- Может быть, из-за меня… - Она наморщила лоб. - Не думаю, чтобы он знал этого… неизвестного. Наверняка грабитель… или что-нибудь подобное. Она беспомощно пожала плечами.
Вдруг тонким, совершенно не своим голосом, от которого вздрогнули Метцендорфер и Маргит, Маран воскликнул:
- Но ведь он тебе назначил встречу, как же его могло там не быть, и если бы ты пошла туда, а неизвестный оказался бы… - Он резко наклонился, закрыв лицо руками, закачал головой, словно его схватила судорога, и пробормотал сквозь зубы: - Нет, нет, этого я не могу говорить!
Жена подбежала к нему, схватила Марана за плечи, окликнула его; но тот ничего не слышал, его давила какая-то тяжесть, он только стонал.
Метцендорфер тихим, осторожным движением смахнул со лба жидкую рыжую прядь. Он посмотрел на них и подумал: убийцей, Маран хотел сказать, что неизвестный мог оказаться убийцей… Метцендорфер почувствовал в левом виске колющую боль и зажмурил глаза. «Боже! - подумал он и впервые пришел в отчаяние. - Неужели здесь нет вообще никакой связи? Или возможна любая связь?»
3
- Это будет цирк! - тоном пророка сказал Грисбюль, надевая пальто. - При желании Брумерус может нам здорово насолить!
Комиссар, тщетно поправлявший свою шляпу, ответил только нечленораздельным ворчанием. Грисбюль знал, что это плохой знак: смутить старика было нелегко, но, уж когда тот чувствовал себя не на высоте положения, он упорно молчал.
- Поехали? - спросил Грисбюль, оглядывая свою пеструю машину, у которой на этом унылом фоне осени был какой-то нелепо весенний вид.
Но Гроль опять что-то проворчал и направился в сторону участка, ясно показывая, что не хочет садиться в размалеванный драндулет.
Грисбюль огорчился: как завзятый автомобилист, он не любил передвигаться без машины даже на крошечные расстояния; молча шагая рядом с Гролем, он вдруг вспомнил о высотном гараже в Мюнхене, и это привело его в прекрасное настроение, прямо-таки в восторг: наконец-то можно и в доме не взбираться по лестницам, не подниматься на лифте, а скользить вверх вместе с машиной! Чуть ли не полминуты его занимал нелепый, утопический проект - ввиду растущей моторизации не сооружать больше в жилых домах ступеней и лифтов, а строить вместо них пандусы.
Гроль оторвал его от этих мечтаний; недоверчиво поглядывая на ассистента сбоку, комиссар успел уже заметить по его повеселевшей физиономии, что тот начисто забыл об убийстве и трупе; чтобы недвусмысленно напомнить ему о них, Гроль сказал:
- А вы будете молчать, Грисбюль!
Ассистент испуганно встрепенулся.
- Вот как! - сказал он. - Зачем же я вообще иду с вами?
Но Гроль не был расположен к дискуссиям. Он проворчал:
- Брумерус может, если захочет, поизмываться над нами; нам тут придется смириться, а вы, Грисбюль, человек несдержанный, вы это знаете!
Ассистент криво усмехнулся.
- Не очень мило с вашей стороны, - сказал он, - говорить мне такие вещи! - И прибавил с ехидством: - Но это так же старо, как ваша шляпа!
- Этой шляпе, - ядовито ответил Гроль и снял сомбреро, чтобы любовно погладить волнистые поля, - цена побольше, чем иным молодым людям! Она кое-что повидала на своем веку!
- Оно и видно, - возразил Грисбюль и без всякой паузы - они дошли до участка - сказал: - Конечно, новейшая модель!
Гроль возмущенно взглянул на Грисбюля, но тут же понял, что молодой человек не потешается над ним: последнее замечание ассистента относилось к лимузину Брумеруса, к «боргвард изабелле», сонливо остывавшей у подъезда после пробега. Грисбюль с удовольствием похлопал бы ее по боку, он питал слабость к этой чувствительной, мощной машине, купить которую не мог бы и через несколько лет. Когда они нырнули в пыльное жерло участка, он горько подумал, что за возню с трупами платят скверно - с настоящими трупами, разумеется; те, кто имеет дело с воображаемыми мертвецами, например авторы детективов, находятся в лучшем положении.
Тут он впервые увидел Брумеруса.
Гроль с силой распахнул дверь и вошел первым. Взгляды Брумеруса и Биферли устремились поэтому на комиссара, и ассистент получил возможность рассмотреть возлюбленного жены врача. Грисбюлю тот заранее представлялся субъектом весьма несимпатичным - ввиду обстоятельств, приведших Марана к убийству, а также ввиду того, что появление Брумеруса сулило им трудности, которые могли повредить его, Грисбюля, карьере. Поэтому ассистент удивился, что этот человек ему понравился.
