Под пристальным взглядом императрицы и остальных собравшихся я принялась дергать завязки на сумке. Если зрители решили, что я нервничаю, то меня это устраивало — все лучше, чем бурлящая ярость, грозящая вырваться наружу. Как императрица посмела обвинить меня в жульничестве? Вероятно, по ее мнению, такие, как я, не испытывали угрызений совести. «А может, — зло подумала я, — она заподозрила меня в том, на что способна сама?»
Я поклонилась и протянула флейту. Распорядитель бросился ко мне и передал инструмент министру У. На лице проверяющего отражалось безразличие, что разительно отличалось от того рвения, которое он проявлял, когда дело касалось мамы. Может, сегодняшнюю задачу он посчитал скучной или его возмущало, что императрица им командует? Как бы там ни было, он превосходно выполнил свою роль и тщательно осмотрел флейту. А я в это время злилась оттого, что мой драгоценный инструмент — подарок матери — находится в его обтянутых перчатками руках.
Наконец он повернулся к императрице.
— Здесь нет никаких чар.
Ее недовольство хорошо читалось в коротком кивке.
— Начинай, — приказала она.
Как только распорядитель вернул мне флейту, я крепко сжала ее пальцами. А затем сделала глубокий вдох, чтобы слегка ослабить сдавившее грудь чувство унижения, которое появилось из-за обвинений императрицы. Закрыв глаза, я попыталась отгородиться от окружавших меня равнодушных незнакомцев и вспомнить мелодию, которую хотелось исполнить, — как птица отчаянно искала своих похищенных детенышей, пока не замерзла насмерть с наступлением зимы. Ту, что помогла бы выразить бурлившие во мне скорбь, горе и утрату. Когда вокруг воцарилась тишина, я поднесла флейту к губам, наслаждаясь знакомым прикосновением прохладного нефрита. Я скучала по этому ощущению. Мелодия началась с игривых, радостных нот, которые заструились в воздухе. Но постепенно к ним стали добавляться резкие звуки неуверенности и ужаса, которые вскоре сменились беспросветным отчаянием.
Последняя нота стихла. Дрожащими руками я опустила флейту. Пин’эр похвалила бы меня за исполнение, но вдруг сейчас этого окажется недостаточно? Я подняла глаза и увидела, как побледнела и разъярилась императрица. Мне показалось, что это хороший знак, хотя я не смогла разобрать выражения лица министра У. Раздался хлопок, а к нему присоединились другие, и вместе они загремели непередаваемо громко. Я старалась изо всех сил, поэтому меня охватила безудержная радость. И уже не волновало, каким окажется результат.
Принц Ливей и императрица долго совещались. Но так как меня никто не отпустил и я продолжала стоять перед ними, то слышала обрывки их разговора.
Императрица старалась повлиять на своего сына.
— Происхождение госпожи Ляньбао безупречно. Она образованна, умна, грациозна и музыкальна. Как ты можешь предпочесть ей простую служанку? Она ничем не выделяется, а отметина на ее подбородке — верный признак дурного нрава.
Я сложила руки на коленях и сжала пальцы.
— Достопочтенная матушка, если бы мы выбирали победителя, опираясь только на его происхождение, то могли бы и вовсе не проводить сегодня испытания.
В его голосе слышались уважение и в то же время уверенность в собственном решении.
В воздухе повисла тишина, пока они сверлили друг друга взглядами. Я заметила, что их сходство не очень сильное, что меня порадовало, ведь вместо холодных и суровых черт императрицы принцу Ливею досталась душевная теплота.
Наконец она раздраженно вздохнула.
— Не хочу тратить столько времени на подобные пустяки. Но я ожидаю, что ты будешь слушать меня в более важных вопросах.
Не сказав больше ни слова, императрица встала и покинула двор, а слуги поспешили за ней.
