Шагая с напарником по набережной, Лепски жевал сухой чизбургер и ворчал. Было уже двадцать два тридцать, и он без конца вспоминал о курице, которую накануне оставил на стойке бара у Гарри Аткина, когда началась перестрелка.
– Курица под винным соусом с грибами! – стонал он. – Представь только!
– Гарри сохранит ее для тебя в холодильнике, – утешал его Джейкоби. – Если там будет достаточно для троих, пригласи и меня на ужин.
Лепски фыркнул:
– Ты слишком много думаешь о еде, Макс.
– Это не самое плохое занятие. А что делают те два парня?
Детективы пошли помедленнее. На скамье сидели двое и пили пиво из банок. На поясе у обоих висели револьверы. Это, очевидно, были сторожа с двух больших яхт, стоявших бок о бок у причала.
Лепски представился, предъявляя жетон, и показал фотографию Фуентеса. Один из охранников, коренастый мужчина в годах, прищурив глаза, посмотрел на фотографию и передал ее своему молодому напарнику.
– Точно, это Фуентес, – сказал младший. – Он работал на мистера Салинсбери. Так ведь, Жак?
– Ага. Кубинец. – Приземистый взглянул на Лепски. – Он что, замешан в чем-нибудь?
– Он мог бы дать нам кое-какие сведения, – ответил Лепски. – Вы случайно не знаете, где его можно найти?
– Он больше здесь не работает. Я не видел его уже несколько недель.
Тот, что помоложе, предположил:
– Вам стоит поговорить с Мануэлем Торресом. Они с Фуентесом приятели. У Торреса есть рыбацкий бот, он стоит в другом конце порта. Стоянка номер три. Если кто и знает, где Фуентес, так это Мануэль.
– Мануэль Торрес? – спросил Лепски. – Кто это?
– Еще один паршивый кубинец. Мне вообще-то нет дела до кубинцев, но это, похоже, важная персона. У него есть катер и лавка на рынке.
– Важная персона? – уточнил Лепски.
– Для кубинцев. У него куча друзей, которые толкутся у него на боте.
Молодой парень пожал плечами.
– Для кубинца, я считаю, это весьма важная персона.
Поблагодарив охранников, Лепски вместе с Максом направились в дальний конец порта.
– Взглянем-ка на этого Торреса, – сказал Том.
Они проделали долгий путь, миновав роскошные яхты, которые стояли на приколе, и наконец добрались до пристани, где теснились рыбацкие боты. Оба вспотели от влажной ночной духоты, и у Лепски было скверное настроение.
Мимо них прошла низкорослая смуглая кубинка, бросив на полицейских быстрый подозрительный взгляд и затем отведя глаза в сторону. Ни Лепски, ни Джейкоби даже не могли предположить, что это была жена Педро Сертиса. Они приняли ее за одну из портовых проституток.
Рыбацкий бот Мануэля они обнаружили на стоянке номер три между двух рыбачьих лодок. Сходни были подняты, однако в каюте горел свет.
Зычным голосом Лепски крикнул:
– Эй, Торрес! Полиция!
Мануэль и Фуентес в этот момент чокались стаканами с виски, чтобы скрепить договор. Голос Лепски заставил их опустить стаканы.
Фуентес позеленел. Его глаза помутнели от страха. Полиция!
Мануэль ласково похлопал его по руке:
– Я улажу это дело.
Он быстро отодвинул в сторону стол и поднял откидную дверцу.
– Давай вниз и сиди тихо. Все будет о'кей. Предоставь это мне.
В тот момент, когда Фуентес спускался в темный люк, вонявший протухшей рыбой, Мануэль вышел на палубу.
– Вы Торрес? – пробасил Лепски.
– Да, это мое имя, – спокойно ответил он. – А в чем дело?
– Мы хотели бы с вами поговорить.
Мануэль сбросил сходни и в следующий момент уже был на причале, где Лепски предъявил ему жетон.
– Где Роберто Фуентес? – спросил он резко.
– Вы имеете в виду моего друга Роберто Фуентеса? – уточнил Мануэль и заулыбался.
– Вы же не глухой! Мы разыскиваем его как соучастника убийства. Вы знаете, где он?
– Соучастие в убийстве? – Мануэль состроил удивленное лицо. – Ах! Этим все и объясняется. Так я и думал, что здесь что-то неладное.
– Что объясняется?
– Вчера вечером мой друг явился ко мне. Он казался сильно возбужденным. Роберто сообщил, что ему необходимо срочно вернуться в Гавану. Он просил одолжить ему денег. Я всегда забочусь о своих друзьях, поэтому одолжил ему сто долларов. Когда мои друзья находятся в затруднительном положении, я не задаю лишних вопросов. Вы, господин полицейский, поступили бы точно так же, попади в беду ваши друзья.
Мануэль с вдохновением разыгрывал сцену, и удалось ему это неплохо, судя по разочарованному лицу Лепски.