Случилось так, может быть, лишь потому, что Биферли явно совсем сдался. Круглая его голова так побагровела от прилива крови, что впору было опасаться апоплексического удара, стеклянные голубые глаза так выкатились, что казались пришитыми, как у плюшевых зверюшек, а короткие его ручки тянулись к комиссару, ища помощи. Он что-то сказал, но так невнятно, что Грисбюль ничего не разобрал.
Твердый, должно быть, малый, если сумел так отхлестать самодовольного Биферли и теперь улыбался, сидя на неудобном деревянном стуле в самой непринужденной позе. С такими, как Биферли, он разделывался без труда! Грисбюль не сомневался, что эти серые глаза могут глядеть из-под мохнатых бровей неумолимо и жестко, а эти чувственные губы способны произносить слова упрямо и четко, но сейчас Брумерус держался иначе.
Когда Гроль представился и представил своего ассистента, Брумерус даже поднялся, прежде чем сказать:
- Мою фамилию вы, конечно, запомнили! Убитые, притязающие на место среди живых, не так уж часто попадаются уголовной полиции!
К удивлению Грисбюля, Гроль сказал совершенно не свойственным ему, заискивающим тоном:
- Господин Брумерус, я как лицо, ответственное за все расследование этого дела, должен перед вами извиниться. Не стану ссылаться в свое оправдание на необычные обстоятельства; более проницательный человек, чем я, наверно, воздержался бы от скоропалительных выводов. Я, господин Брумерус, - при этом он с простоватым видом, не переставая, теребил поля своего сомбреро, - не сделал, как видите, большой карьеры и этого не скрываю.
Он вздохнул. Таким Грисбюль еще ни разу не видел своего комиссара, он восхищался им.
Брумерус не отводил глаз от Гроля и просто выжидал. И это тоже был, понял Грисбюль, точный расчет.
- Н-да, - сказал Гроль, - это, пожалуй, все. - Он помедлил секунду и прибавил: - Разве только вот что. Мы не делали никаких сообщений для печати. Откуда они получили информацию, не знаю. Эти ребята часто оказываются коварнее, чем полиция.
Брумерус изобразил улыбку, - возможно, она должна была лишить значительности последовавший ответ:
- Проверять это - не мое дело. У меня, господин… Гроль, не так ли? У меня, господин Гроль, нет времени заниматься этим, пусть этим займется мой адвокат. - Он, видимо, подумал и прибавил: - Да и вообще я хотел бы, чтобы мой адвокат сам решил, нужно ли ему действовать и в какой форме. - Он выпятил нижнюю губу. Комиссар терпеливо ждал. Брумерус испытующе посмотрел на Гроля: - Не понимаю только одного: вы же сразу могли установить, что это не я… - он сделал поясняющее движение большим пальцем, - лежу там. Почему, скажите на милость, вы не сводили доктора Марана на место его достославного деяния? Или его жену? Они ведь очень хорошо знают Брумеруса!
В этот момент Грисбюль кашлянул и отвернулся. Он не хотел делать никаких замечаний, но человек, который до сих пор не был ему неприятен, предстал вдруг совсем в другом виде. Так говорить о женщине, которая любила его, которая годами рисковала из-за него своим браком и которой он, Брумерус, принес столько горя, - это показалось Грисбюлю непорядочным.
- Да, да, - слушал он Гроля, - это моя оплошность, господин Брумерус. Но знаете, все казалось совершенно ясным. Звонок Марана был недвусмыслен, он заявил, что убил вас. Да и своей жене он в этом признался, она сама была уверена, что стрелял он в вас, ведь в этот вечер у вас была назначена… - он чуть помедлил, - встреча, и она, по ее словам, уже собиралась отправиться на эту встречу, когда вошел муж и сказал ей…
Грисбюль снова отвернулся, успев, однако, заметить, что комиссар словно бы беспомощно пожал плечами.
Он хотел поддержать Гроля и сказал:
- Вы же действительно предупредили о своем приезде, господин Брумерус, и…
Тот резко прервал его:
- Предупредил! Предупредил! К чему такие слова! Я собирался приехать и известил об этом фрау Маран! Так у нас велось, это был уже… так сказать, заведенный порядок! Такого уж большого значения это не имело. Она прогулялась бы попусту, и дело с концом!
Гроль, казалось, поддерживал его, он сказал:
- Совершенно верно, господин Брумерус, и… - он быстро оглядел комнату, словно желая убедиться в позволительности своего замечания, - в мужском обществе можно признаться, что таким связям мы не придаем очень уж большой важности, очень уж серьезного значения. Все это со временем остывает, надоедает, и люди расходятся. Если женщина умная, то она с этим мирится. - Он немного поднял брови, как бы позволяя себе маленькое любопытство, и даже едва заметно ухмыльнулся. - Кстати, поэтому, может быть, вы и не явились? Вы хотели таким способом дать понять фрау Маран, что прекращаете ваши отношения с ней?
