон находился (чтобы избавиться от своры докучливых репортеров) в техасском городе Сан-Антонио, точнее в тамошнем мотеле "Эль-Тропикана", его вызвал по телефону Линдон, уже ставший президентом США.
Однако первый разговор не состоялся - президент должен был срочно с кем-то совещаться и Сэма Хьюстона попросили никуда не отлучаться и ждать нового телефонного вызова. Такой вызов последовал только через два часа.
"Извини, что заставил ждать, - сказал президент. - Тут у меня было срочное совещание с Раском и Макнамарой, так что я уж решил позвонить тебе, KOI да освобожусь и вернусь домой.
- Я думаю, ты сейчас очень занят, - сказал я.
- Никогда еще не был так занят, - ответил он. - Но я ждал этого разговора, чтобы сказать тебе, как глубоко я ценю все, что ты сделал для меня в жизни, Сэм Хьюстон.
Ведь, если бы не ты и твоя помощь, я не был бы тем, кем стал.
- Но, Линдон, я же не имел никакого отношения к Освальду...
Линдон ахнул, начал быстро бормотать что-то совсем неразборчивое и, наконец, взорвался. Боже ты мой, как он взорвался! Никогда еще я не видел его таким разъяренным.
- Будь ты проклят, Сэм! - орал он в трубку. - Что это за чертовщину ты бормочешь? Я специально вернулся домой, чтобы отсюда серьезно поговорить с тобой, а ты мне подбрасываешь сволочные, ужасные и глупые шуточки вроде этой. Ты всегда отпускаешь свои вшивые гадкие шутки по всякому поводу...
Он продолжал орать еще минут двадцать, распаляясь все больше и больше.
Я так и ждал, что он в конце концов швырнет трубку. Но он не сделал этого.
Под конец разговора он сказал усталым и каким-то отчаявшимся голосом:
"Я позвоню тебе как-нибудь в другой раз".
Линдон Джонсон больше никогда не касался в беседах с братом этого их разговора...
4.
ОСВАЛЬД, РУБИ И ДРУГИЕ
Это событие произошло на третий день нового 1967 года.
Самая первая телеграмма ТАСС о нем, как и положено в солидном телеграфном агентстве, была предельно краткой.
Вот она: "Нью-Йорк, 3 января (ТАСС). Джек Руби, застреливший Ли Харви Освальда, обвиненного в убийстве президента Кеннеди, скончался сегодня (в 16.30 по Гринвичу) от рака в Далласе. Об этом сообщила администрация Парклендского госпиталя, где Руби находился на лечении".
Сообщение американского агентства Ассошиэйтед Пресс отличалось легковесностью и, пожалуй, не очень-то уместным оптимизмом. Вот оно:
"Нью-Йорк. Корреспондентка АП Пегги Симпсон передает из Далласа:
Утром 3 января Джек Руби проснулся веселым и голодным. Через несколько часов из-за большого тромба у него нарушилось дыхание и он скончался.
Официальной причиной смерти, последовавшей в 10 час. 30 мин.
утра (но местному времени), явилось "расстройство дыхания". Один из присутствовавших при вскрытии сказал, что образовавшийся в ноге Руби тромб закупорил артерию, а затем оторвался и попал в легкое.
Вечером 2 января Руби стало трудно дышать и его поместили в кислородную палатку. Ему стало лучше и он спокойно заснул. Утром 3 января Руби "был веселым", принял душ и заказал на завтрак яйца, сказал д-р Юджин Френкел.
Через час последовал, как заявил Френкел, острый приступ, и Руби уже не реагировал ни на кислород, ни на массаж сердца".
Если бы только все обстояло так просто и с .этой смертью, как старалась уверить мир Пегги Симпсон!..
Оба сообщения - наше и американское - лежали передо мной (я уже работал в Москве), только что сорванные с редакционных телетайпов, я читал их снова и снова и память вернула меня назад в Вашингтон, в тот самый день, когда имя безвестного далласского кабатчика Джека Руби, прогремев на весь мир, оказалось в зловещей и таинственной связи с именами Джона Фитцджеральда Кеннеди и Ли Харви Освальда.
