В кокпите полыхнул свет. Руно-модули заискрили. Системы зашипели. Плоть сидевших внутри воинов-киборгов затряслась и начала обугливаться. Прекратив поливать транспортник молниями, Падальщик осел на землю. Искорёженный корпус самолёта дымился и искрил. Терзавшая уши трескотня мусорного кода прекратилась, и в четырёхугольнике, образованном уходящими ввысь хабами рабочих, на какие-то мгновенье установилась приятная тишина.
Величественные орудия титана умолкли. Своей аугметикой и ступнями Гвардеец Ворона прочувствовал гибель башни-прецептории. Тысячи тонн скалобетона и пластали рухнули вниз, превращённые «Тантусом Аболиторусом» в груды щебня с торчащими обломками перекрытий. Штурмовой самолёт рухнул в нескольких кварталах от башни, но Падальщик слышал, как другие машины кружились над руинами, словно стервятники, готовые прикончить любых выживших. Он не мог представить себе, что кто-то мог пережить такую катастрофу. Но даже если кто-то уцелел, рассудил он, то они будут уничтожены ордами скитариев, которые наводнят руины.
Падальщик кивнул сам себе. Пришло время воссоединиться с легионом, хотя бы духовно. Ему понадобятся все его навыки скрытых перемещений и врождённые таланты, чтобы выжить в гражданской войне на Марсе. Впереди его ждала дорога через ад и битвы, но у него была цель. Он должен был покинуть планету и вернуться на Терру. Пока ангелы Императора приводили далёкие миры к согласию, Марс восстал.
Падальщик ощутил дуновение ветра на лице. Башни-прецептории и технодесантников-учеников больше не было. Огромное облако скалобетонной пыли, поднявшееся с обломков башни, ползло в его сторону, окутывая призрачной дымкой лабиринт четырёхугольников и проездов, петлявших среди хабов рабочих. Он повернулся и пошёл прочь, песок хрустел под его гидравлическими ногами. Падальщик растворился в бурлящем мраке.
ИНСТРУМЕНТ
Терра
Падальщик никогда не рассчитывал побывать в Императорском Дворце, не говоря уже о том, чтобы прогуляться по его колоннадам и коридорам. С молчаливым вечным укором своих чёрных одеяний, отражавшихся в полированном мраморе, Гвардеец Ворона шёл по висящим садам Эспаркской стены. Здесь одни из самых древних прекрасных растений, кустарников и цветов Терры переживали разрушительное воздействие времени. Некоторые были законсервированы, другие были открыты заново на иных мирах, а некоторые были воссозданы при помощи генной инженерии из ископаемых образцов. Как и тени, которыми полнились уставленные статуями коридоры, дворы с древними реликвиями и богато украшенные проходы в величественные залы и палаты, окаймлённый листьями дендрарий предлагал отличное убежище любому, кто желал бы остаться незамеченным, или просто хотел побыть в одиночестве.
Падальщик пытался сопротивляться наложениям, изоляции и анализу систем когитатора и впитывать звуки, запахи и искусственное тепло экологической защиты: жужжание больших насекомых, населявших в доисторические времена Терру, трепетание крошечных птиц с клювиками, перемазанными в нектаре, и сладость самой жизни, разлитую в воздухе. Это был мир буквально по соседству с Марсом, который Падальщик покинул много месяцев назад.
Некогда холодная и суровая Красная планета, наполненная пылью и индустриальными постройками, стала зоной боевых действий тлеющих кузней. Глобальная коммуникационная сеть и беспроводная связь распространила порчу тёмного кода на все конструкции, которые были способны принять его. Падальщик покинул те места, денно и нощно преследуемый среди хабов, заводов и сборочных цехов, в пустынях Инвалиса и на склонах спящих вулканов.
Пробиравшемуся по Марсу Гвардейцу Ворона была ясно, что в рядах служителей Бога-Машины произошёл значительный раскол. В то время как многие пытались сохранить верность Механикумам, и как следствие, самой Терре, большинство пало под натиском чумного кода, катившегося по планетарной инфраструктуре, и вскоре не было уже ни одного полярного метеопоста, ни давным-давно позабытого орбитального ретранслятора, ни единого глубинного инфосклепа, который бы не поддался вирулентному потоку данных. Лишь ноосфера, которой были благословлены храмы-кузни вроде Новус Монс и Магма-сити, похоже, продолжала сопротивляться, что, естественно, побудило многочисленные визжащие орды затронутых порчей киборгов марсианских схизматиков выступить в поход против этих обречённых святилищ.
Не доверяя даже предположительно верным слугам Бога-Машины, Падальщик решил, что лучше сохранять своё выживание в секрете, пока однажды на пепельных пустошах не услышал рёв «Громовых ястребов» над головой. К тому времени, как Падальщик добрался до Мондус-Гамма, Имперские Кулаки уже начинали эвакуацию, забрав все ценные материалы, которые сумели разместить на своих кораблях. После того, как он доложил о себе капитану Камба-Диазу, Падальщика отвезли на Луну для допроса.