Когда распорядитель объявил мое имя, я не слышала ни радостных возгласов, ни поздравлений. Сердце переполняло облегчение, но меня не покидал страх, что это все мне приснилось. Сквозь толпу я старалась разглядеть принца Ливея. И лишь когда увидела его ответную улыбку, в груди расцвела надежда, как первый цветок после долгой зимы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Глава 5
К тому моменту, когда я упаковала свои вещи в резиденции Золотого лотоса, солнце почти закатилось за горизонт. Я могла бы остаться здесь до завтра, но мне хотелось поскорее покинуть это место. Мне не с кем было прощаться и не о ком скучать после ухода. После испытаний госпожа Мейлин и ее служанки обрушили на меня бесчисленное количество неприятных и унизительных поручений. Хотелось бы мне сказать, что их злоба скатилась с меня как вода с масла, а радость в сердце не оставила места для горечи, но я не настолько великодушна и снисходительна. Правда, я быстро поняла, что моих мучительниц больше всего раздражает мое спокойствие. Поэтому улыбалась приказам, кланялась и шла выполнять поручения, а сама представляла их растерянный вид, когда они поймут, что я ушла во дворец и больше никогда не вернусь.
Когда я поднималась по белой мраморной лестнице в Нефритовый дворец, казалось, мои ноги легче облаков, плывущих над головой. К моему удивлению, у главного входа меня поджидал домоправитель. При виде меня он неодобрительно поджал губы, хотя, кто знает, возможно, ему не понравилось, что я появилась в столь поздний час.
— Ее Небесное Величество просила, чтобы я рассказал о твоих обязанностях.
Не дожидаясь моего ответа, он прошел сквозь покрытые красным лаком двери, вынуждая поспешить за ним.
В прошлый раз я так сильно тревожилась, что запомнила убранство дворца лишь как размытую дымку ярких цветов и изысканной красоты. Но сегодня, находясь в более спокойном состоянии, я поняла, что Нефритовый дворец размером с небольшой город и распланирован с поразительной тщательностью. Солдаты размещались по внешнему периметру вдоль дворцовых стен, а чуть дальше располагались комнаты прислуги и дворцового персонала. Между ними и внешним двором, где жили почетные гости и некоторые придворные, не имеющие собственных поместий, находились цветущие сады и пруды с карпами. Во внутреннем дворе проживала императорская семья, а в самом центре находилось сердце дворца: Императорская сокровищница, комната Размышлений и зал Восточного света.
Запутавшись в лабиринте извилистых тропинок и строений, каждое из которых имело свое название и предназначение, я с болью в сердце вспоминала простоту своего дома. Конечно, дворец Чистого света занимал большую территорию, но нам не нужно было столько помещений, ведь с нами не жили придворные, которых требовалось развлекать, да и готовили мы сами, а гулять предпочитали в лесу на заднем дворе.
Шагая вперед, домоправитель все время бубнил о правилах этикета.
— Ты должна преклонять колени, приветствуя Его Высочество и когда он отдает тебе приказы. А во всех остальных случаях, когда он будет говорить с тобой, кланяйся до пояса. К Его Высочеству нужно обращаться только по титулу и ни в коем случае не по имени. А если тебе посчастливится встретиться с Их Небесными Величествами, тут же опустись на колени и прижми лоб к полу, пока они не разрешат тебе подняться. При встрече со всеми остальными людьми более высокого ранга ты должна остановиться и поклониться. Говорить следует спокойным тоном, а одежду выбирать опрятную и в соответствии со своим положением…
Первые несколько минут я внимательно его слушала, а потом увлеклась богатой резьбой на потолках и колоннах, расположенных по всей длине коридора, где позолоченные фениксы соседствовали с малиновыми пионами и изумрудно-зелеными листьями.
Через какое-то время мы вышли в затененный магнолиями и яблонями сад, который хотелось поскорее исследовать. Я остановилась, поняв, что потеряла из виду домоправителя. Обернувшись, я увидела, что он стоит в нескольких шагах позади меня, скрестив руки на груди и глядя на меня с ясно читаемым недовольством.
Я поклонилась… низко. Хоть мне и не были знакомы нюансы дворцового этикета, домоправитель явно считал себя моим начальником.
— Спасибо за разъяснения, — стараясь, чтобы голос звучал как можно более уважительно, сказала я.