– Словом, мой друг Роберто Фуентес взял лодку. Теперь он у себя дома, в Гаване.
– Что за лодку? – пробурчал Лепски.
– Этого я не знаю. У него есть друзья в порту. Многие из них рыбачат. Некоторые по делам бывают в Гаване. Мы, кубинцы, поддерживаем друг друга. – Мануэль пожал плечами. – Мне про лодку ничего не известно.
Лепски подошел вплотную к Мануэлю и постучал пальцем по его груди.
– Я подозреваю, что Фуентес находится на вашей старой калоше, а вы просто лжете мне.
– Господин полицейский, я известен в порту как человек, который говорит только правду. Пожалуйста, можете обыскать мое скромное жилище. Но я уверяю вас, Фуентес сейчас находится у своих родителей в Гаване. У вас, конечно, есть ордер на обыск? Полагаю, что это пустая формальность, но она необходима.
Лепски умерил свой пыл:
– Послушайте-ка, хитрец, вас ведь могут обвинить в укрывательстве. Не боитесь увидеть небо в клетку? Лет так на пять-десять? Я вас спрашиваю: Фуентес находится на вашей посудине?
Мануэль отрицательно покачал головой:
– Он уже в Гаване. Я хозяин своего слова. Спросите любого кубинца. Бог с ним, с ордером на обыск. Поднимитесь на борт. Сделайте обыск, если вам так хочется. Тогда вы сами убедитесь, что я – хозяин своего слова.
Лепски задумался. Если он поднимется на борт и никого там не найдет, этот ублюдок может подать жалобу мэру: превышение прав. Лепски решил, что в такие неприятности ему лучше не лезть. Сначала стоит доложить обо всем шефу.
Мануэль, наблюдая за Лепски, понял, что его блеф удался лучшим образом.
– Я хочу спать, господин полицейский, – проговорил Торрес. – У меня тяжелая работа. Вам тоже пора отдыхать. Доброй ночи.
Он отступил назад, почтительно кивнул Тому, поднялся по сходням, еще раз кивнул, убрал трап и вошел в освещенную каюту.
– Похоже, он говорит правду, – предположил Джейкоби.
– Такую же правду, как то, что я – Грета Гарбо, – проворчал Лепски.
Глава 4
Мария Уорентон была в настроении покрасоваться. К удивлению Уилбура, жена заявила, что сегодня они будут ужинать в ресторане «Импресс», который открыт только для гостей отеля, подальше от музыки и туристов.
– Но ведь он будет забит стариками? – изумился он, стараясь справиться со своим галстуком. – Разве ты не хочешь выбрать что-нибудь повеселее, где можно будет потанцевать?
– Мы ужинаем там, где я решила. – Тон Марии не допускал возражений. – Я хочу показать этим тупым старухам, что мои драгоценности гораздо лучше и красивее, чем у них.
– Как хочешь, – уступил муж. – Тогда я достану бриллианты.
Он подошел к потайному сейфу, который Дюлак специально встроил в стену, открыл его и достал красную кожаную шкатулку.
Поставив ее на туалетный столик, он наконец справился с галстуком. Затем облачился в белый смокинг, сел и стал смотреть, как жена украшает себя драгоценностями, которые подарил ей отец. Уилбур должен был признать, что Мария очень красивая женщина, а сверкающие бриллианты очень идут к ее смуглой коже.
Когда Мегги подкатила Бреди на коляске-каталке к ресторану «Импресс», их появление произвело небольшой фурор. Старики уже сидели за столиками, официанты разносили подносы с аперитивами.
Маленький толстый метрдотель порхал от столика к столику, улыбаясь и рекомендуя те или иные деликатесы. Так он пытался возбудить потерянный аппетит у старых господ.
Заметив Мегги с каталкой, он поманил пальцем своего помощника и отдал ему пачку меню, а сам двинулся к Бреди, улыбаясь во весь рот.
– Мистер Ванс! – проворковал он. – Какое удовольствие видеть вас здесь. Ваш столик, как вы хотели, в дальнем углу. Пожалуйста, мадам… позвольте…
– Я предпочитаю сама с этим справляться, – перебила его Мегги с очаровательной улыбкой, – только покажите, куда идти.
Под взглядами обедающих она покатила Бреди к уединенному столику в конце зала. Отовсюду слышалось приглушенное перешептывание:
– Кто это? Прелестная сиделка. Наверное, недавно прибыли.
Когда они наконец уселись за столик, метрдотель протянул ей и Бреди меню.
– Я мог бы порекомендовать вам… – начал он.
– Проваливай отсюда! – пробурчал Бреди старческим голосом. – Сам разберусь, что мне по вкусу! Я еще не идиот!
Улыбка метрдотеля несколько поблекла, однако Мегги подмигнула ему, как бы говоря, что у ее пациента тяжелый характер. Метрдотель поклонился и отошел.
– Голубчик, Лу, нельзя быть таким грубым с таким милым человеком, – шепотом обратилась она к Бреди.