Падальщик ждал под сенью дерева лотоса. Солнце встало, и рассвет дотянулся до зубцов, нарисовав зигзаги розовым светом. Он расслышал тяжёлую поступь стражников в золотой броне, обходивших укрепления Эспаркской стены. Пешие рыцари Легио Кустодес со щитами и алебардами прошли мимо. Они даже не кивнули Падальщику. Он ни единой секунды не тешил себя мыслью, что остался незамеченным. Он прошёл изометрический контроль и барбаканы безопасности, встроенные в древние красоты дворца.
После раскрытия предательства Хоруса Луперкаля на Исстване, о чём Падальщик узнал во время пребывания на Луне, Имперские Кулаки и Кустодес непреклонно совершенствовали и укрепляли Императорский Дворец. Примарх Рогал Дорн наблюдал за беспрестанным уродованием архитектуры, пока его боевые каменщики, Имперские Кулаки и тысячи призванных рабочих круглосуточно нарушали покой во дворце. Война приближалась к Сегментуму Соляр.
Когда кустодии, сопровождаемые серво-черепами, нёсшими на себе настоящие короны из антенн, скрылись из виду, Падальщик расслышал отдалённые шаги по мраморным плитам. Три человека приближались, спускаясь из верхних палат, хотя слово «человек» можно было применить к любому из них лишь с большим трудом. Шаги закованного в броню Рогала Дорна привлекали к себе внимание везде, куда бы он ни направился. Он был огромен, словно шагающая крепость. Искусно сделанная броня блестела золотом, за ней стелился кроваво-красной рекой плащ, а волосы были шокирующе белого цвета. Мало кто мог выдержать угрюмую мощь взгляда Дорна, а тьма его глаз и сжатая челюсть призывали любого, увидевшего его, хотя бы на малейшую долю облегчить бремя примарха Имперских Кулаков по обеспечению безопасности Императора.
Рядом с ним шествовал Загрей Кейн — новый генерал-фабрикатор. Повелитель Механикумов бежал с Красной планеты вместе с Имперскими Кулаками, и, как бывший генерал-локум, был назначен старшим координатором сил верных слуг Бога-Машины по всей галактике. Его расшитые золотыми нитями ярко красные одеяния скрывали тело, внешне напоминавшее человеческое, но Падальщик знал, что Кейн был больше машиной, чем он сам. Во тьме капюшона космодесантник видел голубое сияние оптических имплантов.
Следом, взирая на происходящее глазами самой древности, шёл Малькадор — Регент Терры. В то время как Падальщик чувствовал тёплые солнечные лучи, проникавшие сквозь шипящие экологические фильтры, что было намного приятнее, чем блёклый холод Марса, Сигиллит кутался в свои одеяния, спасаясь от утренней прохлады. Сучковатая рука сжимала официальный посох с навершием в форме орла, которое горел неестественным пламенем, которое не дарило тепло и не освещало путь, ибо Малькадор был благословлён-проклят многими потусторонними талантами.
— Ну, вы знаете моё мнение на этот счёт, повелитель Малькадор, — сказал Кейн Сигиллиту. — Ситуация на Марсе уже некоторое время просто недопустимая.
— Думаю, повелитель Дорн согласен с вами, генерал-фабрикатор.
— Почему же тогда он позволил своим легионерам оставить главный мир-кузницу в руках врага? — спросил марсианин, сверкая оптикой из-под капюшона.
Рогал Дорн замедлился и повернулся, словно адамантиевая стена.
— Всё просто, генерал Кейн, — ответил примарх, голос его напоминал звук раскалывающихся скал. — Спрос и предложение. Уверен, вы знакомы с этой концепцией, не так ли?
— Теперь мой повелитель высмеивает основы основ, на которых исторически существует содружество Марса и Терры.
— Тогда вы понимаете, — продолжил Дорн, не обратив внимания на обиду верховного Механикума, — что силы Легионес Астартес уже растянуты. Эта война беспрецедентного масштаба катится по галактике, сосредотачивая, усиливая и взращивая свою мощь, чтобы казнить и уничтожать. Намереваясь насытиться, как и все войны, невинными и не подготовившимися, — Дорн посмотрел на Солнце, поднимающееся над стенами, цитаделями и бастионами меняющего облик дворца. — Каждый из моих Имперских Кулаков будет нужен для того, чтобы встать на пути у такого хищного монстра и воплощения коварства, как мой брат Хорус. По всей Солнечной системе. На Терре. На стенах этого самого дворца. Я и не думал тратить столь ценный ресурс на удержание горстки храмов-кузниц против мощи объединённых сил всего Марса. Спрос и предложение, генерал-фабрикатор.
